Спасатель - Вадим Денисов

— Пассивное береговое пиратство, — вспомнил я. Когда-то интересовался темой.

Инстинктивно мне хочется ещё поговорить, пусть индуса хоть ненадолго отвлечётся от процесса.

— Пожалуй, так оно и есть, — согласился Джай. — Не все конечно, этим занимаются, но подключиться к процессу грабежа готовы многие.

Не сомневаюсь.

Тут такой нюанс.

Дурное дело всегда заразительно.

Повезло разок каким-нибудь береговым селянам, — завидущие соседи тут же начинают гнуть обезьяну. А потенциальная добыча всё слаще, прогресс, как-никак, идёт, численность крупных анклавов постоянно увеличивается, да и "дикое" население реки растёт. Со временем здесь начнётся перевозка значительных торговых грузов — по морям и водным артериям пойдут караваны разных анклавов. Учитывая специфический контингент здешних поселенцев, их незалежные нравы, а также пристрастия и способы жизни главенствующих на реке "кровельщиков" на моторных лодках, можно предположить, что береговое пиратство до поры тут будет процветать.

Так было в Абхазии, да и по всему Черноморскому побережью Кавказа, когда в 19-ом веке вдоль берегов пошли серьёзные транспортные потоки.

Английский путешественник и бытописатель Эдмонд Спенсер зафиксировал для истории случай нападения убыхов на русский корвет в июле 1830 года. Судно во время шторма бросило якорь в устье речки Сочи — примерно в том самом месте, где вы, находясь в статусе праздного отпускника, любите прогуливаться по вечерней набережной в районе Морвокзала. Так вот, один ушлый черкес, не испугавшись шторма, подплыл к судну и перерезал кинжалом якорный трос, после чего корвет вылетел на берег. Всю команду запихали в зиндан, а само судно после грабежа сожгли. Добыча оказалось столь велика, что подражатели нашлись сразу же — многие племенные наблюдатели засели на вновь организованных постах в береговых ущельях, выглядывая новый приз.

А в солнечном Адлере, где племена абадзехов жили по берегам реки Мзымты, там, где сейчас бурлит курортной жизнью центральный район города, располагался главный пиратский притон, настоящая "Тортуга", под управлением князей Ареда. В густом и высоком буковом лесу пираты строили свои длинные и узкие лодки — "чикчермы", в каждую из которых помещалось более пятидесяти человек, и на вёслах барражировали по Чёрному морю вдоль побережья по "своему" участку кормления. Обнаружив обездвиженное штилем или мелью купеческое судно, пираты стремительно подлетали, давали залп, сбивающий с палубы людей, а потом с кинжалами шли на абордаж. Стоит отметить, что далеко не всегда всё проходило гладко, часто бандиты получали ответку по полной, нарвавшись на реальных, готовых ко всему парней. В общем, как это всегда всегда, исследователю русской истории не нужно обращаться к чужой романтике, у нас всегда и своего хватало.

Здесь будет тоже самое.

Какое-то время — полный беспредел, когда Стимул уже есть, а Ограничителя ещё нет. Потом властям анклавов это безобразие надоест, измученные рыбаки и торговцы заставят вождей шевелиться, последует жесточайший карательный рейд, на берегах встанут виселицы и колы, и всё пойдёт своим чередом.

Но это в будущем.

А пока…

Деревень по берегам Ганга объективно очень мало.

Обычно это селитебный мизер — невзрачный крошечный посёлочек в четыре-пять строений, разместившийся возле какой-нибудь приглянувшейся чистой речки, впадающей в Ганг. Места для деревень люди выбирают самые удобные, благо, их тут не перечесть. А живут там, порой самым первобытным способом, как правило, близкородственные семьи, по тем или иным причинам не сумевшие или не захотевшие социально адаптироваться в крупных анклавах. Кроме того, вниз по течению безжалостно отправляются ссыльные и ненормальные, психически больные и просто неуравновешенные люди. Как и преступившие Закон.

В этом мире тюрьмы не в чести. Нашкодил в пределах "лёгких статей" — дуй на выселки вниз по течению. Накосорезил по-крупному — присядьте на кол, уважаемый. Смертная казнь, знаете ли.

Но уже встречается и заброшенное жильё, жуткое, безнадёжное.

Вчера мы неосмотрительно причалили на ночь к рощице в одинокой бухте, на правом берегу реки. Уютное тихое местечко в скальном распадке, ручеёк есть, поляна, в таком душа и тело так и просятся на отдых.

"Клевер" причалил возле маленькой деревянной лестницы со сломанными ступенями и перильцами с одной стороны, которая завершалась крошечной беседки в виде пагоды.

