Вторая мировая война - Уинстон Черчилль

С такой же откровенностью, как и Вы, я должен сообщить Вам, что я не вижу перспектив того, чтобы правительство Соединенных Штатов последовало этому и перевело бы свое признание с лондонского правительства на Люблинский комитет в его нынешней форме. Это никоим образом не объясняется какими-либо особыми связями с правительством в Лондоне или чувствами к нему. Дело в том, что пока ни правительство, ни народ Соединенных Штатов не видели какого-либо доказательства, вытекавшего либо из способа его создания, либо из последующих событий, которое оправдывало бы тот вывод, что Люблинский комитет в том виде, как он учрежден сейчас, представляет народ Польши. Я не могу игнорировать тот факт, что пока лишь небольшая часть собственно Польши, лежащая к западу от линии Керзона, освобождена от германской тирании, и поэтому неоспоримой истиной является то, что польскому народу не было предоставлено возможности высказаться в отношении Люблинского комитета.

Если когда-либо в будущем после освобождения Польши будет учреждено временное правительство Польши, пользующееся всенародной поддержкой, позиция правительства Соединенных Штатов, конечно, будет определяться решением польского народа.

Я полностью разделяю Ваше мнение, что положение ухудшилось в результате ухода г-на Миколайчика из правительства в Лондоне. Я всегда считал, что г-н Миколайчик, который, как я убежден, искренне стремится к решению всех вопросов, остающихся не решенными между Советским Союзом и Польшей, является единственным польским деятелем на примете, который, кажется, может обеспечить подлинное решение трудного и опасного польского вопроса. Ввиду моего личного знакомства с г-ном Миколайчиком и моих бесед с ним, когда он был здесь, в Вашингтоне, и его усилий и линии поведения впоследствии, во время его пребывания в Москве, мне крайне трудно поверить, чтобы он знал о каких-либо инструкциях в отношении террористических актов.

Это послание направляется Вам с тем, чтобы Вы знали позицию правительства Соединенных Штатов в отношении признания в настоящее время Люблинского комитета в качестве временного правительства Польши. Сейчас я более чем когда-либо раньше убежден, что, когда мы втроем встретимся, мы сможем достичь решения польской проблемы, и я поэтому по-прежнему надеюсь, что Вы отложите до этого времени официальное признание Люблинского комитета в качестве правительства Польши. Я не вижу, чтобы с военной точки зрения были бы какие-либо большие возражения в отношении отсрочки на один месяц».

Сталин ответил:

Маршал Сталин – президенту Рузвельту

1 января 1945 года

Ваше послание от 31 декабря получил.

Я весьма жалею, что не сумел убедить Вас в правильности позиции советского правительства по польскому вопросу. Тем не менее я надеюсь, что события убедят Вас, что Польский национальный комитет все время оказывал и продолжает оказывать союзникам, в частности Красной Армии, важное содействие в борьбе против гитлеровской Германии, в то время как эмигрантское правительство в Лондоне вносит дезорганизацию в эту борьбу и тем самым помогает немцам.

Конечно, мне вполне понятно Ваше предложение отложить на месяц признание временного правительства Польши Советским Союзом. Но здесь имеет место одно обстоятельство, которое делает меня бессильным выполнить Ваше пожелание. Дело в том, что 27 декабря Президиум Верховного Совета СССР на соответствующий запрос поляков уже сообщил, что он намерен признать временное правительство Польши, как только оно будет сформировано. Это обстоятельство делает меня бессильным выполнить Ваше пожелание.

Разрешите поздравить Вас с Новым годом и пожелать Вам здоровья и успехов.

Теперь я получил послание по вопросу о Польше непосредственно от самого Сталина.

Маршал Сталин – премьер-министру

4 января 1945 года

Вы, конечно, уже знаете, что Польский национальный совет в Люблине принял и опубликовал решение о преобразовании Польского комитета национального освобождения во временное национальное правительство Польской Республики. Вам хорошо известно наше отношение к Польскому национальному комитету, который, по нашему мнению, приобрел уже большой авторитет в Польше и является законным выразителем воли польского народа. Преобразование Польского национального комитета во временное правительство нам представляется вполне назревшим, особенно после того, как Миколайчик ушел из состава эмигрантского польского правительства и последнее лишилось тем самым всякого подобия правительства. Я думаю, что нельзя оставлять Польшу без правительства. В соответствии с этим советское правительство дало согласие признать временное польское правительство.

Я очень жалею, что мне не удалось полностью убедить Вас в правильности позиции советского правительства по польскому вопросу. Но я все же надеюсь, что дальнейшие события покажут, что наше признание польского правительства в Люблине отвечает интересам общего дела союзников и содействует ускорению разгрома Германии.

Прилагаю для Вашего сведения два моих послания президенту по польскому вопросу.

Мне известно о том, что президент имеет Ваше согласие на встречу нас троих в конце этого месяца или в начале февраля. Я буду рад видеть Вас и президента на территории нашей страны и надеюсь на успех нашей совместной работы.

Пользуюсь случаем, чтобы поздравить Вас с Новым годом и пожелать Вам наилучшего здоровья и успехов.

Мне казалось, что дальнейшая переписка вряд ли принесет большую пользу. Только личная встреча давала надежду.

Премьер-министр – маршалу Сталину

5 января 1945 года

…Благодарю Вас за присланные Вами два послания на имя президента по польскому вопросу. Конечно, я и мои коллеги по военному кабинету огорчены тем оборотом, который принимают события. Я вполне понимаю, что самое лучшее – это встретиться нам троим вместе и обсудить все эти дела не только как изолированные проблемы, но в связи с общей международной обстановкой как в отношении войны, так и перехода к миру. Тем временем наша позиция, как она Вам известна, остается неизменной…

Президент был полностью убежден в необходимости новой встречи «трех», переговоры о которой шли уже в течение некоторого времени. Затем последовала обычная дискуссия о месте встречи. «Если Сталин не может встретиться с нами в Средиземном море, – сказал президент, – я готов приехать в Крым и встретиться в Ялте, которая кажется мне самым подходящим местом на Черном море, поскольку там наилучшие помещения на побережье и самая надежная летная погода. Моя группа будет такой же, как группа, сопровождавшая меня в Тегеран, – примерно тридцать пять человек. Я все еще надеюсь, что военное положение позволит маршалу Сталину встретить нас на полпути».