Отверженный 追放者 Часть III (СИ) - Орлов Александр

Она медленно приблизилась и наклонилась над сенсеем, втягивая носом его запах.

— Вот что происходит с людьми, когда они достигают своей цели, малыш, — грустно улыбнулась она. — Они пустеют, как бутылки с вином. Добравшись до вершины и исполнив смысл своей жизни, он больше не видит причины продолжать. Но он имеет мужество это признать. Он наш последний свидетель. И он пуст, милый… Это вино обратилось в уксус.

Она вновь принялась напевать, заливая меня изнутри своим голосом. Я вздохнул и посмотрел на Сатеши уже совсем другими глазами. Безумными глазами с красными радужками.

— Учитель, ты хочешь умереть? — спросил я прямо.

— Я исполнил свой долг перед жизнью, яцу, — довольно улыбнулся он. — Мне незачем оставаться здесь. Я служил и воспитывал. Ценность моя пришла к нулю. Моё последнее желание, — уйти как самурай, ведь я старался жить именно так.

— Разве у тебя больше нет желаний? — наклонился я к нему.

— Желания всегда есть, — согласился он. — Выкурить последнюю сигарету, или последний раз взглянуть на океан… Но если я выкурю эту сигарету, то сразу же захочу глоток воды, чтобы промочить горло от табака. А если увижу океан, то возжелаю поймать последнюю рыбу. А поймав, вздумаю её приготовить и съесть… Но это не истинные желания, а слабости. Они не помеха последней главе моей истории. Если я поддамся одной слабости, за ней встанут очередью остальные. И я останусь наедине с ними и ворохом сожалений. И рядом не будет никого, кто мог бы избавить меня от них. А сейчас, в данный момент, есть.

Глас Музы вводил меня в экстаз, я понимал, что сопротивляться бесполезно. Правило должно быть исполнено, хотел я этого или нет. Правило есть константа.

— Я могу это сделать, — сказал я и затянулся сквозь зубы. — Почтить тебя, сенсей.

— Поэтому я тебя и позвал, — заявил он. — Никто другой бы не справился лучше. Лишь выдающийся ученик имеет право окончить жизнь учителя. И не волнуйся, никто не найдет меня в этих горах. Да и искать никто не будет.

Я медленно поднялся с камня и щелчком отправил бычок в пропасть.

— Ты собираешься совершить сеппуку? — предположил я.

— Нет, нет, что ты! — расхохотался он, запрокинув голову. — Я слишком стар для этих забав! Да и кто я, по-твоему, безумный фанатик⁈ Хитаман-сама, ну ты даешь… Нет, конечно! А то ты готов смотреть на мои кишки, да ещё, хоть представить можешь, как это больно?

— Как ни странно, могу, — развел я руками. — Тогда что?

Старик ухмыльнулся напоследок и наклонил голову.

— Хватит одного удара. Ты сможешь.

— Вы обрекаете меня на тяжелую долю, — вздохнул я. — В древности ведь быть избранным кайсяку считалось несчастьем.

— Ты все-таки слушал мои проповеди, — улыбнулся он. — Хай, ударишь слишком сильно, и голова отлетит в пропасть, что будет считаться неуважением. Слишком слабо и придется добивать бьющегося в агонии престарелого учителя. Возьми мой меч, он поможет тебе совершить ритуал правильно. Он тяжелее обычной катаны, но если будешь тренироваться, рука быстро привыкнет. Когда все будет кончено, оставь его себе, такую сталь больше нигде не найдешь.

— Хорошо, сенсей, — ответил я, принимая оружие из его рук. — Тот человек в вашем сне…

— Он сказал, что заберет меня сегодня днем. Что именно ты исполнишь мою волю…

— Со-ка…

— После можешь столкнуть тело в ущелье, я разрешаю, — кивнул он напоследок. — Мой тандэн уже будет далеко в Вечной Стране или на реке Сандзу. В любом случае, — тело лишь оболочка.

— С этим я не могу не согласиться, — усмехнулся я, медленно доставая меч из ножен.

Он наклонился, я поднял меч и широко расставил ноги, готовясь нанести столь важный для него удар. Муза пела грустную песню, провожая очередную душу в последний путь. Полы её кимоно развевались, а вечно топорщащиеся волосы мирно упали на лоб, — она была чрезвычайно спокойна и даже прикрыла горящие глаза, пока тянула длинную ноту.

