Athanasy: История болезни - Мавликаев Михаил

Она выпрямилась и со вздохом уселась на уже изрядно помятый контейнер.

Полынь тщательно прожевала кусок гриба, после чего склонилась к Джозу и прошептала:

– Что будем делать?..

– Мы всё ещё можем следовать плану, – прошипел в ответ он; а вслух сказал следующее: – Госпожа Доктор, ты явно знаешь очень многое о мире. У меня есть один важный вопрос. Существует ли Главкон? Действительно ли он прикован на дне Котлована?

Старший Инженер помедлила с ответом.

– Существует, – повторила она, – очень подходящее слово. Старый упрямец продолжает влачить своё бессмысленное существование. Конечно, у него нет выбора. Но он не сдаётся – и это является для меня загадкой.

– Ты знаешь, где он? – нетерпеливо спросила Полынь.

– Конечно, знаю. Ведь он мой начальник.

Джоз отпрянул от стола, выставив перед руку-кирку:

– Ты слуга Главкона?!

– Ну почему сразу слуга, – обиженно ответила Сара. – Коллега. Сотрудник. Подчинённая. Конечно, если бы он соизволил выполнять свою руководящую функцию. Но ему это, кажется, больше не интересно.

– Мы хотели бы увидеться с ним, – твёрдо сказал Джоз.

Полынь затаила дыхание. Сама того не заметив, она схватила его за руку, и теперь сжимала её – отчаянно и нервно, как будто свою последнюю защиту.

Долго, слишком долго медлила Сара с ответом – или, может быть, прошла всего лишь секунда.

– Да, конечно, – пожала плечами она, – почему бы и нет.

– Но когда?..

– Прямо сейчас. Следуйте за мной.

Глава 21

Разрушение

Сад Старшего Инженера остался позади. Они снова вернулись в Плёнку, но теперь их путь шёл только вниз, никуда не сворачивая.

Сара натянула свой бочкообразный шлем обратно, и теперь старалась идти осторожнее. Она плотно прижала руки к телу и передёргивалась каждый раз, когда случайно задевала стены или потолок пещеры.

С каждым шагом воздух становился влажнее и жарче. Плоть окончательно утратила хотя бы отдалённую схожесть с частями человеческого тела. Теперь в окружающем хаосе нельзя было различить ни отдельных мышц, ни костей; сплошная густая масса, пронизанная кровеносными сосудами, поддерживала на своей поверхности россыпь слепых, яростно вращающихся глаз, которые проносились мимо в бурном вихре. Плёнка текла, не останавливаясь ни на секунду.

Не умолкая ни на секунду.

Бессмысленный щебет, шёпот и треск сотен и сотен раззявленных ртов накатывал оглушительными волнами, от которых хотелось яростно хлопать по ушам ладонями, кричать, скрипеть зубами самому – что угодно, чтобы перебить невыносимый шум.

Даже вездесущие пузырьки, накапливающие в себе светящийся гной, отказывались вырастать на бурной, сошедшей с ума плоти. Темноту рассеивали только тускло сияющие грибы на теле Старшего Инженера и мерцающий огонёк на конце трубы, сжатой в её руках.

Казалось, что тоннель превратился в бушующую чёрную воронку – стоит только оторвать ноги от пола, и ты упадёшь в неё; казалось, что это падение сквозь хаотичную, орущую тьму будет длиться вечно.

Но Сара наконец остановилась.

– Дальше я не пойду!.. – прокричала она. – Он впадает в дурное настроение, когда видит меня. Я напоминаю ему о прошлом!..

Она с трудом оторвала от плеча целый пласт светящихся грибов и сунула их в руки Полыни.

– Для обратного пути!.. Заблудиться тут невозможно, но без света бывает страшновато!

Полынь благодарно кивнула; перекричать плоть она даже не стала и пытаться. Объем лёгких у Старшего Инженера явно был побольше.

Сара качнула шлемом в ответ, развернулась и скрылась в трепещущей тьме.

Бесконечно долгое время Полынь не могла сдвинуться с места, словно тонны и тонны плоти, окружающей её со всех сторон, навалились на плечи и пригвоздили её к полу. Мысли разметало в клочья паническим страхом. Она не должна была приходить сюда, здесь ей не место, никому здесь не место…

Её руку сжали тонкие, но крепкие пальцы.

