Проделки Джинна (авторский сборник) - Андрей Саломатов

Иван Павлович пожал плечами, подошел поближе к окну и осмотрел весь, в пределах видимости, небосклон. В это время на улице вначале тихо, а потом все громче послышалось басистое гудение с характерным металлическим лязгом. А вскоре мимо дома, по направлению к центру города, на большой скорости проехала колонна танков.

— Здесь серьезным пахнет, — явно нервничая, сказал Иван Павлович. Он повернулся к соседу и только сейчас заметил в руке Лупцова нож. — А ты что это? — кивнул он на тесак.

— Да у меня дома, знаете, что творится? — воскликнул Лупцов. — Я же говорил вам, у меня кто–то по квартире ходит. Я тоже вот так проснулся, а потом началось.

— Ходит у него, — проворчал Иван Павлович, — что же, вор, он дурак, что ли? Лезть, когда хозяин дома? Да и что у тебя братьто?

— Я не говорю, что у меня есть что брать, — раздражаясь, ответил Лупцов, — я говорю, что ходит кто–то. Радио выключено, а там кто–то поет. — Лупцов подошел к газовой плите и повернул ручку конфорки. — Вот, у вас тоже газа нет. И телефон, наверное, не работает.

— Бронетранспортеры пошли, — рассеянно сказал Иван Павлович, глядя в окно. Лупцов подскочил к нему, увидел колонну военных машин и сел на стул.

— Может, война? — тихо спросил он. — Может, это от ядерного взрыва такое небо?

— А черт его знает, — зло ответил Иван Павлович. — Я–то своих на дачу отправил. Эх, черт! — Он метнулся из кухни в прихожую, затем остановился и растерянно сказал:

— Так ведь должны объяснить, если что.

— Радио не работает, — мрачно ответил Лупцов, — вернее, работает, но лучше бы оно молчало совсем. Света ведь нет. Все это мне не нравится до отвращения.

— Игорек, — взмолился Иван Павлович, — сбегай на улицу, узнай, что случилось. Кто–то же должен знать. Может, опять бэтээры пойдут. Солдатам–то ,наверное, сказали, что происходит. Лупцов решительно встал, положил нож на стол и пошел к выходу.

— Они же не остановятся, — сказал он, но из квартиры вышел и спустился на улицу.

2.

На улице ничего примечательного Лупцов не обнаружил, если не считать зеленого нефритового неба, которое, словно гигантский плафон висело низко над землей и было таким материальным, что казалось, будто до него можно достать палкой или даже рукой, если влезть на крышу дома.

Улица была совершенно пустынной, и лишь у автобусной остановки совершенно пьяный мужичонка пытался что–то поднять с земли. Не было и машин, хотя по субботам в это время на проспекте бывало много частников с тюками, велосипедами и мелкой мебелью на багажниках. Те, кто не уехал на дачу в пятницу вечером, в субботу выезжали рано.

Лупцов обошел вокруг дома, потоптался под собственнымси окнами, пытаясь представить, что там сейчас происходит, и неожиданно вспомнил об опорном пункте, который располагался в соседнем подъезде рядом с химчисткой.

Он ворвался туда, громко хлопнув дверью, чем и разбудил дежурившего молодого лейтенанта. Дежурный вскочил с топчана, несколькими неверными спросонья движеньями поправил прическу и китель, но, разглядев посетителя, недовольно спросил:

— Ну что еще такое?

Лупцов долго и путанно пытиался объяснить милиционеру, что произошло. Чтобы милиционер не принял его за сумасшедшего, он подтолкнул его к окну и заставил посмотреть на небо. Затем снял телефонную трубку и дал послушать ее лейтенанту. Лупцов рассказал милиционеру о колонне танков и бронетранспортеров, о ночной панике и вымершем проспекте и под конец предложил лейтенанту взглянуть на свои наручные часы. Милиционер вначале с недоверием, а потом внимательно выслушал посетителя, взглянул на часы, долго тряс рукой, а потом приложил их к уху. Часы стояли.

— Очень много совпадений, лейтенант, — сказал Лупцов. — Я бы тебе еще кое–что рассказал о своей квартире, но боюсь, ты не поверишь. Я вот что предлагаю: пойдем вместе на проспект, и ты попробуешь остановить какую–нибудь машину. Хорошо бы военную. Черт его знает, может, давно война идет, а мы сидим здесь как дураки и чего–то ждем. Кстати, я даже не заню, куда бежать в случае ядерной войны.

Рассказ посетителя не то, чтобы напугал лейтенанта, но привел недавнего курсанта в некоторое смятение. Он засуетился, достал из старенького конторского сейфа рацию, пощелкал тумблерами и, убедившись, что она не работает, убрал ее назад.

— Мне вообще–то отлучаться нельзя, — растерянно сказал лейтенант. — Вдруг телефон заработает. — Лейтенант пожал плечами, но увидел укоризненную гримасу Лупцова и решился. — Ладно, пойдем, — сказал он и, пропустив посетителя вперед, закрыл комнату на ключ.

На улице ничего не изменилось. У остановки все так же болтался пьяный мужичонка, и только солнце, выкатившись из–за дома напротив, слегка разбелило зелень неба.

По дороге к автобусной остановке лейтенант все время поглядывал вверх, качал головой и щупал бугор на кителе справа от поясницы. Лупцов же принялся рассказывать ему о чудесах, которые творились в его квартире.

Пьяный на остановке угомонился. Он сидел на скамейке, сосал грязный, давно потухший окурок и бессмысленно улыбался.

— Давно сидим? — юодро спросил лейтенант у мужичка, но тот не обратил никакого внимания на подошедших. Правой рукой он чесал под пиджаком живот, вертел головой и одной ногой притоптывал в такт какой–то мелодии, которую, очевидно, прокручивал в голове.

— Да бесполезно, — махнул рукой Лупцов, — что он может знать?

Ситуация сложилась странная: тепло, тихо, на улице ни единой души, и ничего невозможно узнать.. Отсюда до центра Москвы можно было доехать только наземным транспортом, но ни автобусы, ни тролейбусы не ходили. И тут Лупцов вскрикнул:

— Автоматы! У магазина есть телефоны–автоматы. Может, они работают? — Лейтенант кивнул, еще раз взглянул на пьяного и, побледнев, подался назад. Лицо его выражало такую растерянность и ужас, что Лупцов, как кошка, прыгнул вперед, повернулся в воздухе на 180 градусов и преземлился в самой что ни на есть боксерсокй стойке, готовый сцепиться или отразить нападение того, кто так напугал недавнего курсанта. То, что Лупцов увидел, поразило его гораздо больше, чем говорящее радио и шаги в прихожей. Он повернулся как раз в тот момент, когда мужичонка опустился на колени и, отыскав на земле собственную нечесанную голову, неверными руками, как–то не почеловечески точно насадил его на шею.

С животным страхом в глазах смотрели Лупцов с лейтенантом на пьяного, а тот поднялся с колен и принялся бесцельно кружить на небольшом пятачке у скамейки. При этом мужичонка молча всплескивал руками, изгибался в пояснице и вообще вел себя очень странно.