Пещера невольницы-колдуньи - Шахразада

— Так я не ошиблась? — отчего-то испуганно спросила Марисса.

Но вместо невидимого хозяина ей ответил Селим:

— Не ошиблась. Должно быть, мы угодили в самое сердце старого мифа… И теперь боимся признать это. Клянусь, кинжалов, подобных вот этому, — он благоговейно взял в руки нож-крис, сверкнувший злым алмазным отблеском, — не встретишь уже нигде. Нигде, кроме заповедной пещеры, полной сокровищ, кои оставили здесь многие сотни лет назад кровожадные разбойники.

И вновь раздался смех — так раскатисто хохотать мог бы человек, с удовольствием слушающий лепет трехлетнего малыша и радующийся не только словам, но и смыслу, который малыш пытается в свои слова вложить.

— Нет, мой незваный, но долгожданный гость! Никто из кровожадных людишек никогда не касался этих безделушек. Никто не приносил их сюда, как мало кто может вынести их отсюда.

— Никто не может вынести? — недоверчиво спросил Селим.

— Никто. — Должно быть, невидимый горный дух кивнул. — Без моего, разумеется, разрешения.

— С твоего разрешения… Выходит, если с тобой договориться, можно забрать и вот этот ларец, полный сказочно прекрасных украшений, и вот тот сундук, в котором я вижу изумительные ткани…

— Да, мой гость, если со мной договориться, все это можно будет вынести. Ведь как-то же попали в мир и бесценные алмазы, теперь украшающие скипетры и державы великих правителей. Как-то же появились среди людей и неповторимо прекрасные картины…

— Так «Одинокая звезда»?..

— Да, и «Одинокая звезда», изумительный и синий, и «Великий Могол», и кроваво-красный рубин Цезаря, и неповторимый Куллинан… Все они когда-то квартировали здесь. Как теперь еще ждут своего часа многие иные.

— Но говорят, что Куллинан нашли на самом полудне Африки, что раб поплатился жизнью за свою находку…

— Говорят, — должно быть, вновь кивнул горный дух. — Но мало ли что говорят. Все это не более чем легенды.

Марисса не принимала участия в беседе. Она все ходила вдоль стен, все заглядывала в дальние коридоры, все присматривалась к сокровищам. И наконец решилась. Робко опустила руку на горку персиков, нерешительно взяла один из них и зачем-то понюхала.

— Он спелый, красавица. И ждал того, кто решится вкусить плодов земли…

— Он должен был давно уже сгнить, — пробормотала прагматичная Марисса.

— Нет, моя недоверчивая гостья. Он не может сгнить, ибо не принадлежит миру, давшему тебе жизнь. А потому он будет столь же прекрасен и спел и через сотню лет по вашим часам. Ибо время в моей пещере течет иначе…

Марисса откусила ломтик и с наслаждением закрыла глаза — да, именно таким и должен быть настоящий персик, из какой бы далекой сказки он ни появился.

Селим же расслышал второй смысл слов и переспросил:

— Выходит, что мы сейчас не в том мире, где родились?

— Отчего же? И в том мире… и в этом. Моим гостям я дарю возможность увидеть многое, побывать не только в прошлом, но и в грядущем, полакомиться сластями, о которых забыли, и теми, которые придумают лишь через добрую сотню лет.

— Но это все лишь услада тела… А как же дух? То, что отличает человека от зверя?

— И это есть у меня, о любопытный шейх. Для тех, конечно, кому этого хочется. Кто помнит, что он также и духовное существо. Что ему дано не только обширное чрево, но и жадный до знаний разум.

— Однако таких совсем немного…

— О да, более чем мало. Однако они есть — ведь и ты задал мне сей вопрос.

— Странное местечко, — проговорила Марисса, вернувшись к Селиму. Она опустилась на гору ярких подушек и с удовольствием взяла второй персик. — Мне кажется, что здесь есть все: все тайны мира, все его сказки и все удовольствия… А время, похоже, течет мимо этих скал…

Селим кивнул и опустился на низкую кушетку, укрытую толстыми мехами. Сидеть было невероятно уютно и удобно.

— Странное место, ты права. И загадочное…

— Я была бы не прочь услышать какую-нибудь из здешних сказок, честное слово.

— А почему ты не хватаешь пригоршнями украшения из вот этого сундука? — Крышка ближайшего к девушке ларца распахнулась, явив взору сотни и тысячи серег, перстней и диадем. — Или из вот этого? — Распахнулась крышка соседнего.

— А! — Марисса отмахнулась от вопроса. — Я терпеть не могу все эти блестящие побрякушки. Скажу по секрету, иногда оружие, или удобные башмаки, или прекрасная песня мне куда милее, чем все золото мира, пусть на него и можно купить спокойную жизнь до конца своих дней. Купить и сдохнуть от скуки…

— Какие странные у меня сегодня гости, — проговорил невидимый дух. — Должно быть, времена и в самом деле изменились. И Али-Баба, о котором вспомнил ты, шейх, отчего-то не бросился на золото, предпочтя сокровищам любовь мудрой Суфии, отчего-то и Эриния, некогда нашедшая здесь приют, с удовольствием копошилась в книгах…

— Мир меняется все время, мудрый невидимка, — ответил ему Селим. — Иногда человеку дано понять, что сокровища не есть цель, а есть лишь средство для достижения цели. Хотя это, увы, дано понять далеко не всем и далеко не всегда.

Горный дух хмыкнул. Селим подумал, что некогда, должно быть, это был человек мудрый и наблюдательный, неторопливый в решениях и жадный до новых знаний… Быть может, мудрец, любящий не только процесс постижения истины, но и жизнь во всех ее проявлениях.

— Не будет ли любезен уважаемый хозяин сего удивительного места поведать нам о себе?

Горный дух откровенно расхохотался.

— Отчего ты, мой почтительный гость, заговорил столь витиевато?

— Не знаю, о Сим-сим. Должно быть, место навеяло подобные мысли — витиеватые и неторопливые.

— Конечно, я расскажу вам… Если хотите, считайте это сказкой. Если нет…

— Думаю, уважаемый, мы сочтем это не сказкой, а странной, непривычной нашему разуму былью.

— Да будет так. Знайте же, жил на свете многие тысячи лет назад в каком-то из миров колдун, именуемый Мернепта…

Свиток последний

Умолк тихий голос Сим-сима, усердного Сезама, хранителя пещеры и ее сокровенных тайн.

— Удивительно, — проговорила Марисса, — никогда еще сказка мне не казалась такой правдивой, такой… похожей на обычную жизнь.

— Не думаю, мой Цветок, что это была сказка. Должно быть, некогда и не очень умный колдун, и эта сильная духом девушка, и тот любитель женщин жили на самом деле. Быть может, они в каком-то смысле живы и посейчас.

— Не сомневайся, юный шейх. Они живы и посейчас — живы уже хотя бы потому, что мы о них вспоминаем.

Селиму стало не очень уютно после этих слов невидимого духа — ему даже показалось, что тень черного балахона мелькнула в дальнем углу пещеры. Услышал он и тихий девичий смех, и сочный баритон молодого Али-Бабы, вот только слов было не разобрать.