Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин

— Яволь, герр полицай, — бодро рыкнул Митяй.

Вот научился же исполнять, а не обсуждать, удовлетворённо подумал я. Надо почаще его в Немецкую слободу отправлять, результат налицо.

Я встал у трубы, как на капитанском мостике, и минут через десять мы уже затормозили у избушки. По ходу движения в нас шесть или семь раз стреляли, но впопыхах и неудачно. На печь полез всего один безумный шамаханец, решивший поизображать легендарного героя.

Митяй цапнул его за руку с копьём, поймал, стянул штаны, отшлёпал тяжёлой волчьей лапой и в таком виде пустил мельтешить голым задом на природе. Если остальные это видели, то, разумеется, решили не лезть, а осуществить тактическое «выравнивание линии фронта». То есть просто позорное отступление.

Правда, ещё парочка шамаханских разведчиков спрыгнула с крыльца, сразу после чего на пороге возник грозный мститель думского приказу, размахивающий ногами, как лось копытами.

— Пошли вон, собаки! Вон из чужой хаты, прислужники фараоновы, Навуходоносоры косоглазые, Рамзесы отпирамиденные, Нероны филистимлянские, гусли вам под копчик!

Потом дьяк обернулся, сделал вид, будто только увидел нас, и демонстративно выпятил петушиную грудь, словно только что в одиночку выиграл Куликовскую битву.

— Ох ты ж, вот и милиция родная подоспела. Когда надо, так нет её, не дождёшьси! А стоит честному гражданину самому с преступными злодеями разобраться, дык они сразу тут как тут, набежали на готовенькое! Где ты опять шляешься-то, сыскной воевода?

— Куси, Мить.

— Эй, эй, эй, вы чего?! — Дьяк мгновенно сменил тон. — Совсем шуток не понимаете, что ли? Угрожают ещё… А я тут… может… живота не жалеючи…

— Олёна! — позвал я. Сердце замерло… — Где она?

— Увели, поганцы, — сквозь зубы бросил дьяк Груздев. — И чтоб ты знал, сыскной воевода, не особо-то она и сопротивлялася. Василиска толстая и то громче орала да брыкалась. А твоя сама пошла!

Я поднялся в избу, бегло осмотрел помещение и почувствовал, что земля вновь уплывает из-под ног. Мне слишком хорошо был известен авантюрный характер моей милой супруги, чтобы поверить в тот наивный факт, будто бы она безропотно пошла, как овечка, куда повели.

Если уж она сама отправилась с шамаханами, значит, это могло быть только одно — Олёна решила лично разобраться с Кощеем. Глаза в глаза, один на один, лицо в лицо, просто подобравшись поближе, на расстояние прямого удара ножом…

— Дура, — тихо выругался я.

Конечно, она у меня очень храбрая, обучена драться, не боится получить пару синяков и умеет настоять на своём. Но даже приблизительно поверить в то, что ей удастся причинить сколько-нибудь серьёзный вред Кощею, ох…

Олёна у меня девушка горячая, импульсивная, но своего бывшего хозяина она знает как облупленного. Нет, не будет никто бросаться на Кощея с целью задушить его, зарезать или выцарапать глаза. Он слишком опасен и убьёт, не задумываясь ни на миг!

И я точно знал, что ему доставит удовольствие любая попытка нападения, лишь бы сломать тонкую шейку бывшей бесовке в порядке законной «самообороны». Просто из банальной мести за то, что она ушла от него и вернулась к людям. Олёна не может этого не понимать. Тогда почему же?!

— Да просто потому, что любит тебя, — сам себе сказал я, наконец-то признавая очевидное.

Она элементарно боялась, что если останется здесь, то её жизнь могут использовать для того, чтобы убедить меня сдаться шамаханам. Предпочла рискнуть собой, но не ставить под удар меня.

Моя жена знает, как играть с Кощеем Кирдыкбабаевичем на его же поле, а значит, и он не станет сразу её убивать, дождётся меня, усилив свои позиции на переговорах. Если теперь у него в плену Баба-яга, Маняша и Олёна, у меня нет другого выхода, кроме как приползти к нему на коленях с поднятыми руками…

— Ну это его мнение, — на миг призадумался я, поскрёбывая отросшую щетину на подбородке. — Время к ночи. Мы не пойдём по темноте на Кощея, пусть подождёт, понервничает, плохо поспит. Утром пообщаемся на свежую голову. А сейчас…

Дьяк и Митя сидели рядышком на печке, любуясь закатом. Мирно, лирично, пасторально, но, думаю, у нас на сегодня другие планы. По крайней мере, на сегодняшний вечер.

— Общий сбор, — скомандовал я, выходя на крыльцо. — Филимон Митрофанович, сможете оказать помощь милиции?

