Опаленные крылья любви - Самсон Агаджанян

— Грубо сказано. В Москве у меня есть связи. Я помогу тебе найти приличную работу.

— А может, мне пойти в ресторан швейцаром? Надену форму и Звезду Героя. Вот хохма будет! Народ со всей Москвы прибежит поглазеть на такого швейцара!

— Ты, дорогой мой, отстал от жизни. Москвичей этим уже не удивишь. Москва это тебе не Ташкент. Она и не такое видела.

— Вот поэтому и не хочу в Москву.

— Тогда поедем в Волгоград. Будем ходить на Волгу. Ты любишь рыбачить?

— Не очень.

— Ничего, научишься. У нас сосед, дядя Миша, заядлый рыбак. Он тебя быстро втянет в это дело,

— Наташа, ты что, всерьез?

— А разве ты в моем голосе уловил юмор? Если завтра ты не подчинишься министру, тебе служить не дадут. Просто выживут. У тебя два выхода: или закрыть глаза на все и подписать, или рапорт на увольнение.

— Скорее будет второе, чем первое, — произнес он и одним залпом выпил водку.

На следующее утро Умар не успел войти в кабинет, как раздался телефонный звонок. Он поднял трубку.

— Доброе утро, Умар Анварович!

Он поздоровался и попытался разобраться, кто звонит. Голос был незнакомый.

— Умар Анварович, с вами разговаривает Ибадов.

Умар усмехнулся. Он молча слушал пространную речь заместителя генерального прокурора республики. Говорил тот долго, под конец разговора пригласил его поехать за город отдохнуть. Кархмазов поблагодарил за приглашение, вежливо отказался. К удивлению Умара, Ибадов ни одним словом не упомянул про своего зятя Юсупова, и это его насторожило. Готовился какой-то подвох.

Умар не ошибся. Через полчаса к нему вошел его заместитель, полковник Максимов, и молча положил перед ним папку с Заключением инспекционной комиссии. Кархмазов недовольно посмотрел на Максимова.

— Я министру достаточно твердо сказал, что подписывать не буду.

— Но это ваше Заключение, здесь ничего не изменено!

Умар недоверчиво взглянул на полковника, открыл папку и увидел свое заключение с резолюцией министра «Утверждаю». Он быстро пробежал глазами заключение. Формулировка оставалась прежняя — освободить от занимаемой должности командира дивизии генерала Саидова и командира полка полковника Юсупова. Приподняв голову, он испытующе посмотрел на своего заместителя.

— Нутром чувствую, что за этим что-то скрывается!

Полковник усмехнулся.

— Вы не ошиблись. Министр подписал встречный приказ: генерал Саидов назначен заместителем командующего Самаркандского военного округа, а полковник Юсупов — начальником штаба бригады.

— Ты шутишь?

— Восток, Умар Анварович, дело тонкое. Здесь все делается для родственных душ и в этом для них ничего зазорного нет. Они, в отличие от нас, русских, умеют друг друга поддерживать. На днях я звонил в Москву, в министерство обороны, там мой однокашник работает, просил его походатайствовать перед Грачевым, чтобы перевели меня служить в Россию. Ничего не вышло. Они мне ответили, что в армии идет большое сокращение и некуда девать своих российских офицеров. Я никогда не думал, что останусь на чужбине.

— Ну, допустим, мы не на чужбине, — вяло отреагировал Кархмазов. — Нам никто не говорит, что мы здесь чужие. Отношение к нам прекрасное.

— Внешне — да, а на самом деле по их глазам вижу, что мы здесь чужие. Пока мы им нужны, они еще нас терпят, но как только встанут на ноги, они «культурно» укажут нам на дверь. Мол, послужили вы нам, ребятушки, а теперь до свидания!

Умар отпустил полковника. Поднял трубку, хотел позвонить министру по поводу приказа, но передумал. Он понял, что уже бессилен что-нибудь изменить. Возникло желание тут же написать рапорт на увольнение. Но тут же возник и вопрос; «Уволишься, а что дальше?». Настроение было скверное. Работать не хотелось. Раздался телефонный звонок. Звонил министр обороны.

— Ты чем занят?

— Размышляю над вашим приказом по поводу назначений генерала Саидова и полковника Юсупова.

— Это хорошо, что размышляешь, — посмеиваясь, произнес министр. — Значит, еще мозги работают. Минут через пять я жду тебя у выхода.

Раздались короткие гудки. Ровно через пять минут Умар вышел из здания министерства обороны. Байбагулов стоял возле своей машины, Умар подошел к нему.

— Садись в машину, — пригласил министр.