Джоз поднял её кисть к своему лицу; в сфере тусклого света, испускаемого грибами, показалась его улыбка. Увидев это, Полынь невольно улыбнулась в ответ. Они прижались друг к другу и уставились на голубое мерцание – словно потерянные дети у жалкого костерка.

Стук сердца замедлился. Вскоре Полынь смогла сжать руку Джоза в ответ. А затем они шагнули вперёд.

И окунулись в тишину.

Плёнка словно не решалась наполнять округлую пещеру своими песнями. Бездумная трескотня ртов всё ещё слышалась позади, но этот гул казался тишиной на фоне того, что пришлось пережить в тоннеле. Бесчисленные глаза и рты крутились в молчаливом танце, вплывая в грот и выплывая обратно. Единственной неподвижной частью оставалось лицо.

Сморщенное и уродливое, оно торчало из стены на высоте человеческого роста – словно кто-то попытался выйти в пещеру прямо из Плёнки, но устал и уснул, как только удалось пропихнуть голову. Немое и неподвижное, оно казалось чужеродным объектом, попавшим в глубины Котлована случайно.

В остальном пещера была совершенно пуста.

– Ну что, идём дальше? – понизив голос, спросила Полынь.

Лицо распахнуло глаза.

– Молодые люди, здесь вам не музей, – сварливо сказало оно.

От неожиданности Полынь чуть не вскрикнула.

– Главкон!.. – воскликнул Джоз; то ли выругался, то ли обратился к голове.

– Можешь звать меня Петером, – ответило лицо. – Петер Эстергази. Вы ведь ещё используете имена, правда? Или полностью перешли на клички?

– Ты не узнаешь наши истинные имена, премерзкий…

– Его зовут Джосайя, – перебила Джоза Полынь. – А меня… Меня – Полианна.

Джоз что-то недовольно пробурчал, но возражать не стал.

Лицо на стене прикрыло глаза; некоторое время оно беззвучно шевелило губами, после чего заговорило вслух:

– Пока ещё имена. Пока ещё не докатились до собачьего лая. Зачем же вы пришли на самое дно Котлована?

Джоз нетерпеливо шагнул вперёд:

– Главкон, мы пришли к тебе, потому что по твоей вине создан этот ужасный мир!

– Вы что, моя совесть? Эта вакансия уже занята очень трудолюбивым работником.

– Мы пришли, чтобы задать вопросы!

– Студенты, что ли? – лицо закрутилось на месте, словно попыталось размять несуществующую шею. – Терпеть не могу студентов. Ладно, задавайте.

Джоз на мгновение задумался. «Спроси его, где выход!..» – наполовину прошипела, наполовину подумала Полынь. Он чуть улыбнулся – как будто уловил послание прямо из её головы.

– Почему мы здесь? – спросил он у Петера. – Почему мы не выходим?

– Почему? Я знаю, почему я здесь. Почему ты здесь? Ответь ты, и отвечу я.

– Я… Меня сбросили сюда те, кто живёт наверху. За то, что попытался делать то, что правильно. Попытался защитить тех, кто мне дорог.

Лицо Петера исказилось, словно от боли. Он погрузился в мрачное молчание.

– Что ж, это мне знакомо, – негромко проговорил он. – Кем ты был наверху?

– Математиком.

– Никакая математика тебе не помогла, правда ведь? Все твои мозги оказались бессильны. Неважно, кем ты был и что умел. Повергнуть можно всех.

Петер вздохнул и на мгновение зажмурился, после чего посмотрел прямо на гостей:

– Ладно. Ты ответил, теперь моя очередь. Я не хочу уходить, потому что здесь моя Ким. Когда-то я потерял её, утратил на много, много лет. Я боялся, о, как же я боялся действовать, искать, бунтовать, бороться… Но здесь, внизу, её наконец удалось найти.

Джоз искоса глянул на Полынь; она понимающе улыбнулась и шагнула к нему поближе.

– Но она не простила меня, – внезапно сказал Петер; его голос на мгновение исказился. – Я знаю, что там, наверху, меня нарекли Великим Предателем. Но предал я только одного человека. Прощение только одного человека мне действительно нужно, и только это прощение я получить не могу. Это и есть мои кандалы и моя вечная кара.

– Мне очень жаль, – смог проговорить Джоз. – Кажется, мы оказались в схожей ситуации…

Лицо Петера принялось вращаться и брызгать слюной, словно пытаясь вырваться из стены.