Русские инородные сказки 2 - Макс Фрай

Серж Мелентьев

ЛЕГЕНДЫ О БАО ГУНЕ

Ежиньке, заинтересовавшей меня дзенскими историями

Молодой Шан Шень из рода Гао был высок ростом и хорош собой.

Достигнув совершеннолетия, он полюбил юную Хонь из рода Лю, и девушка ответила ему взаимностью. Чтобы описать, как прекрасна была юная Хонь, потребуется отдельная книга, упомянем только слова несравненного Бао Гуна: "Потерпевшая затмевала красотой испуганную канарейку, растерзанную безжалостным оборотнем".

Чем сильнее привязывался молодой Гао к прекрасной Хонь из рода Лю, тем сильнее боялся ее потерять. Страх лишил юношу сна и аппетита. Молодой Гао пришел к знаменитому Бао Гуну и спросил, что же ему делать?

Мудрый Бао Гун внимательно выслушал молодого Гао и ничего не ответил.

А на другой день прекрасную Хонь, исцарапанную, грубо изнасилованную, еле живую, нашли в саду ее родителей под старым тутовым деревом. Как рассказала несчастная Хонь, трое негодяев, один за другим, нападали на нее с промежутками около получаса. Девушка сопротивлялась, сколько могла, однако слабых сил ее хватило ненадолго.

Знаменитый следователь Бао Гун, который немедленно прибыл к дому старого Лю вместе с тремя помощниками, провел четыре часа, тщательно исследуя место преступления.

В первый же час один из помощников протянул Бао Гуну окровавленный клок седых волос. Бао Гун, поморщившись, почесал затылок, с сожалением рассматривая находку, а затем решительно выбросил ее в огонь.

— Учитель, что же ты делаешь? — вскричал несчастный, заплаканный молодой Шан Шень из рода Гао. — Зачем ты уничтожаешь ценнейшую улику?

— Вырванное с корнем все равно не удастся приживить на исходное место, — ответил умудренный опытом Бао Гун.

Не прошло и часа, как другой помощник протянул Бао Гуну измятое полицейское удостоверение с видимым отпечатком каблука.

Несравненный Бао Гун сперва сунул удостоверение в карман, но, встретив недоуменный взгляд старика Лю, швырнул документ в огонь.

— Но почему, о мудрый Бао Гун, ты не хочешь сохранить такой важный документ? — воскликнул убитый горем отец красавицы.

— Без толку заботиться о потерянной бумажке, когда под угрозой большее, — объяснил проницательный Бао Гун.

Еще через час третий помощник с криком "Нашел! Нашел!" бросился к Бао Гуну, но мудрый старец, даже не взглянув на новую улику, жестом повелел сжечь и ее.

Потрясенные молодой Гао, старый Лю и три помощника только ошалело взирали на невозмутимого Бао Гуна.

Бао Гун, по обыкновению, ничего не отвечал. Поужинав стручком зеленого гороха и совершив вечернюю прогулку по саду старого Лю, он прикорнул на правом боку в тени тутового дерева. Ровно через час Бао Гун проснулся, допросил для порядка старого Лю и молодого Гао и вернулся в участок.

Никакие обстоятельства на лишат подлинного мудреца сна и аппетита.

Несравненный Бао Гун был величайшим в истории Учителем. И, как всякий подлинный мудрец, он всю жизнь продолжал учиться сам: крепко помнил и постоянно обдумывал уроки своих наставников.

В первый же год Культурной Революции Бао Гуна, служившего тогда в северных провинциях следователем по особо важным делам, арестовали и привезли к самому Великому Мао.

Бао Гун спокойно стоял, ожидая решения Властителя Поднебесной.

— Знаешь ли ты, Бао Гун, зачем тебя сюда привезли? — спросил Мао.

Мудрый Бао Гун обыкновенно на любой вопрос отвечал молчанием. Но на этот раз он изменил своей привычке:

— Так точно, Великий Мао!

Великий Мао удивился:

— Зачем же?

— Сегодня я получу Великий Урок! — не задумываясь, ответил Бао Гун.

Великому Мао понравился прямой ответ Бао Гуна, хотя он и виду не подал. Мао подозвал следователя к себе, протянул ему приговор и приказал читать вслух состав преступления.

И хотя графа "Cостав преступления" была совершенно пуста, Бао Гун твердым голосом произнес:

— Бао-Гун — китайский шпион!

Великий Мао одобрительно кивнул. Он по достоинству оценил храброго следователя и удостоил его чести невиданного испытания. Великий Мао решил сослать Бао Гуна в один из лагерей строгого режима в северных провинциях, в самое логово отъявленных и закоренелых преступников.

Более того, Бао Гуна отправляли в северные лагеря прямо в служебной форме, с орденами и медалями. А также с предписанием ознакомить заключенных с его трудовой биографией.

