Всем смертям назло - Вадим Давыдов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня сообщение для леди Рэйчел.
– Прошу прощения, сэр?
Глокстон, продолжая улыбаться, протянул девушке прямоугольник мелованного картона, на котором простым чёрным шрифтом значилось: «Артур Глокстон. Личная Е.И.В. Канцелярия. Почтовый ящик 500, Лондон, SW1 AA»:
– Я подожду в холле. С вашего позволения, мисс… Арчер, – он сверился с бронзовым полированным бэджем, украшавшем бостоновый жакет служащей.
– Конечно, сэр, – девушка улыбалась снова, как ни в чём не бывало. – Чай, кофе? Может быть, грог?
– Кофе, пожалуй, – согласился Глокстон. Отличная выучка у девчонки, подумал он со странной смесью зависти и удовольствия.
Он мог бы поклясться: девушка не нажимала никаких кнопок. Не подавала никаких знаков. Но за спиной у Глокстона, словно из-под земли, выросли два крепких, высоких молодца славянской наружности, лет двадцати с небольшим каждый. Молодые люди ничуть не походили ни на полицейских, ни на охранников, но связываться с ними как-то не хотелось. Что-то в них такое было. Глокстон едва заметно поёжился. Ого!
Один из молодых людей отменно-вежливо и крайне доброжелательно указал Глокстону на одно из кресел чуть поодаль, у колонны, и сам направился следом. Глокстон едва успел уловить взглядом, как его визитная карточка перекочевала от девушки ко второму молодцу. А вот как и в каком направлении этот второй испарился, Глокстон уже не смог увидеть.
Отхлёбывая микроскопическими глоточками с любовью заваренный – по-континентальному, как теперь сделалось модно – одуряюще ароматный напиток, принесённый накрахмаленным до отчётливого хруста стюардом в форме, напоминающей военно-морскую, Глокстон разглядывал своего визави, как бы рассеянно перелистывающего какой-то журнал в глянцевой обложке. «Military Review». Вот так сторожевой пёс, подумал Глокстон. Юноша был спокоен и безмятежен. Глокстон прекрасно понимал, что это означает. Да что же это такое?!
Не прошло и двух минут, как третий молодой человек – да сколько же их тут, пронеслось у Глокстона в голове, – вырос перед гостем:
– Прошу вас, сэр. Следуйте за мной.
Глокстон сдержанно кивнул и поднялся. Весь этот церемониал уже переставал его развлекать. Правда, надо отдать им должное, шевелятся они быстро, подумал он.
Эскортируемый двумя стражами, Глокстон пересёк необъятный банковский холл и оказался перед обычной дверью без всякой вывески или таблички. Дверь распахнулась, и в комнату шагнул сначала он сам, а за ним – оба сопровождающих. В комнате не было ничего, кроме двух кожаных диванов викторианского стиля и круглого столика на ножке в виде собранных в «букет» трёх львиных лап.
– Прошу прощения, сэр. Сугубо формальный вопрос. Нет ли у вас с собой какого-либо оружия?
– Нет, – Глокстон улыбнулся.
– Пожалуйста, встаньте вот сюда, сэр, – один из молодых людей указал на светлый квадрат пола у противоположной стены. – Руки поднимать не нужно. Это займёт несколько секунд, сэр. Благодарю вас.
Недоумевая, Глокстон повиновался. Его ухо уловило едва слышное гудение, которое тут же прекратилось. Молодой человек, посмотрев куда-то поверх головы Глокстона, кивнул и впервые чуть улыбнулся:
– Ещё раз прошу извинить, сэр.
Сейчас же после его слов распахнулась вторая дверь, и в комнате появился подтянутый господин, в котором невозможно было не распознать военного моряка в отставке. Молодые люди опять растворились. Вошедший шагнул к Глокстону, протягивая руку для приветствия:
– Добрый день. Я – Осоргин.
– Весьма рад знакомству, мистер Осоргин, – Глокстон улыбнулся, пожимая крепкую ладонь кавторанга.
– Я тоже. Присаживайтесь, мистер Глокстон. Слушаю вас.
Они уселись друг против друга.
– Я о вас наслышан, мистер Осоргин, – Глокстон произнёс трудную русскую фамилию правильно и даже, кажется, вовсе без акцента. – При всём моём глубочайшем уважении, я уполномочен передать несколько слов от известного нам обоим лица исключительно конфиденциально никому иному, только леди Рэйчел. Повторяю, лично и с глазу на глаз.
Несколько секунд Осоргин молчал, затем кивнул:
– Я доложу миледи о вашей просьбе. Но вам придётся ещё некоторое время подождать.
– Чего, если не секрет? – не счёл нужным скрыть удивления Глокстон.
– Пока мои люди не убедятся, не установлено ли за вами наблюдения. Весьма опрометчиво с вашей стороны было явиться вот так, без того, чтобы предварительно известить нас о вашем визите. При всём моём уважении, мистер Глокстон. Не ожидал. Тем более, после проявленного вами интереса к нашим скромным персонам и нашей деятельности.
