Егерь: Назад в СССР 3 - Алекс Рудин

Секты, если хотите. Осторожно вводить в свой круг одного человека за другим и создавать коллектив, который сможет хоть как-то успешно противостоять грядущим переменам.

— Да. Это именно та мысль, к которой мы пришли в итоге. А к чему вы клоните?

— Да к тому, что у каждого человека, которого мы выберем, есть родные и близкие. Любимые люди. Как вы думаете — кто не захочет помочь своим близким, зная о том, что ждёт страну? Наверное, все захотят, так ведь?

— Пожалуй, — согласился Беглов.

— Вот, к примеру, Фёдор Игнатьевич. Если мы расскажем о будущем ему — неизбежно узнает и Мария Антоновна. Кроме того, у Фёдора Игнатьевича есть сын. А у него — жена. Сколько времени продержится наша тайна?

Владимир Вениаминович почесал подбородок.

— Да, я понимаю, к чему вы клоните. Рано или поздно, информация выйдет из-под нашего контроля.

— Вот именно, — подтвердил я.

— Но мы же можем тщательнее отбирать людей! — воскликнул психотерапевт.

— Нет, не сможем. Вот у Георгия Петровича есть дочь, Лиза. Она учится на истфаке, но Георгий Петрович хочет, чтобы она перевелась на экономический факультет. А как он её убедит?

— Об этом мы уже думали, — поспешно сказал Беглов. — И, кстати, хотели познакомить её с вами. Чтобы вы, под моим наблюдением, ввели Лизу в курс дела.

— Допустим, — ответил я. — А теперь представьте, что через год или два Лиза встретит молодого человека и соберётся замуж. Вы и его привезёте знакомиться со мной?

— Ладно, Андрей Иванович! Я понял. Согласен, мы не осознали всю глубину проблемы. Но можно же что-то придумать!

Мотор тихо тарахтел. Кузов автомобиля еле заметно вибрировал. Позади нетерпеливо скулили Арчи и Рони.

— Дайте, пожалуйста, список, — попросил я.

Беглов отдал мне измятые листы.

Я сложил их пополам и разорвал. Потом ещё раз, и ещё. До тех пор, пока от них не остались только мелкие клочки. Эти клочки я положил в карман.

— Брошу в печь, когда будем на базе. Не получится у нас всё быстро и легко, Владимир Вениаминович. Придётся идти шаг за шагом, человек за человеком. И окончательное решение всегда буду принимать только я. И только посоветовавшись с вами. По-другому не получится.

— Понимаю, — помедлив, кивнул Беглов.

— Но что-то мы, всё-таки, сможем сделать, — улыбнулся я. — И это гораздо лучше, чем ничего. Единственное, о чём я вас прошу — поговорите об этом с Георгием Петровичем, ладно? Объясните так, чтобы он тоже понял.

Владимир Вениаминович внимательно посмотрел на меня.

— Андрей, а почему вы решили завести этот разговор именно сегодня?

Я пожал плечами.

— Предчувствие. Я подумал, что вы с генералом решите поторопить события. А мне это кажется ошибкой.

— Надо же!

Владимир Вениаминович изумлённо покачал головой.

— Ну, хорошо. Однако удивили вы меня, Андрей Иванович! То есть, теперь нам придётся действовать, руководствуясь только вашими личными симпатиями?

Я завёл мотор и посмотрел на Беглова.

— Руководствуясь нашими общими симпатиями. Или вообще никак. Вы умный и взрослый человек, Владимир Вениаминович. Но никогда не жили при капитализме. Знаете, в чём его главная мерзость?

— В чём? — спросил Беглов.

— В оценке людей по принципу полезности. Симпатия куда лучше и надёжнее, уж поверьте.

— Ну, где вы пропали? — воскликнул Георгий Петрович, когда мы с Бегловым вылезли из машины. — Мы с Рустамом уже и ужин приготовили, и баню затопили! Случилось что?

— Случилось.

Владимир Вениаминович ухмыльнулся в цыганскую бороду.

— На Андрея Ивановича снизошло озарение. Он раскусил наш с тобой хитрый план и объяснил мне, почему он никуда не годится.

— Какой план? И в каком смысле «раскусил»?

Георгий Петрович непонимающе посмотрел на Беглова.

Владимир Вениаминович рассмеялся и махнул длинной, как мачта, рукой. А потом обнял генерала за плечи.

— Идём, я тебе всё объясню.

— А мне ничего не хотите объяснить? — спросил я. — Что за план?

Владимир Вениаминович приостановился.

— Пожалуй, нет. Думаю, выражение вашего лица, Андрей, когда вы всё узнаете, будет мне достойной наградой за сорванные великие замыслы.

— Ну, и чёрт с вами! — в сердцах сказал я.

Беглов расхохотался.

Я не выдержал и тоже рассмеялся. Охота двум бравым разведчикам подержать интригу — ну, пусть подержат. Переживу, не помру от нетерпения.

Георгий Петрович с Бегловым ушли в баню, над трубой которой вился еле заметный дымок. Собаки, оставшись без хозяйского присмотра, радостно бросились исследовать местность. А я закинул на плечо рюкзак, подхватил ружьё и направился на базу.

Рустам накрывал на стол. На примусе исходила паром тушёная картошка с курицей. Пахло мясом, луком и лавровым листом — изумительное сочетание!

— Не многовато тарелок ты ставишь? — спросил я Рустама, сбрасывая с плеч рюкзак. — Нас всего четверо!

— Георгий Петрович сказал, что ещё два охотника подъедут к ужину, — улыбаясь, ответил Рустам.

— А что за охотники? — спросил я.

Видимо, это и был тот самый сюрприз, который обещал мне Владимир Вениаминович.

— Не знаю, — пожал плечами Рустам. — Какие-то их знакомые.

— Служат вместе? — продолжал допытываться я.

— Не знаю, — с улыбкой повторил Рустам.

По выражению его лица было понятно, что знает он намного больше, чем говорит. Ну, да ладно! Приедут гости — разберёмся!

— А вот и они! — сказал Рустам, показывая в окно.

Я выглянул и сквозь стекло увидел чёрную «Волгу», которая парковалась возле забрызганного грязью «Уазика».

— Пойду, встречу гостей, — сказал я Рустаму и вышел на крыльцо.

— Из-за руля «Волги» вылез незнакомый мне черноволосый крепыш. Фигурой он напоминал борца в среднем весе — невысокий, но кряжистый, основательный. На крепыше была форма защитного цвета без знаков различия. На ногах — резиновые сапоги.

— Вылезай, Володя! — наклонившись к окну, сказал крепыш пассажиру. — Приехали! Забирай свои вещи!

Пассажир тоже вылез из машины, и я узнал его.

Высокий лоб, чуть прищуренные внимательные глаза под низкими бровями, слегка выступающие губы и небольшой подбородок. Взгляд исподлобья и прямые светлые волосы, зачёсанные направо. Парень был моим ровесником. Ну, может, на пару лет постарше.

Сердце поневоле бешено заколотилось.

Вот чёрт! Ну и устроил мне встречу Георгий Петрович!

А впрочем... Какая разница?

Пассажир, не торопясь, обвёл глазами озеро, тёмную кромку дальнего леса и приземистые строения базы. В конце концов, его