Вектор атаки - Евгений Филенко

…Рядовой Юлфедкерк боком выскочил откуда-то из подсобки, непривычно быстрый, собранный, как хорошо налаженная машина, с неприятным хищным выражением на обычно туповатом лице, ладонью отмел оказавшегося на пути бармена, словно соломенную куклу, и вогнал пилигриму короткую серию полновесных, убойных разрядов из скерна точно в спину.

Враг на вес золота

Пилот и один из конвоиров остались внутри челнока, благоразумно укрывшись защитным полем и для подстраховки открыв бойницы. Посадочная площадка являла собой пятачок утрамбованной земли в окружении высоких жестких стеблей какой-то растительности неприятного ржавого цвета. Небо было затянуто сизыми тучами, напоминавшими провисшие бурдюки с дождевой водой. «Дальше пешком, яннарр т’гард», – буркнул шедший впереди конвоир и двинулся по едва различимой тропинке, раздвигая стебли стволом личного энергоразрядника (модель, помнится, называлась «Горний Гнев», или как-то в этом роде). Повышенная сила тяжести слегка пригибала к земле. Земля была влажная, скользила, пахла сыростью и гарью. Звуковой фон чужого мира был невыразителен и однообразен, как и в большинстве обитаемых, но неважно обжитых миров. Ветер в траве, далекое невнятное щелканье, словно кому-то по ту сторону зарослей отсыпали розог, да еще гулкое печальное уханье. Через сотню шагов ржавая трава кончилась, и за участком голого, изрытого глубокими следами каких-то раздвоенных копыт поля обнаружился внушительный шипастый плетень. Передний конвоир выстучал по наручному коммуникатору кодовую комбинацию, и часть плетня шустро сдвинулась, открывая тайный проход шириной как раз в одного эхайна.

Поселок состоял из десятка вросших в землю хижин, сложенных из грубого камня и обмазанных для прочности и непродуваемости серой глиной. У доброй половины строений отсутствовала крыша, вместо нее на уродливые низкие стены навалены были сверху бесформенные шапки знакомого уже ржавого сена. Некоторые жилища обнесены были невысокими изгородями из колючки, призванными не столько воспрепятствовать нежелательному проникновению, сколько обозначить личное пространство, на какое претендовала персона, в нем обитавшая. Вместо окон были узкие, в два кулака, темные амбразуры. Разило болотной сыростью и тухлятиной, да еще внезапный порыв ветра временами доносил откуда-то запах паленого мяса. Ни единого звука, ни движения. Убожество и запустение. «Зачем мы здесь? – смятенно подумал Кратов. – Наверное, здесь давно никто не живет. Как тут можно жить?..» И тут же заметил аборигена, сидевшего перед входом в одну из хибар на замшелом бревне, такого же серого и неопрятного, как и все вокруг. Абориген был в ветхом мундире без знаков различий, в грязно-желтых арестантских брюках и босиком. Между безвольно скрюченных пальцев тлела самокрутка. Костистое, лишенное возраста лицо не выразило никаких чувств при виде нежданных гостей. Один из конвоиров гаркнул что-то угрожающее: не то велел убираться, не то спросил, как пройти. Эхайн не ответил, даже не пошевелился. Погруженному в замкнутый, возможно – огороженный той же колючкой мирок собственных мыслей, ему было безразлично все, что происходило за его пределами.

Оттоптав еще сотню шагов по узкой тропинке, процессия остановилась. На лысом, словно каска, угоре обнаружились несколько строений, которые с известным допущением могли называться домами. Стены были ровные, крыши высокие; у некоторых даже имелись застекленные окна. Изгороди здесь были повыше, и огораживали они пространство пошире. Должно быть, хозяева этих строений пользовались серьезным авторитетом у поселенцев. Но, как видно, не у визитеров из администрации. Передний конвоир свирепо выпятил челюсть и пинком распахнул калитку, едва не сорвав ее с петель. Перебросил разрядник на грудь и лютым зверем попер через поросший рыжей травкой дворик.

– Стоп, стоп! – вмешался Кратов. – Дальше я сам.

Конвоир остановился в нерешительности.

– Вы уверены, яннарр?..

– Абсолютно.

Эхайны сгрудились в кружок и коротко посовещались. Очевидно, никому не хотелось огрести неприятностей от Директората колоний и уж тем более от спецслужб.

– Плохая идея, яннарр т’гард, идти без охраны, – наконец сказал тот, что был за старшего. – Этот отступник очень опасен. У него скверная репутация. Он злостный нарушитель режима.

– Режима? Разве здесь есть режим?

– Режим есть повсюду.

– Во всяком случае, со мной он будет вести себя хорошо.

– Возьмите хотя бы оружие.

