Танго дьявола - Эрве Жюбер

За цыган, которые готовились к отплытию. За Лейлу…

— Сам увидишь, как прекрасна лагуна, — сказала ему юная гадалка, чмокнув его в уголок рта своими пахнущими лесными орехами губами.

Эльзеар встретится с ней в саду на корме в момент отдания швартовов. Хотя он всю жизнь прожил на суше. И не чувствовал в себе души морского волка.

За друзей по колледжу. За Отто, который заперся в доме Никола Фламеля, как верный хранитель Книги. За Лузитануса, который сидел на какой-нибудь крыше, вопрошая небеса. За Пленка, который разместил свою коллекцию натурализованных грызунов в башне колледжа Лизье. За Роберту. За Сюзи, которая решила остаться. За Грегуара, который брал все риски на себя.

— Я знаю установки, — заявил профессор истории. — Я ведь работал на Перепись. У меня славное прошлое. — Он им гордился. — И присоединюсь к вам после саботажа машин.

Никто за столом не высказался против его планов. Только Роберта схватила Роземонда за руку и долго держала ее, не отпуская.

Таверна поднялась на несколько сантиметров. Движение волн едва ощущалось, но Эльзеар, крепко стоящий на обеих ногах, ощутил его. Он встрепенулся, ощутив привкус лагуны, и вернулся к практическим делам.

— Ты ничего не забыл? — спросил он себя. Прошел за стойку и открыл коробку. — Баварские кружки, есть. Оловянная посуда, есть. Пряности, есть.

Он что-то отложил в сторону, чтобы не забыть. Вновь перечислил взятые вещи, чувствуя, что его охватывает беспокойство.

— Пряности, есть. Урна майора Грубера… — Он открыл коробку, другую, третью. — Урна майора Грубера…

Он оглядел хаотическое нагромождение предметов в кухне. Впустую.

— Идиотина! — воскликнул он, пораженный собственной глупостью. — Прах остался наверху!

Грегуар Роземонд накрылся панцирем на выходе из «Кафе Маленьких Женщин». У него был час, чтобы добраться до коммунального здания, оставшись незамеченным метчиками. Но он хотел в последний раз глянуть на амфитеатр. Колледж колдуний был у него на пути.

Университет, как и прочий город, был в каком-то полумертвом состоянии. Роземонд не встретил ни единой живой души до ротонды с тремя спиралями рядов. Он взял белый мелок с подставки доски и начертал вопросительный знак. Столько лет, проведенных в изучении тайн, печально подумал он. И многие остались нерешенными.

Он вышел из амфитеатра и добрался до столь же пустой библиотеки Барнабита. Инверсо Данте было открыто на странице перехода. Как врата ада перед двумя путешественниками. Грегуар застыл в сомнении.

Стоит преодолеть эту дверь, дойти до склепа Гектора, добежать до обсерватории, а там…

— Пленк прав, — подтвердила Роберта. — Если ребенку не хватает одного элемента, мы не можем взять на себя риск извлечь его из матки.

Роземонд повернулся, ощутив в груди глухой гнев. Пересек университет в обратном направлении и направился к коммунальному зданию, не обращая внимания ни на дождь, ни на прохожих, которых можно было пересчитать по пальцам, ни на множество гусеничек с милиционерами, которые превращали Базель в осажденный город.

Он успокоился только на центральной площади, где еще высился мрачный эшафот. Его окружала огромная лужа черной воды, подступившей к фасадам домов. Роземонд обогнул ее и углубился в холодную и печальную торговую улицу. Светилась лишь одна витрина — витрина магазина игрушек. В ней стояли кукольный домик, стальной цирк, прекрасно изготовленный поезд. А на уровне лица Грегуара ухмылялась маска дьявола.

Роземонд толкнул дверь. Колокольчик весело звякнул. За кассой стоял мальчишка, которому не исполнилось еще и десяти лет.

— Я закрываю через пять минут, — предупредил он. — Но вы можете посмотреть.

Роземонд оглядел полки и нашел свое счастье на самом верху — на полке с плюшевыми зверьками. Он увидел бурого медведя с белым брюхом. Мальчик запросил пятнадцать талеров. Роземонд заплатил и, выйдя на улицу, ощутил, как бежит время. Пираты вступят в действие примерно через полчаса. Ему надо было выбраться из подвалов Переписи до начала атаки. Он ускорил шаг.

Оказавшись на улице бывшей таверны «Двух саламандр», он прижался к стене, покрытой предвыборными плакатами с лицом Фулда, Фулда и только Фулда. Метрах в десяти дальше размещался КПП. Три гусенички перекрывали доступ в административный квартал. Он извлек удостоверение Переписи, когда услышал тихий голосок:

— Господин Роземонд? Тс-с. Эй, Грегуар!

Голос доносился из черного, как ночь, тупика.

— Эльзеар? — Хозяин таверны вышел на свет. — Что вы здесь делаете?

— Прах майора… Я… Я забыл его в таверне, — с расстроенным видом сообщил Эльзеар, слегка заикаясь. — А они меня никогда не пропустят.

— Вы пришли сюда за прахом? Вы должны немедленно вернуться на улицу Парижа.

— Да, но майор…

— Я сам займусь майором. Дайте ключи. — Эльзеар протянул связку. — Уходите и не глазейте по сторонам, понятно?

Профессор поглядел вслед удаляющемуся массивному силуэту. Потом спокойно подошел к КПП. Милиционер внимательно изучил его пропуск.

— Я — историк, — объяснил профессор. — Работаю в отделе двусмысленных отпечатков.

Это была чистая правда. Три года назад он завел дело на некоего Палладио, единственного многовекового жителя, найденного в актах гражданского состояния, а потом передал данные Роберте, чтобы помочь ей в деле «Кадрили» [9].

— И у вас двусмысленный отпечаток, который не может подождать? — усмехнулся милиционер.

— Странностям наплевать на распорядок дня, — философски ответил Роземонд.

Милиционер вернул ему пропуск.

— Квартал оцеплен. И парни сегодня вечером нервничают. Можете проходить.

Роземонд удалился и вошел в таверну. Урна майора стояла на стойке. Он пересыпал прах в салфетку, завязал концы, чтобы получить герметичный узелок, и засунул под плащ рядом с мишкой. Профессор вышел из таверны и после десяти минут быстрого шага добрался до коммунального здания. Взбежал по ступенькам.

Охранник открыл ему. Доступ к машинам милиционерами не охранялся. Роземонд произнес заклятие, чтобы убедить охранника, что в здании нет никого, кроме него самого, и тенью проскользнул в подвалы.

Сюзи отказалась от его приглашения. У нее были свои соображения.

«Я — директор Криминального отдела, — повторял себе Мартино. — И не буду бегать всю жизнь за этой недотрогой. Если она передумает, ей придется умолять меня на коленях. И тогда узнает, как посылать меня куда подальше».

Он плыл на лодке мимо крыш затопленных зданий, затем причалил к коньку крыши с резным лебедем. Выбрался из лодки и двинулся по улице, ведущей к церкви Святого Яна Непомуцкого. Это уже была не улица, а овраг. Провалившаяся местами почва издавала странное урчание. Дома вдоль нее были готовы вот-вот обвалиться.