Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война - Людвиг фон Мизес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коммунисты сильно недооценили интеллектуальные способности немцев. Они не поняли, что с немцами не пройдут те методы, которые имели успех в России. Когда, похваляясь, что в течение 50 лет их призывы к демократии были неизменно неискренними, они заявили немцам: «Вы, простофили, ловко же мы вас провели! Теперь вы у нас в кармане!» – это было слишком не только для подавляющего большинства нации, но даже для большинства старых социал-демократов. В считанные недели марксизм и марксистский социализм – но не социализм как экономический идеал, – утратили былой престиж. Сама идея демократии стала вызывать глубокие подозрения. С тех пор термин демократия для многих немцев стал синонимом жульничества. Уже к началу 1919 г. ряды коммунистов сильно поредели. И против них теперь было настроено подавляющее большинство членов профсоюзов.
Националисты быстро оценили эту перемену в умонастроении и не упустили свой шанс. Еще за пару недель до этого они были в состоянии отчаяния. Теперь у них появилась возможность вернуться на политическую сцену. Легенда про «нож в спину» помогла им вновь обрести утраченное было самоуважение. Теперь они видели, в чем должна состоять будущая политика. Прежде всего нужно помешать установлению диктатуры красных и не дать коммунистам расправиться с непролетарскими классами.
В ноябре бывшая консервативная партия и несколько близких ей групп сменили название на Немецкую националистическую народную партию (Deutsch-nationale Volkspartei). В своем первом манифесте, выпущенном 24 ноября, они потребовали «возврата от диктатуры одного класса к парламентскому правлению, как системе, единственно пригодной в свете последних событий». Кроме того, они потребовали свободы личности и совести, свободы слова и науки, а также равных и всеобщих избирательных прав. Второй раз в немецкой истории партия, антидемократическая по своей сути, из чисто тактических соображений представила избирателям программу либерализма и демократии. У марксистских методов нашлись последователи; националистам пошло на пользу чтение работ Ленина и Бухарина.
Они разработали детальный план будущих действий по захвату власти. Вначале они поддержат движение за парламентское правление, свободу и демократию, чтобы потом разделаться со всем этим. На первом этапе своей программы они были готовы сотрудничать не только с католиками, но даже с умеренными социалистами и их старыми вождями, которые теперь дрожали от страха в правительственных дворцах на Вильгельмштрассе.
Чтобы не допустить большевизма и сохранить на переходный период свободу и парламентаризм, необходимо было разбить вооруженные отряды коммунистов и независимых социалистов. Сохранившиеся воинские части, когда ими руководили дельные командиры, были достаточно сильны, чтобы разделаться с коммунистами.
Но среди генералов таких командиров было не найти. Гинденбург был уже стар; во время войны его роль сводилась к тому, что он не связывал руки Людендорфу; теперь, без Людендорфа, он был беспомощен. Другие генералы не стали бы действовать без приказов Гинденбурга; они были лишены инициативы. Но разложение воинской дисциплины дошло уже до такой степени, что апатия генералов больше не могла сдерживать армию. Пустоту заполнили молодые офицеры, иногда даже лейтенанты. Из демобилизованных солдат, не горевших желанием вернуться к честному труду и предпочитавших полную приключений военную жизнь, некоторые из этих офицеров сформировали отряды добровольцев и повели их в бой. Другие офицеры просто отодвигали в сторону более щепетильных офицеров генерального штаба и, порой без должного уважения, принуждали генералов принять участие в гражданской войне.
Народные избранники утратили уже все надежды на спасение, когда внезапно пришла помощь. Отряды военных наводнили Берлин и подавили коммунистический мятеж. Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы и казнены. Эта победа не покончила с гражданской войной. В провинции она продолжалась еще несколько месяцев, а время от времени вспыхивала и в Берлине. Однако победа, одержанная в Берлине в январе 1919 г., дала возможность провести выборы в Конституционное собрание, продолжить работу парламента и провозгласить Веймарскую конституцию. Вильгельм II говаривал: «Где ступила моя гвардия, там больше не возникает вопросов о демократии». Веймарская демократия стала явным исключением. За нее сражались и обеспечили победу части кавалергардов кайзера. Веймарскую конституцию удалось принять только потому, что националистически настроенные враги демократии предпочли ее диктатуре коммунистов. Немецкий народ получил парламентское правление в дар от смертельных врагов свободы, которые лишь выжидали случая, чтобы отнять подарок.
Социалисты большинства и союзная им демократическая партия предприняли безуспешную попытку замазать эти печальные факты с помощью еще одной придуманной ими легенды. Мол, в первые месяцы после ноябрьской революции марксисты в партийных кружках провели дискуссии о форме правления, наиболее отвечающей интересам немецких трудящихся. Споры были очень острыми, потому что радикальные элементы попытались их сорвать. Но после тщательного обдумывания рабочие решили, что лучше всего их делу послужит парламентская демократия. Этот великодушный отказ от диктатуры был добровольным решением и еще раз явил миру политическую зрелость немецких трудящихся.
В этой интерпретации событий тщательно обходится главная проблема. В начале января 1919 г. в Германии была лишь одна политическая проблема: выбор между большевистским тоталитаризмом с вручением диктаторских полномочий Розе Люксембург и Карлу Либкнехту, с одной стороны, и парламентским правлением – с другой. Решение не могло быть принято мирными демократическими методами. Коммунисты не собирались подчиняться воле большинства. У них были вооруженные отряды; они контролировали значительную часть столицы и множество других мест. Если бы не отряды националистов, не добровольные отряды военных и армейские регулярные части, они бы захватили власть и установили в Германии большевистскую диктатуру. Их могла остановить только одна сила, которая и сделала это: вооруженные силы правых.
Умеренные марксисты верно отмечают, что не только буржуазия и крестьяне, но и большинство членов профсоюзов выступали против диктатуры и за парламентское правление. Но в то время вопрос стоял уже не о том, за кого человек проголосует, а за что он готов пожертвовать жизнью. Коммунисты составляли лишь незначительное меньшинство, но остановить их можно было только применив вооруженную силу. Те, кто выбрал демократию, – в качестве своего истинного идеала, Weltanschauung{104}, или как меньшее из зол – должны были идти в атаку на цитадели коммунизма, разогнать их вооруженные банды