– В прошлый раз оно мне не понадобилось, – сказал Кратов высокомерно.

По мрачной физиономии конвоиров было заметно, что они не поняли, о чем речь. «Мирская слава действительно проходит», – подумал Кратов меланхолично. Наконец старший сказал, хмурясь:

– Малейший шум, малейшее возвышение голоса, и мы берем штурмом эту халупу. Так и передайте отступнику. Пусть проявит уважение.

– Всенепременно, – обещал Кратов.

Он поднялся на скрипучий порожек и постучал. Никакой реакции. По-видимому, здесь считалось нормой не отвлекаться на внешние раздражители. «Ну, как угодно…» Он толкнул дощатую, обитую для тепла какими-то вытертыми до лоска шкурами дверь. Пригнувшись, переступил порог.

Полумрак, едва разгоняемый тлеющим на столе фитильком. Раскрытая на середине толстая старинная книга, точнее – эхайнский ее вариант: свиток, сложенный гармошкой и схваченный по краям декоративными зажимами из темного металла. Деревянное кресло с одним подлокотником. Аккуратно застеленная суровым солдатским покрывалом лежанка в дальнем углу, подальше от окна и вне видимости с порога. Застойный кислый запах. И никого.

«Наивно. Я же чувствую: вы здесь, яннарр. Простой эхайнский эмоциональный фон выдает вас с головой и с потрохами…»

Кратов сделал еще шаг. И ощутил неприятный укол в области сонной артерии.

– Что вы потеряли в моей скромной обители, яннарр? – прошипели у него над ухом.

Проделано эффектно, ничего не скажешь. Но «эффектно» не значит «эффективно».

Учитель Рмтакр «Упавшее Перо» Рмтаппин о подобных ситуациях, помнится, говаривал: «Когда на тебя направлен нож, пусть дух твой стоит нерушимо, но тело уберется подальше».

Кратов мог бы обезоружить противника и даже нанести ему несколько легких, но обидных увечий. Мог выскользнуть из-под лезвия и сам оказаться позади. Но из всех вариантов он выбрал самый демонстративный. Глубоко вздохнув, ушел в тень и возник спустя мгновение в нескольких футах, по ту сторону стола. Лицом к врагу, в спокойной, расслабленной позе, скрестив руки на груди. И только тогда выдохнул.

– Ваше гостеприимство по-прежнему оставляет желать много лучшего, – сказал он с иронией.

Злоумышленник и изгнанник Кьеллом Лгоумаа, бывший третий т’гард Лихлэбр, опустил ставший бесполезным длинный изостренный шип из твердого дерева. Худой, неважно выбритый, безобразно обросший, с лицом, обтянутым темной нездоровой кожей в шрамах, которых прежде не было. С дурно заживленными, едва ли не зашитыми в стежок следами то ли от капкана, то ли от укусов всей пастью на предплечьях. В таком же жалком армейском тряпье, что и давешний эхайн с самокруткой. Сутулый, ощутимо постаревший, но по-прежнему злой и опасный.

– Все время забываю, – промолвил он, усмехаясь. – Ведь холодное оружие против вас бесполезно.

– Равно как и всякое другое. Не пробовали читать заклятия против нечистой силы? Авось подействует!

– Я не настолько суеверен. Да и экспериментальный материал в большом дефиците.

– Хотите подсказку? Солидная доза алкоголя все же способна меня уложить.

– Меня она уложит раньше вашего. Вам, людям, и здесь пофартило: эхайнские катализирующие ферменты не столь активны в присутствии алкоголя, нежели человеческие. Ведь вы же не станете пить в одиночестве.

– Разумеется, не стану. Только с друзьями и никогда с врагами.

– Следовательно, у меня нет ни единого шанса.

Кратов придвинул к столу случившийся неподалеку колченогий табурет и сел.

– Кстати, чувствуйте себя как дома, – великодушно позволил он.

Кьеллом Лгоумаа смущенно рассмеялся и аккуратно положил деревянный шип на специально обустроенную нишу в стене возле входа.

– И действительно, что это я торчу здесь, как болван? – проговорил он. – Уж из этих-то хором вы меня наверняка не вытряхнете. Никаких удобств для такого развращенного комфортом организма, как ваш. Мне они достались нелегко, ценой двух зубов и трещины в ребрах. Прежний хозяин был такой же упрямый наглец, как и я сам. Но день, когда я ступил на Рондадд, оказался не его днем…

– Мне это неинтересно, – отрезал Кратов. – Садитесь наконец в свое кресло. У вас там что-нибудь припасено для меня?

– Разумеется. – Эхайн бесшумно приблизился и сел напротив, с другой стороны стола. – Не все визитеры здесь настолько благожелательны к несчастному, всеми забытому изгою. Но сюрпризы я приберегу для других.