Интервью с магом - Антон Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако как же она умеет выворачивать слова наизнанку…
Директриса и ее сынок удалились, а я почувствовала, что по щекам у меня бегут слезы. Ведь я ничего не в состоянии предпринять! Маша находится в руках этой садистки-директрисы, которая готова на все, лишь бы добраться до денег! И этот ее сынок... Тоже мне, нашел путь к богу! Если он такой верующий, то давно бы освободил нас! Вот, оказывается, сколько стоит вера – восемь миллионов «баксов».
Я прислушалась, потому что из-за стены донесся гул голосов. Ну-ка, ну-ка… Если приложить ухо к трубе, можно услышать то, о чем говорят в соседнем помещении…
А ни о чем хорошем там речь не вели. Плаксина продолжала обрабатывать сына, уверяя, что надо избавиться еще и от отца Нектария. Она, видите ли, слабая женщина, поэтому сие задание должен выполнить ее Сереженька. Вот ведь дьяволица! Родного сына подстрекает к убийству! Причем не к одному! И кем, интересно, Плаксина была в прошлой жизни – надзирательницей в нацистском концлагере или, может, Джеком-потрошителем?
Сынок сопротивлялся, но не шибко, потому что мамаша с легкостью развеивала его аргументы. Еще бы, вешать лапшу на уши она умела. Приказав ему начать работу с Машей, Плаксина ушла, сославшись на то, что ей пора вернуться к этим, как она выразилась, ублюдочным детям. Напрасно я считала ее энтузиасткой своего дела, директриса – двуличная тварь, которую и на пушечный выстрел нельзя подпускать к ребятам!
Я все прислушивалась, стараясь уловить крики или стоны Маши. Так прошло невесть сколько времени. Я даже неожиданно для себя задремала, а в себя пришла оттого, что Плаксина кричала на сына:
– Идиот, тупица, слюнтяй! Я же сказала тебе, что с девчонкой надо поработать, а ты вместо этого снял с нее путы! А если бы она удрала? Господи, и за что ты наградил меня таким сыном? Сначала ввязался в похищение, затем сел в тюрьму, а теперь не хочет помочь мне разыскать восемь миллионов!
Радовало, что Маша еще жива и невредима. И что я – тоже.
– Сергей, я тобой очень недовольна! – донеслось из-за стены. – Доверила козлу капусту! Сказала же тебе – пощекотать девчонке нервы и, если надо, применить к ней силу! Ладно, придется все самой делать. Так, дай мне щипцы! Да не эти, а большие! Ну-ка, Машка, говори, все, что знаешь! Чего головой мотаешь? Сейчас ты мне расскажешь, где деньги! Ведь если ты знала, где мальчишка закопан, значит, в курсе и где деньги лежат! Давай говори! Не мотай головой! Не хочешь ничего говорить? Ну что же, придется тогда применить силу… Как тебе это нравится? А вот это? Сереженька, раскали иглу! Ну, шевелись!
У меня волосы встали дыбом. Директриса детского дома, педагог и правдолюб, пытала беззащитную девочку! Нет предела человеческой подлости и мерзости!
Из-за стены до меня долетел громкий стон, а затем звук падающего тела. Что она сделала с Машей? Неужели... Если с девочкой что-то случится, я не перенесу! За это время я так привыкла к ней, так полюбила ее...
Глава 41
В двери заскрипел ключ. Ну вот, пришла и моя очередь. А Машу эта нацистка наверняка уже убила. Бедный, несчастный ребенок! В прошлой жизни ее задушили, в нынешней запытали насмерть…
На пороге возник трясущийся завхоз. С ножом в руке он приблизился ко мне, и я завизжала, заерзала, понимая, что он вот-вот прирежет меня. Но бугай вдруг принялся разрезать веревки, опутывавшие мои ноги, приговаривая:
– Что я наделал, что я наделал...
Едва он освободил мне руки, как я тотчас впилась когтями ему в лицо и, визжа, надавила большими пальцами на глаза. Мужик охнул, я же – и откуда только силища взялась? – вышибла у него из руки нож и оседлала его, словно наездница. Вся скопившаяся злоба и ненависть вырвались наружу, и в тот момент я походила на разбушевавшуюся ведьму, остановить которую не мог никто.
– Теть Кать! – донесся до меня ангельский голосок, и я поняла, что тот свет существует. Иначе бы Маша не взывала ко мне с небес, пытаясь, видимо, заступиться за жизнь бандита.
– Теть Кать, рвем когти! – повторила Маша. И тут до меня дошло, что голос раздается не с небес, а из дверного проема.
Девочка стояла там – живая и невредимая! Я, двинув по челюсти завхоза, который даже и не пытался сопротивляться, слезла с него и подбежала к Маше. Обнимая и целуя ее, запричитала:
– Милая моя, с тобой все порядке? Я же слышала, как она хотела пытать тебя каленой иголкой, а потом дикий стон...
