Изобретение зла - Сергей Герасимов

В столовой, в палате и в туалете за ночь установили оптические камеры, а в коридоре повесили целых три. Как будто собираются снимать кино. Что-то готовилось.

Заканчивался завтрак.

Мы сидели за длинным и ужасно неудобным столом и ждали пока принесут кофе и начнут его разливать. Такое смешное слово - разливать. Как будто разливают по полу или по столу. Впрочем, по столу разольется немало. Приготовились. На старт.

Я вытер о халат указательный палец и оттопырил его вверх. То же самое сделали ещё несколько человек. Раздавальщица Нина вплыла как толстое белое облако, пахнула теплом, запахом хлеба и крахмала, расставила стаканы посреди стола. Пять стаканов рядом, три дальше. Ее рука проплыла над столом плавно и уверенно, ныряя как уточка к каждому стакану; она разливала кофе во все пять стаканов сразу, почти не поднимая носик чайника. Густая струйка была рубиновой на просвет. От неё шел пар - горячая.

За горячий кофе стоит побороться.

Мы часто боролись и за обычный чай, но чай ерунда, чай это невысокая ставка.

Всегда в одном из стаканов чая оказывалось чуть больше. Задачей было первым окунуть палец в нужный стакан, тогда никто другой из твоего стакана пить уже не станет. Иногда двое опускали пальцы одновременно, а иногда даже трое - тогда слишком много расплескивалось, но это не важно; в таких случаях приходилось метить стакан и другими пальцами, в конце концов чая оставалось совсем мало. Порой стакан даже переворачивали. Главное - не чай; главное - радость победы. Победить, конечно, трудно, но в этой игре есть немало тонкостей, недоступных наивному взрослому уму.

Сегодня все стаканы оказались налитыми кофе до краев; я окунул палец во второй; неудачно, сюда же полезли ещё двое; я потянулся к третьему, на который не было претендентов, но его метко выхватили из-под моей руки; когда я вернулся ко второму, из него уже все выпили, оставили на самом донышке. Я подумал было расплакаться, но вспомнил, что жизнь длинна и в ней будет полным-полно кофе, даже надоест. В моем стакане остался лишь бурый осадок, я попробовал и удивился: без сомнения, это был кофе, но это был не такой кофе, который я пил полтора года назад; кроме кофе, в стакане было ещё что-то. Совершенно незнакомый вкус. Я не мог ошибиться - вкус я помню так же хорошо, как цвет или форму.

К кофе дали даже булочки с изюмом.

- Скажите, Холмс, - вставил свой анекдот Пестрый, - как мне определить нагрянет ли в мой госпиталь комиссия? Это всегда так неожиданно.

- Элементарно, Ватсон: если на завтрак дают свежие булочки с изюмом, то комиссия уже у дверей.

- А если комиссия уже в дверях?

- Тогда дадут булочки с изюмом и с горячим кофе.

Сразу после завтрака Красный начал спорить с Коричневым, но быстро выдохся.

А ведь вначале было похоже на драку. Красный конечно, дурак, потому что дерется, но и Коричневый дурак, потому что заводится так, что себя не помнит. В этот раз они поспорили по поводу слова "киш-миш". Один говорил, что это изюм, а другой - что сорт винограда. Могли бы меня спросить, я ведь все знаю.

Красный с Коричневым прекратили спорить и пошли каждый в свою сторону.

Что-то на них это не похоже. Я подошел к Синей и попытался взять её за руку. Она не обратила на меня никакого внимания. Я посмотрел на камеры камеры сидели под потолком, надувшиеся как клещи. Камеры следили. Значит так! - я сделал никакое лицо и пошел подальше от камер. В палате двое спали, двое стояли и двое сидели.

Все лица были мертвыми, как маски. Я тоже притворился маской, лег на кровать и стал следить за всеми из-под прикрытых век. Они ведь не притворяются, это все по-настоящему. В половине десятого зашел врач с двумя санитарами (впервые их вижу - большие и тупые как быки) и положил каждому таблетку на язык. Дал запить водичкой. А вот об этом я слышал. Об этом однажды рассказал Черный, он же лежал с психическими. Так ухаживают за психами. Если кто не хочет глотать таблетки, ему раскрывают рот специальным железным циркулем, а если он пробует кусаться, то ведут к дантисту и выдергивают все зубы. Все до одного. После этого псих уже не сопротивляется. Черный рассказывал с такими подробностями, что я понял - он не врал, он сам это видел. Такого не придумаешь.

Санитары проверяли рты деревянными палочками - оттопыривали щеки и заглядывали. Я сел на кровати и приготовился. Совсем простой фокус, которому меня как-то научили в школе: как съедать монетку. Берешь медный миллиард и кладешь на большой палец, от зрителей закрываешь указательным и средним, подносишь ко рту и в этот момент сгибаешь большой палец - монетка падает в рукав. Когда-то я научился делать этот фокус хорошо. Еще я умел жонглировать двумя шариками, мог пройти по канату и проткнуть себе щеку иглой. Я никогда не забывал такой вещи, которую хотя бы раз в жизни сделал хорошо.

Я уронил таблетку в рукав и запил водой. Санитар пошевелил в моем рту деревянной палочкой. Он не очень старался.

60

- Вам это ничего не напоминает? - спросил Кощеев.

Они сидели в кабинете воспитателя и следили за событиями по телевизору.

Сейчас как раз началась борьба за кофе.

- Что?

- Смотрите, в этой маленькой войне за самый полный стакан отражены как в капле любые большие войны. Война начинатеся из-за такой мелочи, которую даже нельзя ощутить, из-за нескольких лишних грамм кофе, в этом случае. Войне отдают все силы. А в результате половина кофе разливается. Если бы кому-нибудь хватило ума взять самый неполный стакан, не ввязываясь в стычки, то он бы выпил больше всех.

- Похоже. К сожалению, я ещё ни разу не видел ребенка, который бы проявил благоразумие в такой ситуации. Неполный стакан выбирали только слабые и забитые, выбирали из страха. Я могу рассказать вам, из-за чего началась величайшая война.

- Но этого никто не знает, - удивился Кощеев.

- Это знает Машина, информация прямо от нее. На каком-то из малых астероидов обнаружили огранику, небольшие запасы вещества, сходного с плохой нефтью. Всего лишь одна шахта и та грязная. В общем-то эта нефть была никому не нужна, но спор разгорелся из-за того, кто её первым открыл. Там были две группы поселенцев - военная бригада и какое-то сообщество переселенцев. Они постоянно скандалили. Военные, как водится, постреливали, а переселенцы пробавлялись мелкими гадостями - не отпускали военным товар в магазинах и прочее. А здесь открыли органическое сырье, которое не нужно ни тем, ни другим.

Разве что его можно было сжигать для отопления. Никто не отступал из принципа.

Военные прикатили помпу и стали откачивать вещество. В ответ на это гражданские бросили в шахту свою национальную реликвию - серебряную маску, которая означала их локального бога. И сразу же сообщили на Землю о случае вандализма.