Средневековые арабские повести и новеллы - Автор неизвестен Древневосточная литература

Когда наступила ночь, обезьяны зажгли свечи и вставили их в золотые и серебряные подсвечники. Затем были поданы сладости и плоды, юноши отведали и их. Когда наступило время сна, обезьяны постелили царям постели, и те легли спать.

Утром юноша проснулся и разбудил Сайф ал-Мулука словами: «Проснись и посмотри в окно».

Сайф ал-Мулук посмотрел в окно и увидел, что весь двор и площадь заполнены обезьянами, которым не было счету. «Эти обезьяны заполнили все вокруг, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — для чего они собрались в такую рань?»

«Все обезьяны острова обычно по субботам собираются здесь. Некоторые обезьяны проделывают двухдневный и даже трехдневный путь. Они ждут, чтобы я проснулся и вышел к ним. Увидев меня, они целуют предо мной землю, а затем расходятся и идут по своим делам», — объяснил юноша. Он вышел на балкон, и обезьяны, увидев его, поцеловали землю, а затем удалились.

Сайф ал-Мулук провел у юноши месяц, а потом попрощался с ним и собрался в путь. Юноша приказал одной из своих слуг-обезьян взять с собой еще сто обезьян и проводить Сайф ал-Мулука. Сайф ал-Мулук направился в путь в их сопровождении. Они проводили его до конца владений своего царя, простились с ним и вернулись, а Сайф ал-Мулук пошел дальше один. Он шел четырнадцать дней через горы и долины, равнины и пустыни, один день сытый, другой голодный, то питался травой, то ел вкусные плоды. Он горько раскаивался о том, что сделал с самого начала, жалел, что ушел от юноши-царя, и хотел даже вернуться к нему. Но в это время вдали показалось что-то черное. «Может быть, это страна мрака? — подумал он про себя. — Прежде чем вернуться, посмотрю-ка я, что это такое». Приблизившись к тому месту, он увидел высокий дворец, который в свое время построил Яфет, сын Нуха, — да приветствует их обоих Аллах!

Сайф ал-Мулук сел у ворот дворца и задумался: «Что же в этом дворце? Интересно, где его владелец и кто сообщит мне, живут там люди или джинны?» Он долго сидел так и раздумывал, но никто не выходил из дворца и не входил в него. Он встал и, полагаясь на помощь Аллаха, вошел во дворец, прошел через семь комнат, но никого не увидел. Осмотревшись, Сайф ал-Мулук заметил справа три двери и одну дверь впереди, которая была плотно занавешена. Он вошел в эту дверь и, подняв занавеску, оказался в большом помещении, пол которого был устлан шелковыми коврами. В конце зала на золотом престоле сидела луноликая девушка в царской одежде, подобная невесте в свадебную ночь. У ее трона было расставлено сорок столиков, на которых сверкали золотые и серебряные блюда и кубки, увидев девушку, Сайф ал-Мулук подошел к ней и приветствовал ее. Ответив на его приветствие, та спросила: «Ты человек или джинн?» — «Я из высокородных людей, царь и сын царя», — ответил Сайф ал-Мулук. «Чего же ты хочешь? — спросила девушка и предложила: Вот тебе еда, поешь, а потом расскажи мне все о себе и поведай, как ты попал сюда». Сайф ал-Мулук сел у одного из столов и, так как был очень голоден, снял крышки с блюд, отведал разных яств, насытился и вымыл руки. Затем он встал и сел на престоле рядом с девушкой. «Кто ты и как тебя зовут? — спросила девушка. — Откуда ты идешь и что привело тебя сюда?» — «Рассказ мой будет длинен», — ответил Сайф ал-Мулук.

«Скажи мне, откуда ты, — велела девушка, — зачем ты приехал сюда и чего ты хочешь?»

«Сначала ты расскажи о себе, — сказал Сайф ал-Мулук. — Как тебя зовут, что привело тебя сюда и зачем ты сидишь на этом престоле?» — «Я Даулат-хатун, дочь царя Сарандиба. У него есть огромный и дивный сад, подобного которому нет ни в Индии, ни за ее пределами. В том саду есть большой пруд. Мы ныряли, плавали, играли и не заметили, как к нам приблизилось что-то вроде облака. Вдруг оно схватило меня и взмыло высоко в небо, шепча мне: „О Даулат-хатун, не бойся, не волнуйся, будь спокойна!“ Через некоторое время облако опустилось в этом дворце. Здесь оно превратилось в прекрасного юношу в изысканной одежде, который спросил: „Ты знаешь меня?“ Я ответила, что нет. Тогда он сказал: „Я сын Голубого царя, владыки джиннов. Отец мой живет в крепости Кульзум, а под его властью шестьсот тысяч летающих и ныряющих джиннов. Пролетая над вашими владениями, я случайно увидел тебя и полюбил, я спустился, схватил тебя, когда ты купалась вместе с девушками, и привез в этот высокий дворец. Я живу в этом дворце, и никто из джиннов и людей не может добраться сюда, ибо из Индии до этого места сто двадцать лет пути“. Он убедил меня в том, что я никогда не увижу своего отца. „Живи здесь, — сказал он мне, — пусть у тебя на душе будет спокойно, а я буду приходить к тебе каждый раз, когда ты захочешь. Ничего не бойся и сиди на этом престоле“. Сказав это, он исчез на некоторое время, затем возвратился и принес эту еду, ковры и другие вещи. Отца моего зовут Тадж ал-Мулук, он ничего не знает о том, что случилось со мной, и не сможет напасть на мой след. Вот и вся моя история. А теперь ты расскажи о себе!» — «Моя история длинна, — ответил Сайф ал-Мулук, — и я боюсь, что, если начну рассказывать ее всю, это займет много времени и твой джинн вернется». — «Он покинул меня перед твоим приходом, — сказала Даулат-хатун, — и раньше четверга он не возвратится. Садись и со спокойной душой и без боязни поведай мне свою повесть с начала до конца». — «Слушаю и повинуюсь!» — ответил Сайф ал-Мулук и начал рассказывать. Когда он дошел до случая с портретом Бадиат ал-Джамал, глаза девушки наполнились слезами, и она воскликнула: «О, сколько я думаю о тебе, Бадиат ал-Джамал! О, какое ужасное время, Бадиат ал-Джамал! Помнишь ли ты меня, говоришь ли: где моя сестра Даулат-хатун, о Бадиат ал-Джамал!» Она горько рыдала и плакала и том, что ее сестра забыла ее.