Бао Гун, не дрогнув, принял предстоящее испытание. Он только попросил у вождя разрешения медитировать в карцере ровно одну неделю.

Великий Мао собственноручно подписал соответствующее распоряжение.

Восхищенный Бао Гун проработал в карцере семь дней и семь ночей, не принимая пищи и не позволяя себе более семи глотков воды в сутки. Не покладая рук, он написал доносы сперва на каждого из своих подчиненных, сослуживцев и начальников, а потом на всех известных ему жителей Поднебесной. Когда же Бао Гун исчерпал известные ему имена, он принялся составлять новые, перебирая все имена и фамилии, которые только мог вспомнить. Так, вслед за Шаном Шенем из рода Гао и Хонь из рода Лю в списки попали Шан Шень из рода Лю и Хонь из рода Гао.

Четырнадцать смен охранники вносили в карцер тушь и рисовую бумагу, четырнадцать смен выносили рулоны, исписанные каллиграфическим почерком Бао Гуна. Так началась для Поднебесной Эпоха Великих Испытаний.

Затем Бао Гун позволил себе заснуть ровно на один час, а, пробудившись, немедленно отбыл в северные лагеря.

На пути в северные лагеря Бао Гун остановился переночевать в крестьянском доме. Выслушав рассказ следователя о цели его путешествия, сердобольная хозяйка Эсюн всплеснула руками:

— Бедный учитель! Долог твой путь до северных лагерей!

Бао Гун ничего не сказал в ответ. Переночевав, он отправил с сельского почтамта телеграмму в Политбюро ЦК КПК, где доложил о готовящемся в деревне покушении на Великого Мао.

Вечером того же дня сердобольную женщину Эсюн вместе со всеми остальными жителями ее деревни увезли в северные лагеря.

Когда грузовик с арестантами обгонял несравненного Бао Гуна, мудрец бросил вдогонку женщине Эсюн венок полевых цветов. Не догнав машину, венок упал в придорожную пыль. Бао Гун принялся кричать сердобольной женщине Эсюн напутственные слова, однако, слова эти не были услышаны за визгом мотора, грохотом кузова, плачем детей и женщин.

Тогда Бао Гун поклонился вслед грузовику и принялся танцевать старинный народный танец. То, подбоченясь, лебедем плыл Бао Гун поперек дороги, то, молодецки притоптывая каблуками, пускался вприсядку, то решительным взмахом руки посылал арестантам ободряющий привет. Люди в кузове притихли и долго, сколько могли различить, молча следили за движениями плотной фигурки в зеленом френче, скупой пластикой танца передающей им любовь и прощение Великого Мао.

Обычно заключенных привозили в лагерь под конвоем. Несравненный Бао Гун пришел сам, в служебной форме с медалями и наградными планочками, и сразу попросил проводить его к начальнику лагеря. Предъявив начальнику письмо Великого Мао и сдав именное оружие, Бао Гун отклонил приглашение угоститься зеленым чаем и попросил немедленно отвести его в камеру.

Бао Гуна отвели в камеру, где отбывали заключение самые опасные преступники. Войдя, мудрец остановился у дверей и вежливо поклонился заключенным.

Глазом опытного следователя Бао Гун даже в полумраке быстро отыскал среди зэков главного. Он, не спеша, подошел к пахану и во мгновение ока всадил ему в горло болт, которым крепил на френче медаль с портретом Великого Мао.

Страшный вопль несчастного пахана сотряс стены лагеря. Бао Гун спокойно выбрал себе ученика из числа молодых здоровых зэков и попросил подоспевшую охрану показать ему дорогу в карцер.

В карцере несравненный Бао Гун провел семь дней и семь ночей, медитируя, обучая ученика блатному закону и не дозволяя себе ни вкусить черствой корки хлеба, ни выпить глотка воды. И воду, и хлеб, которые приносила охрана, Бао Гун отдавал ученику. Когда же Бао Гуна мучала жажда, он высовывал язык и собирал на поверхность языка капли воды, падающие с потолка карцера.

На седьмой день Бао Гун позвал охранника и попросил вернуть ученика в камеру, сам же направил стопы в другую. Весть о необыкновенном зэке уже разнеслась по всему лагерю. Блатные потеряли покой и сон, не зная, кого возмездие настигнет следующим. Они даже начали выходить на работу и поголовно писали Великому Мао прошения о переводе в другой лагерь.

Так Бао Гун провел сорок девять дней и ночей, переходя из камеры в камеру, опытным глазом определяя главарей и быстрой рукой умерщвляя. Каждую неделю он обучал нового юношу блатному закону. Когда же закон установился повсюду, Бао Гун вышел из карцера. Он по очереди жил в каждой из камер, согревая заключенных светом справедливого учения.