Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - Андрей Марчуков

Следующие задачи были более далекими в перспективе, но не менее важными. Их решение заключалось во всемерном укреплении политических и экономических институтов украинской (теперь уже советской) государственности как формы и непременного условия существования национальной общности. В указанную формулу вошли задачи разного уровня, которые стояли перед национальным движением на разных этапах его развития. В силу особенностей российского исторического процесса произошло совмещение разновременных задач движения, когда укрепление уже существующей национальной государственности происходило од новременно с утверждением национального сознания и идентичности в народных массах и формированием этнического фундамента национальной общности. Это «смешение эпох» стало особенностью украинского движения и украинского нациогенеза.

Как уже упоминалось, далеко не все «сознательные украинцы» приняли активное участие в Гражданской войне и в подпольном движении. Нашлось немало людей, предпочитавших не примыкать ни к одному враждующему лагерю и переждать «бурю», хотя их взгляды могли полностью совпадать со взглядами тех, кто с головой ушел в политику. Они, а также те, кто разочаровался в политической борьбе, составили значительную массу людей, обративших свои взоры к церкви и к так называемой культурной работе, то есть к преподаванию, к сотрудничеству в культурно-просветительских учреждениях УССР. Что же собой представляла эта «культурная работа» и почему именно она стала главным полем деятельности украинских националистов?

Насколько можно судить на основании аналитических материалов спецслужб, даже та часть сторонников национального движения, которая отказалась от политической борьбы и примирились с советской властью, не рассталась со своим прежним идеологическим багажом. Одни просто не могли сразу перестроиться и привыкнуть к новым реалиям, другие пересматривали свое отношение к советской власти исходя из перемен в ее национальной политике. Третьи же и вовсе не думали отказываться от своих взглядов. Но все они, как и те, кто в названии республики первым делом обращал внимание не на «ССР», а на слово «Украинская», в «культурной работе» видели возможность воплощения своих национально-государственных идеалов.

«Культурная работа» пришла на смену провалившемуся лозунгу вооруженной борьбы за независимость. Как полагали националисты, она должна была дать советской власти почувствовать «мощь национальной стихии», под напором которой власть вынуждена была бы сдавать одну позицию за другой. Нередко «культурная работа» именовалась также «борьбой». Надо сказать, что подобное сравнение имело под собой тогда веские основания, поскольку работа, направленная на строительство украинской нации, стала изменением не идеологии украинского национального движения, а его тактики. Сотрудники ГПУ отмечали, что, поскольку тактика открытой войны привела движение к поражению, «культурная борьба» «приобрела огромную популярность и втянула в ряды своих сторонников подавляющее большинство виднейших представителей укр[аинской] контрреволюции»[613], а культурный фронт стал решающим в борьбе за массы между национальным движением и большевиками. Новая тактика открывала удобную возможность для постепенного овладения УССР изнутри и ее перерождения в подлинно «национальное» государство. Для этого могло подойти все: от сферы дошкольного, среднего и высшего образования, прессы до группирования «национально сознательных» элементов украинского общества «во всех жизненных частях государственного организма» или, скажем, в Академии наук, в которой, кстати, имелась «компактная масса» бывших видных деятелей УНР[614]. Все это понимали адепты движения, остававшиеся внутри страны, а также их единомышленники, волею судеб оказавшиеся в эмиграции. Скажем, В. Винниченко и Н. Шаповал, возглавлявшие левые круги украинской эмиграции, высказывались за необходимость возвращения эмигрантов на родину с тем, чтобы они заняли ответственные посты и использовали их для наполнения УССР «реальным суверенитетом»[615].