А дальше, на террасе, стоял бывший жилой дом. Большой, просторный. Окна этого притихшего строения были раскрыты, но ни один огонек не светил изнутри, никто не встречал гостей. Походили мы вокруг, посмотрели… Обменялись мнениями — что-то давит, все это почувствовали. Тем не менее, уже хотели зайти внутрь, затопить традиционный камин и расположиться на ночь, но вскоре отчалили без выяснения причин и поисков следов, просто поняв — неизвестные нам люди недаром ушли из этого места.

Нехорошего места.

Ещё и природа поспособствовала, мы прибыли к началу страшного дождя.

И вскоре всё изменилось.

Помню, как после первого хлёсткого удара молнии люди что-то закричали, но голоса их были заглушены страшными раскатами грома, которые уже через три минуты стали напоминать непрерывную артиллерийскую канонаду.

Страшные изогнутые тени людей и строений полетели в разные стороны.

Налетел холодный шквалистый ветер, и тут же вскипевшая ночная река разом вспыхнула кроваво-красным — от берега до берега, вся освещённая зловещим фейерверком чудовищной мощи. Колдовские молнии с грохотом и хохотом танцевали над ним, ломались прихотливыми зигзагами, вонзались в бурные воды и окутывали стоящий у берега "Клевер" зыбким светящимся облаком. Мы стояли у чёрной бревенчатой стены, мокрые и напуганные, но так и не решились толкнуть закрытую входную дверь — окна дома светились адским жёлто-сиреневым пламенем, а внутри помещения летали огненные шары…

Ещё минута, и мы, по команде шкипера побежали к мотоботу. Пролетая мимо пагоды, я успел увидеть сложенные в ряд позади строения три человеческих черепа.

Что или кто выгнал людей отсюда? Почему они ушли из столь удобного места, что их заставило?

Впрочем… Пройдёт время, и, может быть, жизнь сюда ещё вернётся, искренне хочется в это верить. Правда, пока не понятно, кто для такой реанимационной миссии потребуется более: отчаянный священник или храбрый воин, безбашенный отшельник-эзотерик или маститый учёный с газоанализатором. А лучше бы, все вместе и сразу.

Выведя корабль на стремнину, шкипер в создаваемой им же лоции подписал точку в маленькой бухте так: — Плохая Пагода.

Мы с Джаем не совсем бездельничаем, разглядывая пейзажи.

Точнее, это я их разглядываю, вынужденно, в порядке отвлечения от боли.

Джай же кропотливо работает. И разглядывает индус не природу, а мою руку и плечо. Он меня, подлец, татуирует, как и было завещано свирепыми гуркхами, сегодня первый сеанс. Проклятый шпион Нью-Дели-Шанхая своё дело знает туго, к высокому иглоукалывательному искусству приобщён, и клятвенно заверил меня, что сделает всё качественно и эстетически безупречно.

Татуировка будет знатная, статусная.

На белом металле палубы разложены пигменты и прочие аксессуары тату-салона, включая специальный вазелин. В плоские баночках лежат краски-пигменты: разнообразно-красные — этими индус пользуется редко, и оттенки чёрного. Палитра подобрана под цвет шкуры черной же пантеры — свирепого тотемного зверя гуркхской общины и, как мне рассказал Джай, непальско-бирманского боевого ремесла типа муай тай — "бандо". Этой самой "бандо" занимаются все шанхайские гуркхи, соревнования проводят, спарринги — вполне эффектное зрелище. Биш, по моему дилетантскому мнению, так вообще мастер этой драки.

У индуса тоже имеется такая татуировка на левой руке, хотя история её появления, как и история появления индуса в гуркхской общине, всё так же мутна.

Считается, что вытатуированный зверь как бы передает человеку часть своей силы, свирепости и быстроты.

Деваться мне некуда, приняли, подвести нельзя.

Но есть и ещё один мотив. Личный.

Я невеликую свою жизнь до сей поры удачно прожил и без татуировок. Почти без татуировок… Потому что одна всё-таки иметься — тупее не придумаешь, самопальное позорище в виде кривой надписи "Ира" на левом предплечье. Давно собирался вывести этот осколок воспоминаний о злосчастной девице, общение с которой не принесло в мою жизнь ни грамма позитивного экспириенса.

— Чёрная Пантера покроет всё! — пообещал Джай, и я успокоился.

Хотя мы и так работаем в щадящем режиме; Джаю же с этим, в своё время, не повезло. Ведь сама процедура нанесения большого — от плеча и до запястья — и сложного тотемного рисунка на кожу, достаточно болезненная и длительная, служит ещё и одним из способов воспитания выдержки и силы духа. Я ведь теперь гуркха.