Нет, нет и ещё раз... да! - Ольга Обская

— Я точно не знаю. Но надеюсь, это произойдёт быстро. Речь про минуты, самое большое — часы.

— Можно ли как-то ускорить процесс?

— Я думаю рассказать тебе свою историю — возможно, это поможет тебе быстрее восстановить память.

Хорошая идея. Если собеседница считает, что Карина должна была бы в первую очередь вспомнить её, почему бы ей не рассказать о себе?

— Как я уже говорила, моё имя Каролайн, — начала она свою историю. — Меня воспитывала тётка Янника. Вернее, я считала, что она моя тётка. Кем на самом деле приходится мне Янника, я узнала гораздо позже.

Пока Карине ни о чём не говорили эти имена: ни Янника, ни Каролайн, но она слушала с предельным вниманием.

— Пожалуй, начать нужно даже не с этого, — перебила сама себя рассказчица. — У Янники была младшая сестра Наяна. Они погодки. Внешне очень похожи, но у каждой свой дар и свой характер. Их отец служил у гранд-канцлера статс-секретарём, и они жили в его замке. Случилось так, что между наследником гранд-канцлера юным Виларом и Наяной вспыхнули чувства. Их отношения зашли настолько далеко, что Наяна понесла…

— Они поженились?

— Нет. Их союз был невозможен. Во всяком случае, так считала Наяна. Её род был не настолько знатным и древним, чтобы можно было рассчитывать породниться с самим гранд-канцлером. Но дело даже не в этом. В какой-то момент она почувствовала, что должна сбежать. Её дар требовал, чтобы она посвятила ему свою жизнь.

— А какой у неё был дар?

— Дар стихийной магии.

Магия стихий… Смутное воспоминание всколыхнулось в Карине, как будто она тоже имеет какое-то отношение к стихиям.

— Наяна хотела найти лучших учителей, кто обучил бы её мастерству и философии стихийной магии, что позволило бы ей стать настоятельницей храма и отдать свою жизнь служению стихиям.

— Она видела в этом своё предназначение?

— Да. Но Янника считала её поступок глупым. Она убеждала сестру, чтобы та добивалась брака с Виларом. Ей казалось страшной глупостью не воспользоваться беременностью, чтобы склонить наследника гранд-канцлера сделать предложение. Наяна не поддалась уговорам, чем вызвала сильную досаду Янники. Сколько себя помню, тётка всегда называла сестру беспутной. "Не будь такой, как твоя бестолочь-мать", — твердила она мне.

— Погоди, выходит, ты и есть дочь Наяны и Вилара?

— Я всегда так думала, — на бледном лице рассказчицы появился румянец. — Тётка поведала мне, что когда у Наяны родилась дочь, она уговорила сестру отдать малышку ей на воспитание. Янника убеждала, что с ней девочке будет лучше, чем с Наяной, которая собиралась служить стихиям в каком-нибудь глухом горном храме, куда её направят настоятельницей, после того, как она завершит обучение у духовных наставников.

— Наяна согласилась, — догадалась Карина. — Поэтому тебя и воспитывала тётка.

— Да. Она с самого рождения внушала мне, что я должна исправить ошибку, которую совершила моя мать. День и ночь мне твердили, что моё предназначение стать наследницей гранд-канцлера. "У тебя будут богатства и власть, у тебя будет всё", — говорила мне Янника. А я хотела только одного… — голос собеседницы неожиданно дрогнул, — …здоровья.

Она подняла глаза — в них стояли слёзы. Карина потянулась через стол, чтобы накрыть своей рукой, руку Каролайн. Её сердце сжималось от сочувствия.

— Чем ты больна?

— Я искала ответ на этот вопрос в Книге Судеб. Янника любит читать этот древний артефакт. Считается, что там есть ответы на все вопросы. Судьба любого человека — всё, что с ним произошло в прошлом и что должно случиться в будущем — зашифрована в древних рунах. Меня никто не учил разбирать знаки судьбы, Янника считала меня бесталанной, но однажды я обнаружила, что способна понимать кое-какие фрагменты записей. Втайне от тётки я стала иногда листать книгу и искать ответы на вопросы.

— Нашла?

— Долго не могла найти. Книга Судеб утверждала, что Каролайн, дочь Наяны и Вилара, ничем не больна.

Как же так? Карина видела, что её новая знакомая совсем не может похвастаться крепким здоровьем.

— Разгадка оказалась проста. Я не та Каролайн, не дочь Наяны и Вилара. Я её кузина. То есть твоя кузина. Теперь ты меня вспомнила?

— А разве должна?

Карина напряжённо вглядывалась в лицо собеседницы, и вдруг пришло ошеломляющее воспоминание, где она её видела.

Глава 73. Зачем ей это?

В зеркале!!!

Вот где Карина видела раньше свою собеседницу. Эти большие синие глаза, эти по-юношески милые черты лица, эти тяжёлые пряди густых каштановых волос — всё это Карина видела каждое утро, когда умывалась или причёсывалась перед зеркалом. Девушка, которая сидела напротив неё, была будто её собственным отражением.

— Вспомнила? — повторила она вопрос.

В это трудно было пока поверить, но Карина действительно совершенно отчётливо вспомнила, что в последнее время выглядела не тридцатипятилетней умудрённой опытом женщиной, а юной девушкой, точь-в-точь похожей на собеседницу. Разве что та была более бледной и болезненной по сравнению с пышущей здоровьем Кариной.

— Вспомнила, но не столько тебя, сколько себя, — честно призналась она.

Каролайн улыбнулась.

— Я этого и ждала. Разве не должна просыпающаяся память самым первым выдать свой собственный образ.

Карина надеялась, что скоро разберётся во всей этой неразберихе, но пока понять что-либо было совершенно невозможно.

— Почему я так похожа на тебя? Мы что, близнецы?

— Это не ты похожа на меня. Это я похожа на тебя. Ты настоящая Каролайн. А из меня тётка пыталась сделать твою бледную копию, — в голосе собеседницы чувствовалась горечь.

— Зачем ей это?

— Она не могла смириться, что Наяна упустила возможность породниться с гранд-канцлером и разделить с ним трон. Ей казалось глупым отказываться от власти, богатства и влияния в обществе. Она задумала исправить несправедливость и выбрала оружием возмездия меня. Я долгое время не догадывалась о её планах. С самого детства она лгала мне. Внушала, что я дочь гранд-канцлера и рано или поздно стану его наследницей. Но всё это неправда от первого слова до последнего. Я не дочь гранд-канцлера, а она мне не тётка.

— А кто же?

— Она мне мать… Но… — Каролайн вздохнула, — не могу её так называть. За восемнадцать лет привыкла думать о ней, как о тётке.

Да что б этой Яннике пусто