– Стонала не я, а Агния Борисовна, – сообщила девочка. – Когда Плаксина собралась вонзить мне в руку раскаленную иголку, он ударил ее по голове молотком.
Девочка указала на корчившегося на полу бугая.
– Но ведь завхоз ее родной сын! – удивилась я. – И к тому же убийца и бандит! Именно он Феликса задушил!
– Я знаю, что он меня убил в прошлой жизни, – ответила Маша просто. – А в этой спас. Космическая гармония, теть Кать! А теперь пошли отсюда. Нам вон туда, я подвал отлично знаю, тысячу раз здесь в прятки играла...
Девочка вывела меня по лестнице наверх. В коридоре мы столкнулись с несколькими ребятишками и учителями, которые, удивленно взирая на Машу, спросили:
– Маша, ты, что ли? А ведь болтали, ты в Москве, тебя художник жутко богатый удочерил!
– Потом объясню! – ответила девочка. – Я к вам еще в гости приеду. Со своей мамой. Она у меня самая классная на свете!
Кого она имеет в виду? И тут же я поняла – меня! На выяснение отношений времени не было, потому что в любой момент завхоз мог очухаться и решить, что напрасно освободил Машу и меня.
Мы выбежали из здания детского дома, девочка повела меня в гараж. Там стоял, поблескивая черной краской, фургон «Фольксваген». Я подбежала к нему, рванула на себя дверцу и плюхнулась на сиденье. Над приборной доской висела забавная безделушка – Эйфелева башня. Тут я похолодела – черный фургон, Эйфелева башня... О них вещала Светлана! Выходит, что именно на этом фургоне одиннадцать лет назад похитили Феликса!
– Где же ключи? – пробормотала я, шаря в бардачке.
И вдруг услышала зычный голос:
– А ключи-то здесь! У меня! И без них вы никуда не уедете!
В дверях гаража, словно призрак, стояла директриса Плаксина. Лицо ее было в крови, а на губах застыла жуткая улыбка. В руках же мерзкая тетка держала двустволку.
– Агния Борисовна, вас же убили… – ляпнула я, лихорадочно прикидывая, как оттянуть время и спастись.
– Да, родной сын угостил меня молотком по голове, – усмехнулась Плаксина. – Мой Сереженька, за которого я жизнь отдать была готова, едва меня не убил… Вылезайте из фургона! Или...
И она выстрелила! Хорошо, что мы с Машей успели наклониться. Осколки лобового стекла полетели в разные стороны.
Плаксина тем временем щелкала затвором.
– Сейчас я до вас доберусь! Это вы виноваты, что Сереженька на меня с молотком напал! Он ведь такой хороший и послушный мальчик! Я не позволю вам уйти! Восемь миллионов – моя законная добыча! Плата за все унижения, за копеечную зарплату, за нищету, за отсутствие перспектив, за беспросветность...
Маша тем временем орудовала под рулем, полупридушенно бормоча:
– Теть Кать, сейчас-сейчас… Мне же показывали, как тачки надо воровать...
Мотор внезапно завелся – и все благодаря девочке, обладавшей навыками угонщицы. Агния Борисовна тем временем перезарядила ружье и наставила на меня два дула.
– Никому не позволю лишить меня моих законных денег! – заорала она в ярости. – Машка, говори, где сумка с выкупом! Ты ведь знаешь, маленькая гадина! Ты мне с самого начала не нравилась, я знала, что ты – продувная бестия и зачинщица беспорядков!
Плаксина спустила «собачку», грянул еще один выстрел, и я едва успела пригнуться. Она всех нас тут перестреляет! Пока директриса возилась с патронами, я нажала на педаль газа и...
Мотор внезапно заглох. Маша успокаивала меня, мол, вот-вот все будет в порядке, а Агния Борисовна снова навела на меня ружье:
– Машка, сейчас я проделаю в голове этой идиотки две дыры! Говори, где сумка с выкупом! Считаю до трех – и стреляю! Раз, два...
На счет «три» мотор ожил, я вдавила педаль газа – и фургон рванул из гаража. Плаксина успела-таки выстрелить за мгновение до того, как исчезла под колесами фургона.
Автомобиль вылетел на площадку, и я посмотрела в зеркало заднего вида: Агния Борисовна в неестественной позе лежала на асфальте. Кажется, больше она уже не оживет и не поднимется! Что ж, пора этой негодяйке начать новую жизнь – в виде клопа или вируса герпеса!
На пороге детского дома стояла целая делегация: за происходящим наблюдали десятки детей и несколько взрослых. И, надо же, когда я на полном ходу развернула фургон, послышались аплодисменты и радостные крики. Похоже, никто не сожалел о смерти директрисы.
Я убрала ногу с педали газа и перевела дух. Черт побери, я только что убила человека, пусть и очень-очень плохого!
– Теть Кать, теперь ты тоже «мокрушницей» стала, – на полном серьезе объявила Маша. – Когда я пристрелила того типа... ну, что над Галечкой надругался... Мне потом казалось, что он за мной ночью придет...