— Дык энто смотря чё делать, чё мне за это будет и как уговаривать станешь…

— Нужно просто посидеть в бабкиной избушке, посторожить помещение. Не очень трудно?

— А энто уже как поглядеть, — начал выкобениваться дьяк. — С каким коленкором подойти, с какого боку под подол заглянуть. Вот ежели, к примеру, вдруг…

— Влеплю пятнадцать суток. Будете с утра до вечера в Лукошкине улицы подметать. И жалуйтесь хоть в Брюссель, хоть в Гаагу!

— Вот есть же в тебе дар красноречия, участковый, когда надо, ты и покойника уболтаешь, — изо всех сил щербато улыбнулся гражданин Груздев. — А мы милиции любимой завсегда помочь готовы! Нас и просить не надо, мы сами со всей энтой… душой… до полной готовности!

— Так, спасибо, всё. Митя? Собирайся, едем.

— Куда прикажете? — с готовностью подорвался он, изображая служебную овчарку.

— На тот самый постоялый двор, где вы потеряли царя с царицей.

— Так ночь на носу.

— Некоторые дела лучше делать в темноте. Например, диверсии…

— А это вроде как гадить под дверью в тапки? — догадался Митяй.

Он знает, о чём говорит, ему бабкин кот не один раз такие диверсии устраивал. Крику потом было-о, ору-у, воплей и игры в догонялки с веником…

Но в принципе если в нашу задачу входит тихий несанкционированный обыск постоялого двора, то лучшего помощника, чем серый хищник, трудно себе представить. Он и вынюхает, и раскопает, а если надо, и на своём горбу двоих сразу унесёт.

Митя, как человек, был парень очень не слабый, кирпичи на спор о колено ломал, оглоблей вензеля выписывал, пятаки на спор гнул. Правда, спорили с ним немногие, поскольку гнутый пятак этот хитрец забирал себе, но на ярмарках или больших праздниках всегда находилась парочка лохов, желающих «сыграть с деревенщиной». Местные-то быстро учились, и в этом плане стабильного левого заработка у нашего сотрудника не было…

— Дорогу помнишь?

— А то! — Он гордо постучал лапой по пушистой груди и чихнул. — Ой, кажись, линять начал…

Я знал, что у меня нет аллергии на шерсть животных, но всё равно пересел подальше.

Печь выслушала предложенный Митей маршрут, дождалась, пока мы покидаем в неё весь небольшой запас дров, найденных в избушке, отдышалась и с весёлым огоньком пошла вперёд.

Не буду отвлекаться на описание нашей дороги, думаю, это вряд ли кому-то так уж всерьёз интересно. Лес как лес, смешанный. Где-то густой, где-то не очень. Прохладно. В лесу вообще температура ниже, чем в поле, но, пока печка грела, всё в порядке, надеюсь, не простужусь.

Ночь наступила довольно быстро. Не успели мы доехать, а кругом уже темно. Ворота, естественно, заперты.

На самом постоялом дворе (один большой дом и три хозяйственные постройки) не светилось ни одного окна. За забором сонно погавкали сторожевые псы. По лаю и запаху Митя насчитал трёх. Не какие-нибудь безобидные дворняжки, а волкодавы со стажем. Небось ещё и на людей науськаны.

Те, кто живёт вдали от больших городов и в непосредственной близости к купеческим трактам, на собственной безопасности не экономят. По лесам да полям у нас шляется немало лихих людишек. Так что, если хочешь держать в таком месте постоялый двор, образно выражаясь, «учись по-волчьи выть». Без этого никуда.

— Тормозим здесь, — тихо приказал я.

Печь послушно встала в десяти шагах от ворот за придорожными кустами, прячась в орешнике, как большой белый слон в индийских джунглях.

— Я отвлеку собак и хозяев. А ты обойди территорию по кругу и, если убедишься, что царь с царицей за периметр не выходили, дай мне знать.

— Повыть? — сообразил он.

— Да, один раз, длинно и протяжно, — прикинул я. — Буду в курсе — они всё ещё где-то там. В этом случае сигай через забор и ищи. Я постучу в ворота, попрошусь как будто бы в туалет, и попробуем вместе их вытащить. Вопросы есть?

— Один.

— По существу или на отвлечённую тему?

— Не знаю. Ежели спросить, скока вы меня, сироту недокормленную, ещё мучить будете, энто какой вопрос?

— Это риторический.

— Стало быть, без ответа.

— Иди уже, выполняй задание. — Я подпихнул волка коленом под хвост.

Что тут попишешь, понимаю, что нельзя столько времени держать парня на голодном пайке, но помочь пока ничем не могу. Разрешить ему жрать сырое мясо, как волку, по этическим причинам невозможно. Кормить человеческой едой также невозможно, хотя причина куда прозаичнее. Её нет.

— Если на постоялом дворе будет открыта кухня, обещаю стянуть для тебя горбушку хлеба. Ну или что там получится…