Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Тут все они замолчали, но, вглядываясь в лица товарищей, Ларн увидел то же, что прежде почувствовал в шепоте тех, кто говорил о Большом натиске.

Он увидел страх.

И надо сказать, это его нисколько не обнадежило.

Глава четырнадцатая

21:15 по центральному времени Брушерока

БУХГАЛТЕРСКИЙ УЧЕТ И ТРАГЕДИЯ ВОЙНЫ

ВОПРОСЫ ТАКТИКИ И ВЕЧНОСТЬ ОЖИДАНИЯ

ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ В ТРАНШЕЯХ И ПРЕЛЮДИЯ К БОЮ

УДЕРЖАНИЕ ПОЗИЦИЙ

РАНЕН В ГОЛОВУ И СПАСЕН ДАВИРОМ

ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ У БЛИНДАЖЕЙ

Для капитана Арноля Яаба этот день был долгим и утомительным. День, который он провел, как и все прочие дни своей жизни за последние десять лет, в тесном, не имеющем окон офисе, который размещался на одном из нижних этажей ставки в самом центре Брушерока. И все это время он не покладая рук готовил обновляемые дважды в день статистические отчеты о потерях в рядах Имперской Гвардии, которые составлялись на основе данных из донесений и табельных журналов, направляемых ему командованием различных секторов со всех концов города.

«Сектор 1–11, — записал он своим ровным, аккуратным почерком в большой учетный журнал. — 12-й Колорадинский стрелковый корпус. Командующий офицер: полковник Вилан Альман. Прежний состав: 638 человек. Общие потери за последние 12 часов: 35 человек. Уточненный состав: 603 человека. Процент убыли: 5,49 %».

«Сектор 1–12, — продолжил он, благоразумно дав чернилам высохнуть, чтобы избежать риска замарать предыдущую запись. — 35-й Зувенийский пехотный полк. Командующий офицер: Йирослан Дасимол (погиб). Прежний состав: 499 человек. Общие потери за последние 12 часов: 43 человека. Уточненный состав: 456 человек. Процент убыли: 8,62 %».

«Сектор 1–13. 902-й Варданский стрелковый полк. Командующий офицер: сержант Юджин Челкар (временно исполняющий обязанности). Прежний состав: 244 человека. Общие потери за последние двенадцать часов: 247 человек. Уточненный состав: -3. Процент убыли: 101,23 %».

Бросив взгляд на только что внесенную им в журнал запись, Яаб вдруг сообразил, что с цифрами явно что-то не так. «101,23 %?! Это не может быть правдой! — подумал он. — Как может боевое соединение потерять больше ста процентов от своего изначального состава и сократиться так, что его уточненный состав стал равен „-3“?! Это же невозможно. Как может быть минус три человека?»

В досаде поджав губы, капитан Яаб перепроверил цифры, приведенные в табельном журнале потерь командования сектора «Бета». Там черным по белому была приведена та же статистика. Имея общий состав в 244 человека, 902-й Варданский из своих рядов за последние двенадцать часов умудрился потерять не менее 247! Когда в глубине своей чернильной души он уже начал опасаться, что сам где-то допустил ошибку, за которую его непременно накажут выговором или того хуже — отправят на передовую, Яаб заметил листок, подклеенный сзади к обложке табельного журнала, и понял, что, возможно, там найдет источник столь вопиющей ошибки.

Это был прилагаемый отчет, содержащий запись о том, что в секторе 1–13 около полудня потерпел крушение десантный модуль, который дополнительно доставил в сектор 235 гвардейцев.

«Эй, вон из-за чего такое несоответствие! — радостно подумал Яаб, мгновенно проделывая у себя в голове целую серию вычислений. — Дополнительные 235 человек доводят общий личный состав сектора до 479. Тогда потеря 247 человек оставляет нам уточненный состав равный 232, из чего процент убыли определяется как 51,57 %. Что ж, в целом куда более приемлемая цифра!»

Вновь почувствовав себя счастливым, капитан Яаб привел учетный журнал в соответствие с новыми выкладками, но, как оказалось, для того только, чтобы огорчиться опять, поскольку сразу обнаружил, что эти изменения придали его ровным, аккуратным колонкам довольно неприглядный вид. Тяжело вздохнув, Яаб вернулся к составлению статистического отчета, стараясь утешиться мыслью, что с этим все равно ничего не поделать. Трагедией всей его жизни было то, что некоторых неприглядных вещей никак нельзя было избежать.

А война, что ни говори, порой была неприглядным делом.

