Танец змей - Оскар де Мюриэл

32

Кэролайн добежала до противоположной стены – дальше было некуда – и принялась молотить ее обеими руками.

Затем бросилась к краю балкона и, схватившись за холодные каменные перила, посмотрела вниз. Движения ее были порывистыми, как у птицы, пойманной в силки.

– Нет, – мрачно пробормотала она. – Это не может быть конец… Это…

Дверь распахнулась с таким грохотом, что эхо разлетелось по всему собору. Мы вскинулись и увидели, как из темноты выходят три ведьмы. Все они были в длинных черных плащах, с маленькими фонарями, мощи которых не хватало, чтобы осветить их лица c обвислыми капюшонами.

Я оттащил Кэролайн от края балкона и загородил ее собой, нацелив револьвер на приближающихся ведьм. Пуль у меня осталось всего ничего – одна-две, а путь к отступлению нам отрезали три женщины. У нас все еще был шанс спастись – но лишь в том случае, если оба моих выстрела, сделанные неуклюжей левой рукой, попадут в цель. Я сглотнул. Нужно было подпустить их поближе.

Подступая к нам, они все рылись в складках своих плащей. Блеснули маленькие пузырьки желтого и зеленого стекла, в которых явно содержались ужаснейшие субстанции. Я представил, что они забрасывают нас своей кислотой и гогочут, глядя, как наши лица плавятся, словно воск, а потом сюда вбегают их дружки и скидывают нас с балкона. Я похолодел от страха и внезапно услышал собственный крик:

– Кого из вас убить первой?

Я целился в них со всею отвагой, какую был способен изобразить, но они сразу заметили, как дрожит моя рука.

И расхохотались – их пронзительные голоса заполонили собор, словно карканье стаи ворон, а капюшоны жутковато затряслись в темноте. И вскоре я понял почему.

Головорез-громила, лицо которого также скрывал капюшон, выступил из темноты позади них. Человеком он был до того крупным, что ему пришлось согнуться и с усилием протиснуться сквозь маленький дверной проем. Я проклял все на свете, когда ведьмы уступили ему дорогу, образовав тем самым плотную, непроницаемую преграду.

Из-за спины его выступила еще одна фигура. Женщина, тоже в плаще, но довольно рослая, – ее я опознал моментально, еще до того, как золотистая вышивка на капюшоне блеснула в свете окружающих свечей.

Я почувствовал, как за спиной у меня съежилась Кэролайн, и вспомнил, что она рассказывала об этой ведьме: как та на ее глазах, не усомнившись ни на миг, перерезала глотку мужчине, а затем ее люди застрелили Джеда и старушку Берту.

– Ни с места! – надсадно взвыл я, когда они медленно двинулись в нашу сторону.

Они шли единым непробиваемым фронтом, неспешно загоняя нас в угол, – казалось, они упивались паникой, написанной на наших лицах. В дымке от ладана и тусклом сиянии свечей они походили на видение из загробного мира – старуху с косой в сопровождении приспешников-демонов.

Они остановились, но лишь потому, что верховная ведьма вскинула руку в перчатке. Она достала серебряную фляжку, сделала из нее глоток, а затем передала ее своим товаркам. Какой-то наркотик для куража, определил я по опиумному запаху; то, что заставит их осатанеть и убивать без оглядки. Отхлебнув из фляжки, каждая из них передернулась, будто ворона, которая стряхивает капли дождя с оперения. Глоток сделал даже великан.

– Бросай, – приказала главная ведьма, кивком указав на мой револьвер; этот жест обнажил ее бледный подбородок – единственную черту, которую я смог разглядеть под капюшоном. Голос ее, пусть и низкий, принадлежал вовсе не старой женщине. Я заметил, что плечи у всех расправлены, а осанки – ровны. Старухи были мертвы; мы сражались с новым поколением ведьм.

Я стоял не шевелясь, рука не сдвинулась ни на дюйм, но, похоже, глаза меня все-таки выдали.

– Бросай сейчас же, – повторила она и шагнула вперед. Я пытался разглядеть ее лицо, но она предусмотрительно подтянула свой вышитый капюшон. – Застрелишь хоть одну из нас – и будешь вопить, как дитя, при виде того, что мы с ней потом сделаем.

Кэролайн еще крепче вцепилась в мое плечо, едва ли не вонзив ногти мне в кожу – но не от страха. Она была в гневе – я слышал, как разъяренно она сопит.

От самодовольства, сквозившего в голосе ведьмы, у меня все внутри воспылало.

– Значит, первой будете вы, мадам, – процедил я с таким ядом в голосе, что сам себя не узнал.

Я думал, что она загогочет, но, к моему изумлению, та растерялась. Я нацелил револьвер точно в ее скрытое капюшоном лицо.

– Страшновато отдать жизнь за своих сестричек? – язвительно спросил я, скорее бравируя, чем с намеренной издевкой. – Мисс Маргарита была бы так разочарована.

На миг повисла глухая, леденящая кровь тишина. В руках, затянутых в перчатки и занесенных для броска, снова блеснули стеклянные пузырьки. Возможно, целились ведьмы тоже неважно и потому хотели подобраться поближе, прежде чем атаковать.

Я ощутил, как вдоль позвоночника сбегает капля пота. Рука заныла от напряжения.

Сначала пристрелю великана, подумал я, но тут в темноте что-то пошевелилось.

Оттуда – словно я его призвал – возник еще один мужчина, столь же рослый и дюжий, как и первый. Он беззвучно выступил из полутьмы. А позади него, безмолвные, как призраки, появились еще три женщины, отрезав путь к выходу, чтобы, если до того дойдет, точно не дать нам сбежать.

Не оборачиваясь, верховная ведьма подняла свой пузырек так, чтобы мы его увидели.

– Отдайте то, что нам нужно, и, возможно – возможно, мы вас пощадим.

– Катитесь в ад! – выкрикнула Кэролайн, и женщины расхохотались – их смешки раскатились по гулкому нефу, словно жуткий концерт. Рассмеялась и верховная ведьма – и тут я мельком увидел ее влажный язык в пятнах, судя по всему от будоражащего зелья. Она отвратительно причмокнула губами.

– Отдай то, что нам нужно, дорогуша, – повторила она – на сей раз ласковым тоном, который прозвучал куда страшнее, чем крик.

– Чего они хотят? – процедил я, но Кэролайн не ответила.

На заднем плане произошло какое-то шевеление. Второй громила стянул с головы капюшон. Я увидел лысину, а на ней в свете, отразившемся от окна-розы, – переплетения старых расплывчатых татуировок.

Харрис.

Вид у него был почти расслабленный, он жевал соломинку.

В груди у меня потеплело, но он приложил палец к губам, требуя молчания. Посасывая соломинку, он короткими, бесшумными шажками приблизился к головорезу, стоявшему перед ним. Ни тот, ни три ведьмы, стоявшие перед нами, не оглянулись.

Верховная ведьма, встряхнув пузырьком, сделала еще один шажок вперед.

– Видела, что это может сделать с твоей прелестной кожей, дорогуша?