«Культурная работа» включала в себя два основных направления. Первое было ориентировано на развитие различных областей культуры, например театра или изобразительного искусства, особенно связанного с декоративными народными промыслами (народные костюмы, вышивки и т. п.) и прочей этнографической спецификой. Большое внимание уделялось музыкальному и хоровому искусству – ведь ключевым элементом славянской культуры является как раз музыкальность. Музыкальные произведения и форма их подачи оформлялись в национальном стиле, для чего опять же использовалась этнографическая специфика. Огромную роль играл и соответствующий репертуар, который подбирался преимущественно из казацких песен и дум о Сечи, былой славе и «поруганной воле». Многие из них (если не большинство) к тому же были созданы не в те далекие времена, а в XIX – начале XX в. как дань моде на романтическое прошлое или как мощный побудительный мотив к развитию («пробуждению») национального сознания. Развитию национального музыкального искусства способствовала богатая народная песенная традиция, которая, будучи обработанной и использованной в качестве исходного материала, была способна оказать сильное эмоциональное воздействие на массы и стать важным атрибутом национальной культуры. Сводки спецслужб подчеркивали то особое внимание, которое «национально сознательные» граждане уделяли организации музыкальных, хоровых коллективов, кобзарских студий. Например, при Обществе имени Н. Леонтовича (композитора и украинофила) была организована кобзарская студия, «состоящая преимущественно из шовинистических элементов – участников антисоветского движения». Согласно докладам чекистов, национальные музыкальные и художественные общества занимались не только своей прямой деятельностью, но и группировали вокруг себя «антисоветские элементы в целях противосоветской работы»[616]. Правда, эта «изнаночная» сторона деятельности подобных культурных обществ вполне соответствовала тем задачам (создания и распространения национальной культуры, развития самосознания и объединения единомышленников), которые стояли перед ними изначально.

Рамки исследования не позволяют подробно останавливаться на вопросах развития украинской культуры 1920-х гг., ее прямых и косвенных связях с идеологией украинского национального строительства. Становлению и развитию национального театра, музейного дела, литературы в интересующей нас плоскости, равно как и процессу, получившему в украинской историографии название «культурного возрождения» в целом, может быть посвящена не одна монография. Стоит лишь отметить, что уже само развитие украинской культуры не только превращало ее саму по себе в объективный фактор существования национальной общности и способствовало оформлению последней, но и служило мощным средством сознательного и подсознательного воздействия на народные, крестьянские массы, воспитания в них украинского самосознания и закрепления украинской идентичности.

Конечно, было бы упрощением смотреть на национально-культурные процессы в УССР как на какой-то линейный, единонаправленный процесс, облеченный к тому же в военизированные формы («фронт», «борьба»). Не всеми его участниками «культурная работа» воспринималась как целенаправленное продолжение неудавшейся борьбы за самостийность Украины. Для многих представителей интеллигенции она была профессией, сферой интересов, жизнью, наконец. Они просто занимались тем, что умели и любили. А нэп и украинизация предоставляли благоприятную возможность не только заниматься своим делом, но и облекать его в украинские формы. Но было и немало других людей, считавших, что поражение в Гражданской войне украинское движение потерпело «из-за недостатка национальной сплоченности», и потому своей работой (в школе, музее, библиотеке, академическом институте, за письменным столом) стремившихся «исправить этот основной недочет, то есть добиться национальной спайки в массах»[617]. Поэтому главной задачей адепты украинского движения считали укрепление национальной идентичности – работу с населением, особенно с молодежью, и выработку у него национального самосознания. Это стало вторым и, пожалуй, наиболее важным направлением «культурной работы».

Закрытые письма и отчеты секретарей окружных партийных комитетов, поступавшие в ЦК КП(б)У, содержали сведения, что в кругах «украинской интеллигенции – особенно в антисоветской части ее – по-прежнему (была. – А. М.) популярна идея самостийности Украины, освобождения ее из-под опеки Москвы (“Украина для украинцев”)», и убеждение, «что разрешать национальный вопрос нужно собственными силами, а сделать это можно будет только при самостийности Украины». А поскольку борьба за нее возможна «только при овладении украинскими массами» и их идеологической обработке, то своей ближайшей и важнейшей задачей националисты считали «завоевание командных культурных высот и охват своим влиянием украинских научных, культурно-просветительских и общественных организаций»[618].