— Переключи свой микрокоммуникатор на частоту пять — частоту нашего командования, — советовал Булавен Ларну, стараясь перекричать гром рвущихся снарядов, которые сотрясали землю у них над головой. — Ты ведь слышал: как только обстрел прекратится, мы выходим. Затем собираемся в группу и бежим к нашей стрелковой траншее. На этот раз, салажонок, никаких пригибаний к земле или попыток пересидеть в укрытии. Просто рви вперед так быстро, как только сможешь. Мы должны вернуться в траншею и быть готовыми к стрельбе, прежде чем орки достигнут убойной зоны у отметки в триста метров…

Булавен продолжал говорить, пока они вместе с остальными варданцами стояли у ступеней, ведущих из блиндажа на поверхность. В то время как юноша неловкими пальцами пытался настроить на новую частоту микрокоммуникатор у себя в ухе, на память ему пришел урок, который он получил еще в предыдущем бою. «Самое плохое время, — думал он, — это когда ты ждешь начала атаки, а бой еще не начался. После того как сражение началось, тоже страшно, но сейчас у тебя есть время подумать о том, что приближается, и от этого становится только страшнее. И орки, похоже, это знают! Как же много времени они дают нам, чтобы мы смогли прочувствовать наш страх! Вот так стоишь, и кажется, будто целая вечность проходит!»

— Ладно, салажонок, — сказал Булавен. — Я только что рассказал тебе все, что нужно знать о том, что мы собираемся делать. Теперь я хочу, чтобы ты мне все это повторил — так, чтобы я был уверен, что ты все правильно понял.

«Неужели он заметил, что я боюсь? — подумал Ларн. — Неужели он таким образом старается занять меня и отвлечь от того факта, что, возможно, мы все умрем и теперь это уже вопрос нескольких минут? А если это заметно даже Булавену, то что тогда говорить об остальных? Не наблюдают ли они за мной сейчас, гадая, не повернусь ли я и не побегу ли в обратную сторону? Не думают ли они, что я трус?»

— Так какая у нас тактика, салажонок? — пихнул его локтем Булавен. — В чем она заключается?

— Как только добежим до стрелковой траншеи, мы там закрепляемся и удерживаем ее так долго, как только сможем, — начал Ларн, мысленно вознося молитву Императору, чтобы голос его сейчас не звучал так нервно и, как ему казалось, испуганно. — Затем, если мы почувствуем, что нас вот-вот сметут, Учитель установит фугасный заряд, чтобы выиграть необходимое для нашего отхода время. У тебя будет огнемет, я понесу запасную канистру с горючим, а Давир и Зиберс будут прикрывать наш отход огнем своих лазганов.

— А если к тому времени одного из нас уже убьют? — продолжал экзамен Булавен. — Или он будет так сильно ранен, что уже не сможет самостоятельно передвигаться? Что тогда, салажонок?

— В этом случае у нас будет три приоритета в следующем по важности порядке убывания: фугасный заряд, огнемет и запасная канистра с горючим. Если это не пойдет в ущерб трем главным задачам, мы поможем раненым как сумеем. Если пойдет, мы оставим их на поле боя.

— Ты это хорошенько запомни, салажонок. Это важно. Так куда мы отходим после?..

— К укрепленным мешками с песком позициям, которые располагаются прямо над этим блиндажом, — отчеканил Ларн, в точности повторяя то, что вдалбливал ему Булавен, пока они ожидали окончания обстрела. — Дальше, как сказал сержант Челкар, мы уже не отступим. После того как мы окажемся в этих укреплениях, мы или держимся, или умираем.

— Очень хорошо, салажонок, — саркастически ухмыльнулся стоящий рядом с ними Давир. — Похоже, ты все правильно понял.

Внезапно артиллерийский огонь прекратился. Тот краткий период тишины, который за этим последовал, после столь долгого обстрела показался жутким и странным.

— Пошли-пошли-пошли! — закричал сержант Челкар, в то время как стоящий рядом с ним Владек распахнул двери блиндажа, и собравшиеся у выхода варданцы гурьбой бросились вверх по ступеням. — Бегом!

Не успел Ларн опомниться, как сам уже выскочил на поверхность и, щурясь от серого света холодного солнца, вместе с Булавеном и другими бросился бежать к стрелковой траншее. Остальные варданцы, рассеявшись по изрытому взрывами полю, устремились к своим позициям. Пробежав всего несколько метров, он услышал в микрокоммуникаторе голос капрала Гришена.

— По данным ауспика на позициях противника наблюдается активность, — сквозь бурный треск помех взволнованно передавал Гришен. — Орки пришли в движение!

Но Ларн и сам уже видел их. Целая орда зеленокожих поднялась с той стороны нейтральной полосы и с диким криком двинулась на них в атаку. На мгновение юноша услышал в голове тихий голос, который его спрашивал, зачем он бежит навстречу оркам, когда каждая клеточка тела кричит ему, чтобы он бежал от них так быстро, как только позволят ему ноги, но он нашел в себе силы этот голос игнорировать и мчаться к траншее, чтобы вместе с другими гвардейцами своего звена занять боевую позицию и быть готовым отразить штурм.