Машина тронулась, Умар стал ждать, когда заговорит министр, но тот молчал. Машина, проехав через весь город, вырвалась на широкую трассу и понеслась по ней на большой скорости. Через час показалось Чардарьинское водохранилище. Проехав вдоль него, они проскочили поселок Чардара и выехали к реке Сырдарья. Всю дорогу Умар ломал голову, куда и зачем везет его министр, но тот упорно молчал. Вдали показались роскошные дачи…

Министр попросил водителя остановить машину, вышел из нее, вслед за ним вышел и Умар. Но и сейчас Байбагулов не торопился начинать разговор. Он окинул взглядом окрестности. Хлопковые поля тянулись до самой синей полоски, где, казалось, усталое небо припадало к земле. Арыки с медленно переливающейся мутной водой перерезали поля на ровные четырехугольники. И на всем пространстве, куда доставал глаз, маячили в солнечных лучах серые силуэты крестьян. Здесь шла вечная борьба с солнцем и землею за кусок лепешки и глоток прохладной воды.

— Какая богатая и прекрасная наша земля! — задумчиво произнес министр. — Не оружие нам с тобой в руках держать, а обыкновенный кетмень.

Он повернулся к Умару.

— Пошли, немного пройдемся. Я хочу с тобой поговорить.

Они прошли несколько десятков шагов. Министр остановился, повернулся к Умару.

— Нас пригласил на шашлык замгенпрокурора республики. Думаю, ты уже понял подлинную причину приглашения… Вижу, что это тебе не по душе. Но тебе пора понять, что ты уже не рядовой служака. Было время, когда ты водил солдат в атаку, ел с ними кашу из одного котелка, но сейчас у тебя другая должность, где этого уже не требуется. В отдельных вопросах ты должен быть дипломатом, уметь понять происходящее и порою принимать решения, которые тебе не по душе. Посмотри со стороны на себя не как на рядового генерала с лампасами, а как на государственного чиновника — дипломата. Ты должен принимать разумное решение, если даже оно будет идти вразрез с твоими собственными взглядами. Вот, возьмем, к примеру, полковника Юсупова. Я знаю, что ты осуждаешь мое решение, и ты, как генерал, отвечающий и болеющий за боеготовность войск, прав, и я это высоко ценю. Но ты близорук. Да, я не оговорился. Ты упорно не хочешь видеть последствия снятия с должности Юсупова. Он, как военный человек, особой ценности собой не представляет, но за его спиной стоит сила, с которой нам с тобой не под силу бороться. Даже Гдлян и Иванов в горбачевские времена бессильны были что-либо сделать с кланом Юсуповых. А ты одним махом хотел снять его с должности. Да они нас с гобой быстрее снимут, чем мы его! Понял?

— Я вас, товарищ генерал-полковник, понял. Но поймет ли меня моя совесть?

— А ты не обращай на нее внимания. Порою для пользы дела тебе придется отступиться от нее и идти ей наперекор. По-другому нельзя. Я уже тебе говорил: должность у тебя такая.

— Я бы не хотел играть в темную игру со своей совестью.

Байбагулов усмехнулся.

— Если со своею совестью будешь идти напрямую, быстро шею свернешь. Кому от этого польза? Наша армия по-существу только рождается. Чтобы сделать ее боеспособной, нужно время. Мудрость людская подсказывает: «Выжидающего да постигнет осуществление надежд, а тому, кто торопится, достается лишь раскаяние», Я хочу, чтобы ты не торопился. Ты научился воевать крепко, доказательство этому твоя Золотая Звезда Героя. Теперь учись отличать ворона от орла. А что касается боеготовности нашей армии, нам с тобой грех жаловаться. Смотри, что творится в российской армии. Она буквально разваливается на глазах. Офицеры не получают жалования, солдаты на голодном пайке. По крайней мере этого у нас нет. Есть проблемы, но не такого масштаба, как у них.

Байбагулов замолчал, к ним приближалась правительственная машина. Когда она остановилась, из нее, радушно улыбаясь, вышел тучный замгенпрокурора республики Ибадов.

Наташа, лежа на диване, читала книгу. Неожиданно она почувствовала какую-то неясную тревогу. Отложив книгу, попыталась разобраться, что это значит. Прежде всего подумала об Умаре: «Может, с ним что-то случилось!» — и тут же позвонила ему на работу.

— Слушаю, — раздался его голос.

— Это я.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он.

— Все нормально. Соскучилась, вот и позвонила.

— У меня совещание.

— Я поняла. Ты на обед приедешь?

— Да.

— Тогда буду ждать.

Она взяла книгу, попыталась снова читать, но ничего не вышло. Читала, а сама думала о другом, а о чем, сама не могла понять. «Может, с мамой что?» — подумала она и ей стало не по себе. В последнее время она очень тревожилась за мать, которая все чаще жаловалась на сердце. Она схватила трубку, набрала код Волгограда, позвонила матери. К телефону долго никто не подходил. Это ее встревожило, но тут раздался голос матери.