Тусовщица - Анна Дэвид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я даже сама не понимаю, почему так болезненно отнеслась к тому, что Адам меня отверг. Разумеется, у меня есть свои соображения на этот счет.
В реабилитационном центре я узнала, какой опасности подвергаются наркоманы и алкоголики, когда возлагают на что-то или на кого-то надежды, потому что мы не в состоянии самостоятельно преодолеть разочарование, но даже это объяснение не помогает мне справиться с хандрой. Когда я была тогда с Адамом, я впервые в жизни поняла, что означает выражение «найти свою половинку». Просто тем людям, от кого я это раньше слышала, потребовалось много лет для того, чтобы это понять, ну или хотя бы несколько месяцев или недель. Мне же хватило всего пару дней.
Плач переходит во всхлипы, и я понимаю, что целиком отдалась во власть депрессии. «Депрессия неизбежна», — говаривал Томми, и меня всегда поражало, с какой небрежностью он произносит это слово — «депрессия» — как будто говорит о простуде, а не о сокрушительно горестном состоянии, делающем жизнь невыносимой. «Но и это пройдет», — добавлял он, как будто отлично знал, что такое депрессия.
Спустя три дня, за которые я не принимала душ, не умывалась, ничего не ела, не отвечала на телефонные звонки и не делала вообще ничего — только зашвыривала кошкам в миску корм да курила, даже не вылезая из пижамы, — я принимаю решение проверить голосовую почту. Мама, Стефани, актер с CSI, который пытался залезть мне в трусики в Нью-Йорке, Тим, снова Стефани и тысячи поклонников. И хотя я прекрасно знаю, что Адам ничего мне не оставил, я все равно начинаю плакать, когда дохожу до последнего сообщения, которое оказывается не от него. Когда же я узнаю голос, то начинаю плакать еще отчаяннее.
— Амелия, — слышу я голос, который одновременно узнаю и не могу вспомнить. — Ну что я могу сказать? Теперь ты примечательная личность. Любимица всего города. Большая шишка. — Кто бы из моих знакомых мог употребить подобные выражения?
И тут до меня доходит.
— Отчасти я рад, что ты не забыла о том, что было между нами, — говорит Крис слегка надтреснутым голосом, — но неужели ты думала, что я ничего не узнаю? Или тебе просто наплевать? — Я сижу, как парализованная, а он делает именно то, чего ему делать не следует, то есть цитирует мою колонку. — «Только через несколько недель, когда мы снова встретились, я поняла, что абсолютно неправильно отнеслась к такому понятию, как групповуха: потому что большинство девушек занимаются этим со своими сексуальными подружками или, скажем, с кем-нибудь из «Ред Хот Чили Пепперс». Я же — с двумя ребятами, которым, вероятно, проще было бы облететь звездную галактику, чем справиться с женским телом». — Крис откашливается. — Может, я и плюнул бы на это, если б с того самого дня ты не шарахалась от меня, как от прокаженного, — говорит он. — Но, Господи Иисусе, надо же думать и о других. Не только о себе.
После этих слов меня снова сотрясает приступ рыданий, и если попробовать их посчитать, то это было бы так же невозможно, как и сказать, сколько рисунков на сплошь покрытом татуировками теле. Потом я курю, сидя в полнейшей прострации. Я раздумываю над тем, не стоит ли позвонить Стефани, чтобы узнать у нее, правда ли, что я самый дрянной человек на свете, но вместо этого, уже обессилев от слез, засыпаю на кушетке.
Чуть погодя — может, минут через двадцать, а может, и через пару часов — я просыпаюсь от стука в дверь. Спотыкаясь, я иду открывать, голова у меня кружится как с похмелья. На пороге стоит Стефани с пакетом «Трейдер Джойс» в руках, а рядом с ней — какая-то пухлая мексиканка.
— Ни слова, — говорит она, жестом приглашая женщину войти. — Я сказала Розе, что у меня экстренный случай. — И добавляет, вручая мне пакет с пробной смесью: — Хотела купить тебе что-нибудь более полезное, но поняла, что начать нужно с чего-то, что ты точно съешь.
— Спасибо, — благодарно квакаю я, а она открывает окно в моей гостиной и начинает опустошать переполненные пепельницы.
— Не за что, — отвечает Стефани. — А теперь Роза приберет твою квартиру, а ты перестанешь сходить с ума из-за этого парня.
Глава 28
— Держи, — говорит Стефани, продираясь сквозь толпу старлеток, и протягивает мне диетическую колу. Я с благодарностью ее принимаю и киваю в сторону зала, где можно постоять.
Прошла почти неделя с тех пор, как они с Розой пришли ко мне домой и буквально вернули меня к жизни, и я вынуждена признать, что мне стало гораздо лучше. Разумеется, я все еще страдаю из-за Адама, но Стефани уговорила меня относиться к этому как к навязчивой зубной боли или мигрени — ужасно, конечно, но вполне можно жить. А еще Стефани убедила меня, что я должна сходить на вечеринку, устроенную журналом «Конде наст», так как именно это мне сейчас и нужно. Но пока я стою и дожидаюсь, когда она принесет мне колу, я вновь возвращаюсь к своим мыслям: это как назойливая песня Бритни Спирс, которая застряла у тебя в мозгах и время от времени снова начинает там звучать, хотя тебе и кажется, что ты ее уже давно забыла.
Обычно меня приводили в восторг такие вечеринки, и я фантазировала, что со мной обязательно приключится что-нибудь значительное. Но в трезвом виде это оказывается совсем не так весело, я даже начинаю понимать, насколько скучными, по сути, являются подобные мероприятия. «Говорим обо всем и в то же время ни о чем», — думаю я, здороваясь с агентшей, которая вечно грубила мне, когда я работала в «Эбсолютли фэбьюлос», и говорю ей, что я тоже очень рада ее видеть, и принимаю ее поздравления: «Давай, девочка!» Раньше я обычно винила себя, если вечер оказывался скучным, за то, что я