«О Даулат-хатун, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — ты из рода людского, а она из джиннов, каким же образом она может быть твоей сестрой?»

«Она моя молочная сестра, — ответила Даулат-хатун. — Произошло это так. Однажды моя мать гуляла в саду, когда носила меня под сердцем, вдруг у нее начались боли, и она родила меня прямо в саду. Мать Бадиат ал-Джамал в это время со своими служанками также гуляла в нашем саду. Она тоже была беременна и разрешилась от бремени одновременно с моей матерью, Она послала свою служанку к моей матери, чтобы попросить у нее еды и необходимые для ребенка вещи, и моя мать послала ей все необходимое. У нее пропало молоко, поэтому она принесла Бадиат ал-Джамал к моей матери, и та кормила ее своим молоком. Она со своей дочерью оставалась у нас в течение двух месяцев, а затем вернулась к себе на родину, обещав матери: „Если тебе будет нужна моя помощь, я тотчас же окажусь здесь и буду ждать тебя в саду“.

После этого Бадиат ал-Джамал с матерью каждый год приезжала к нам; они проводили у нас некоторое время и затем уезжали. О, если бы я была дома! Там мы часто встречаемся с Бадиат ал-Джамал и ее матерью, там бы я нашла средство соединить тебя с ней! Но теперь я в заточении, и мои родители даже не знают, где я и что со мной. Если бы они знали, где я нахожусь, они сумели бы спасти меня. Но такова воля Аллаха всевышнего и славного, что мы можем поделать!» — «Вставай и следуй за мной, — сказал ей Сайф ал-Мулук, — Мы убежим отсюда и приедем куда-нибудь с помощью Аллаха всевышнего».

«Мы не сможем убежать отсюда, — сказала Даулат-хатун, — если бы даже мы удалились отсюда на расстояние годового пути, все равно этот проклятый настигнет нас и погубит», — «Тогда я спрячусь где-нибудь и, когда он придет, разрублю его мечом», — предложил Сайф ал-Мулук. «Ты не сможешь убить его, — возразила Даулат-хатун. — Чтобы убить его, ты должен сначала погубить его душу». — «А где находится его душа?» — спросил Сайф ал-Мулук. «Я много раз спрашивала его об этом, но он не отвечал мне, — сказала Даулат-хатун, — пока однажды я не пристала к нему с этим вопросом и он сильно рассердился на меня. „Сколько можно спрашивать об этом? — сказал он мне. — Почему тебе так нужно знать, где находится моя душа?“ Тогда я ответила: „О Хатам — а зовут его Хатамом, — у меня, кроме Аллаха и тебя, никого нет. Пока я жива, я буду беречь твою душу. Что будет со мной, если ты умрешь, с кем я останусь? Если бы я знала, где твоя душа, я бы хранила ее как зеницу ока“. Тогда он смягчился и сказал мне: „При моем рождении звездочеты сказали отцу, что мою душу погубит некий царевич из рода человеческого.

Поэтому я положил свою душу в воробьиный зоб, воробья посадил в шкатулку, шкатулку положил в коробку, коробку — в семь ларцов, ларцы спрятал в глубине семи сундуков, вложенных один в другой, сундуки положил в мраморный ларь, а ларь этот спрятал в Великом океане. То место далеко от людского жилья, и никто не сможет добраться туда. Вот я и рассказал тебе, где находится моя душа. Только не говори об этом никому, эта тайна должна остаться только между нами“. — „Кому же я могу рассказать об этом, когда ко мне, кроме тебя, никто не приходит! — воскликнула я. — Клянусь Аллахом, ты спрятал душу в такой недоступной крепости, что никакое существо не может добраться до нее, не говоря о человеке. То, что сказали звездочеты, не согласуется с разумом: как может человек преодолеть все эти трудности и добраться до твоей души?!“