Я - богиня любви и содрогания - Кристина Юраш

- Знаешь ли ты, что я душу готов отдать за ночь с тобой? - спросили у меня, а пока я медленно прикидывала соотношение курсов «ночь-душа», еще одна застежка была беспощадно расстегнута.

- Скажи, - прошептала я, понимая, что если он сейчас примется наслаждаться победой, я успею три раза забыть вопрос. - Ты меня любишь? Меня, а не тот придуманный образ?

- Я не буду отвечать на этот вопрос, - прошептали мне в ответ, а я попыталась застегнуть корсет обратно, но меня со смехом поймали за руки и удержали. - Словами...

Я почувствовала, как меня сжали так, что перехватило дыханье и стали целовать, как в последний раз. Я вцепилась в его одежду, чувствуя, как поцелуй не дает мне даже вздохнуть. От такого поцелуя дрогнет даже каменное сердце. Дрогнет и забьется, в сладком предвкушении...

- Сдавайся мне, - прошептал Эзра, а я понимала, что руки поднимать вверх, демонстрируя жест доброй воли, вовсе необязательно, тем более, что сейчас мои пальчики собрались в смелый партизанский отряд, а губы усыпляют бдительность. «Дело сделано! Дальше не дотягиваемся!», - отрапортовали они, а я нежно поцеловала кончик чужого носа и вопросительно приподняла брови.

- И как это называется? - удивился шепот, глядя на последнюю оставшуюся застежку. «Рады стараться!», - отрапортовали пальцы, и тут же принялись втираться в доверие, гладя красивые, рельефные плечи.

- Нежным словом «диверсия», - прошептала я, снова целуя его в нос. - На войне как на войне! А что поделать?

- То есть так, да? А ты не боишься ответных шагов? Не думаешь о том, что я это просто так не оставлю? Или надеешься, что это сойдет тебе с рук? - улыбнулся Эзра, а мои пальцы настороженно застыли. - Ты уверена, что это пройдет для тебя безнаказанно?

Я скромно пожала плечами, пробираясь к последней застежке. Богиня любви тоже не любит проигрывать. В любви не бывает победителей и побежденных. А кто считают по-другому - ничья и ничей.

Сразу пять застежек внезапно расстегнулись на моем корсете.

- Так нечестно, - усмехнулась я, чувствуя, как поцелуи стали все страстней и слаще. Мою грудь терзали и нежили жадные пальцы, а вместо поцелуя я иногда чувствовала волнительные укусы.

- Просто ты не ответила на сразу пять вопросов, - прошептали мне, едва ли не срывая с меня корсет. Мои мысленные подсчеты количества оставшихся попыток никак не сходились с видимым результатом. Последняя застежка удерживала платье, а корсет был уже вывернут наизнанку.

- Моя очередь, - прошептала я, чувствуя головокружение от успеха. Я приблизилась к приоткрытым и сладким губам, словно хочу поцеловать их всей нежностью, а потом мягко оттолкнула их обладателя на спинку кресла, даря страстный поцелуй-укус. - Что мне полагается за победу?

- Проси все, что угодно, - прошептали мне, а я с радостью расстегнула последнюю застежку и увидела, как он снимает с себя камзол. - Теперь моя очередь...

- Какая очередь? Я победила! - усмехнулась я, гладя и целуя его обнаженную грудь. Его рука повторяла изгибы моего тела. В тишине отчетливо было слышно, как участилось его дыхание, в тот момент, когда он скользил рукой по моему животу, а потом схватил последнюю застежку.

Он взял мою руку и повел ею вниз. Я опустила глаза, слыша легкую усмешку. На его штанах была точно такая же застежка. И вот верь после этого в честную игру!

- Как ты хочешь? Нежно или ... - послышался вопрос, от которого вздрогнуло сердце. Я задыхалась, облизывая пересохшие губы, мысленно представляя все варианты, а с меня уже сдирали платье, бросая его на пол...

- Я так долго хотел тебя..., - услышала я, чувствуя, как его руки держат меня за талию. - Девочка моя... Каждое мгновенье я представлял тебя, сидящую у меня на коленях, мысленно любовался тобой и готов был отдать все за одну ночь в твоих объятиях... Были моменты, когда я был готов умереть за один твой поцелуй... Это невыносимая пытка, даже для меня... Изо дня в день... Много лет подряд... Нет ничего страшнее мгновенья, когда сердце верит в чудо, рука открывает дверь, и ты понимаешь, что чуда не случилось...

Он задыхался и покрывал поцелуями мою шею и грудь, а рука прижимала меня к себе с такой силой, что моя жизнь едва ли не оборвалась на полувдохе.

- Не я тебя должен учить любви, девочка моя... Война - страшный учитель... - страстно прошептали мне, я чувствовала, как его рука нежно скользнула между моих ног. Каждое его прикосновение заставляло меня вздрагивать и судорожно глотать воздух. - Но есть один... единственный урок, который она может дать... Лишь война знает цену любви и может сказать, настоящая она или нет...

Я нервно сжимала колени, сидя на его нежной руке. Мои окостеневшие от напряжения пальцы, судорожно впивались в его плечи, а я умоляла его пощадить меня... Нельзя так сладко и долго мучить бедную девушку....

- ... Война проверяет любовь на прочность...Это из царства смерти никто не возвращается, а с войны возвращаются... - шептали мне, заставляя умирать и молча умолять. - Примет ли воин любимую после того, когда узнает, что творили с ней завоеватели-мародеры? Будет ли любить так же, если вечным напоминанием об унижении станет чужой ребенок? Или станет тем палачом, который будет пытать ее унижением и упреками до конца жизни? Будет ли он искать ее после войны, когда вернулся в разрушенный город и увидел пепелище вместо дома? Станет ли она ждать его, когда уже других перестали ждать? Готов ли он вернуться к ней, после того, что ему пришлось пройти? Готов ли он идти тысячи лиг пешком, превозмогая голод и холод, чтобы обнять ее и прижать к себе?