— Умереть весной, — процитировал Хиро-сан, — лежа так, чтоб на меня… С вишни падал цвет… И чтоб полная луна… Мне сияла с высоты. Прощай, Коакума.

— Прощайте, сенсей, — ответил я и нанес удар.

Я приоткрыл окно, несмотря на седую пыль, что поднимал внедорожник впереди. Мне хотелось курить, и никто не посмел сделать мне замечание.

— Ты какой-то задумчивый сегодня, — заметил Дате, что ехал вместе со мной на заднем сиденье. — Что-то ещё случилось?

— Нет, аники, все в порядке, — ответил я, делая глоток серого дыма и выпустив его через нос. — Просто хандра. У тебя вчера такое было.

— Угу, ещё не прошло… Жвачку будешь?

— Где достал?

— В столовой, где же ещё. Раньше два санто стоила.

Я засунул мятную пластинку под язык, чтобы сбить вкус смерти, и улыбнулся.

— Едем домой, — умиротворенно протянул Ягами и постарался потянуться, но уперся в потолок машины. — Наконец-то…

Я повернулся, чтобы ему ответить, но встретился с Музой. Она сидела между нами, закинув ногу на ногу, и курила прям как я.

— Именно… — Улыбнулась она, показав острые зубки. — Наконец-то… Столько возможностей, столько… милых пустышек. Мы возвращаемся, малыш и снова займемся делом. Настоящей охотой, а не резней невинных.

А тебе все мало…

Я отвернулся обратно к окну, лениво наблюдая за проносящейся зеленью. Машина притормозила перед особо глубокой рытвиной, и в этот момент я увидел Аоки, что стоял вдоль дороги и голосовал.

Он улыбнулся мне как старому приятелю, поднес два пальца к глазам, а потом направил указательный на меня. «Я слежу за тобой, не подведи»…

— Эй, на что это ты там пялишься? — спросила Муза.

— Ничего, — ответил я. — Просто задумался.

Она его не видит… Интересно, что это все значит?

А собственно, галлюцинацией больше, галлюцинацией меньше…

Я вздохнул и прислонился затылком к подголовнику. Токио манил меня, хоть я и не знал, что меня там ждет.

Габутай научил меня одному, — воздержание вредно для здоровья.(В нашем случае для здоровья окружающих).

Муза нагло положила голову мне на колени и мгновенно уснула, а долгая ухабистая дорога вела нас к неоновым вывескам и низким проводам над узкими улочками…

Я ехал домой.

Эпилог

Кайнэ вставил фильтр сигареты в прорезь маски и втянул горький дым. Он стоял в больничной палате, но это была частная амбулатория, его собственная, поэтому ему, как хозяину, здесь разрешалось курить.

Белый свет падал на лицо человека на больничной койке. Он не двигался, спал глубоким сном. Один глаз его закрывали бинты, низ лица скрывала непроницаемая маска, искалеченное тело пряталось под простыней.

— Он крепкий парень, — заявил медик, обращаясь к Кайнэ. — Но без надлежащей помощи, ходить не сможет. Такое ощущение, что его грузовик переехал, Като-сан.

— Нет, — протянул якудза задумчиво. — Это был не грузовик, а всего один человек. Вы сможете поставить его на ноги?

— Хм… вы, конечно, всегда ставите интересные задачи, но это… Я могу попробовать, но это потребует крупных вложений. И, хочу предупредить, придется задействовать экспериментальную медицину.

— Какого рода?

— Преимущественно протезирование. Я могу заменить суставы и некоторую костную ткань искусственным материалом.

— Будущее уже наступило, да? — улыбнулся Кайнэ под маской.

— Вам ли не знать, Като-сан, — вернул ему улыбку доктор.

— Хорошо, позаботьтесь о нём, — кивнул якудза. — Примите все необходимые меры.

— Отлично, спасибо вам за возможность, Като-сан… — потирал доктор руки.

Кайнэ ухмыльнулся и повернулся к выходу, намереваясь уйти.

— Като-сан! — окликнул его медик. — Нам необходимо как-то опознать пациента и пометить уровень его сдерживания.

— Его зовут Эцуро, — бросил Кайнэ через плечо. — И он нам не враг.

Дракон вышел из палаты и направился по коридору к лифту. Подпольная лаборатория находилась в подвале его собственного дома. Здесь он предпочитал и жить, и работать. Собственно, Кайнэ был человеком дела, — трудоголиком. Он не отличал разницы между этими двумя понятиями.