– Вот как, – Глокстону удалось скрыть за улыбкой растерянность, всё более овладевавшую им с того момента, как его визитка оказалась в руках служащей «Фалкона». – Вам известно и об этом?
– Разумеется, известно, – кивнул Осоргин. – Это мой долг – знать такие вещи. Но мы и предположить не могли, что вы нанесёте нам личный визит, да ещё безо всякого предупреждения.
– И всё-таки я сумел сделать шаг, для вас неожиданный, – Глокстон заставил себя беспечно улыбнуться.
– Не вижу в этом никакого повода для веселья, – Осоргин явно не желал принимать участия в игре нервов для двух преисполненных собственного достоинства завсегдатаев охотничьего клуба.
– Однако…
– Однако, мистер Глокстон.
– Слежка? За мной? – Глокстон откинулся на спинку дивана и заложил ногу за ногу. Спохватившись, он изменил позу, но понял, что поздно – его ошибка замечена и занесена в протокол. Чёрт подери, сердито подумал он. Чёрт вас тут всех подери. – Мистер Осоргин… Мне представляется, вы уж слишком подозрительны.
– Знаете, какой самый лучший способ не свалиться в пропасть?
– Просветите.
– Не прогуливаться по её краю в скользких ботинках и с завязанными глазами.
– Браво, – усмехнулся Глокстон. – Я предполагал нечто в этом роде. Хорошо, мистер Осоргин. Я подожду. В такой компании, как ваша, не грех и поскучать.
– Боюсь, скучать вам придётся всё же в одиночестве, – вздохнул Осоргин. – Постараюсь сократить это время до минимума.
– Не утруждайтесь так ради старого бездельника вроде меня, – водянисто-серые глаза Глокстона излучали доброжелательное и спокойное любопытство.
Осоргин, покачав головой и не проронив больше ни звука, вышел. Глокстон остался в пустой комнате.
– Очень, очень впечатляюще. Просто отлично, – пробормотал он еле слышно. – Чёрт подери!
На самом деле Глокстон чувствовал себя отвратительно. Хорошо, пусть он не какой-нибудь нелегал со стажем вроде пресловутого Рейли, но… Он удержался, чтобы не передёрнуть плечами, и вздохнул. Дверь отворилась, и появился давешний юноша с кипой газет и журналов. С улыбкой положив их перед Глокстоном на столик, молодой человек исчез. Глокстон, пожевав губами, взял в руки «Таймс».
Прошло около сорока минут, и Глокстон уже собрался обеспокоиться, как дверь раскрылась снова, пропустив в комнату Осоргина:
– Что интересного пишут сегодня, мистер Глокстон?
Ответить Глокстон не успел. В комнате появился один из похожих на близнецов сотрудников Осоргина и что-то сказал по-русски. Опять демонстрация, с неудовольствием подумал Глокстон. Ну, в самом-то деле, джентльмены. Понял и постараюсь исправиться. Зачем же так откровенно давить?!
– Попрошу за мной, мистер Глокстон, – голос Осоргина неожиданно потеплел. – Миледи примет вас.
– Слава Богу, – проворчал Глокстон. – Ещё немного – и я впал бы в отчаяние.
– Мы никогда этого не допустим, – Осоргин был серьёзен и основателен, как Мыс Доброй Надежды. – Осторожно… Сюда.
Кабинет управляющего был обставлен роскошно и со вкусом. Роскошно – потому что кабинет управляющего банком, – таким банком, – должен производить соответствующее впечатление на клиентов и соперников. Со вкусом – потому что Рэйчел сама обставляла его, подбирая всё, от цвета и рисунка дерева для мебели и паркета до конструкции бюро и полочек, на которых разместилась коллекция бонсаи. Нарушив принципы построения интерьера по-японски, когда одна картина, ваза или скульптура является центром организации пространства, и непостижимым образом сплавив викторианское великолепие с минимализмом и близостью к природе, столь характерных для стиля Страны Восходящего Солнца, Рэйчел добилась результатов, воистину потрясавших воображение всех, кто входил в её парадный кабинет. Роскошь и вкус нелегко свести воедино. Рэйчел удалось сделать это. Здесь и сейчас – как везде и всегда.
Кабинет был рассчитан на то, чтобы вместить множество народу, и разделён на несколько зон – зелёную, зону отдыха, курительную, снабженную мощной и бесшумной потолочной вентиляцией, деловую. В центре на небольшом возвышении находился огромный стол заседаний совета.
Даже на Глокстона, до зевоты равнодушного к роскоши, кабинет графини Дэйнборо произвёл должное впечатление. Когда он поздоровался, в его тоне не было и следа присущего ему обычно снисходительного безразличия человека, уставшего от близости к высоким тайнам великой державы: