Наследие Богини - Эйми Картер

всех. — Я повернулась к нему лицом. — Мы не фигурки на шахматной доске, но именно так ты к нам относился, а теперь расплачиваешься за это. Все мы расплачиваемся. Надеюсь, те оправдания, которые ты сам себе придумываешь, греют тебя по ночам, потому что никто другой в здравом уме не станет связываться с тобой после того, как все узнают, что ты сделал.

Он коснулся гроба, и весь его воинственный настрой улетучился, оставив лишь бледную тень на месте Короля Богов, стоявшего здесь ещё несколько секунд назад.

— Я знаю, чего я заслуживаю. Мне не нужно, чтобы ты, мойры или сама вселенная указывали на мои ошибки. Я сам их знаю, сам за них расплачиваюсь и буду делать это до конца своего вечного существования. Если это не ад, которого ты мне желаешь, то я не знаю, что вообще в этом мире способно удовлетворить твою жажду мести, дочь моя.

— Я не твоя дочь.

Уолтер склонил голову. Все мои инстинкты кричали уходить, пока он не решил мне отомстить каким-либо образом: эмоционально, физически — неважно. Вот только ноги отказывались слушаться. Это был мой самый долгий разговор за всё наше время знакомства с предполагаемым отцом, и вот до чего мы дошли.

— Ты моя дочь, так же как и Ава была, — тихо ответил он. — Она единственная из всех моих детей видела, какой я на самом деле. Другие видели во мне лишь силу. Каллиопа видела во мне бабника. Но только Ава понимала, какую любовь я питаю ко всем вам. Она понимала, что не всегда мы выражаем свои чувства открыто, но любовь от этого не становится меньше.

— Мне это известно. — Она же всегда была уверена, что Генри любит меня несмотря ни на что. — Ты же понимаешь, что если бы ты не изменял, всего этого бы не произошло?

— Если бы я не изменял, ты бы никогда не родилась. — Его глаза блеснули, когда он посмотрел на меня, и я выдержала этот взгляд. — Джеймс бы никогда не родился. Элла и Тео, Ирен, Персефона… Я любил свою жену. Мои грехи не её вина. Но я не стану извиняться ни перед ней, ни перед кем-либо другим за появление на свет моих детей. В том числе тебя.

— Тогда ты ничем не лучше неё. Любовь не даёт тебе право причинять боль своей семье. Ты ведь понимаешь, что такое семья?

Он наклонил голову.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты ни разу меня не навещал. — Мои ногти впиваются в ладони. Если удастся прорезать кожу до крови, может, ярость, кипящая внутри, получит выход. — Ты знал, как мне было тяжело, когда маме поставили диагноз, но тебе было плевать.

— У меня много смертных детей, — медленно произнёс он. — Не было никаких гарантий, что ты пройдёшь испытание, а я не хотел привязываться, пока не буду знать наверняка.

— А что так? Боялся, что ваш драгоценный секретик будет раскрыт?

— После всего, что твоя мать рассказывала мне о тебе, я знал, что как только увижу тебя, сразу полюблю. Терять детей, которых я не знал, само по себе больно. Но прощаться с теми, кого я любил…

Он провёл ладонью по грани стеклянного гроба.

Мои плечи задрожали от беззвучных слёз.

— Я нуждалась в тебе. Мне нужен был кто-то, кто бы сказал, что всё будет хорошо. Мне нужно было знать, что я не одна, а ты предпочёл не связываться со мной, потому что боялся меня полюбить?

— Совет наблюдал за тобой с самого начала, так или иначе участвуя в твоей жизни. Любя и защищая, как это было в Эдеме. Ты никогда не была одна, Кейт, даже в самые трудные времена.

— Но я ведь не знала об этом! — вспылила я. — Это не играло никакой роли, потому что я ничего не знала.

— Мне жаль. — Его голос надломился. — Жаль, что я не был тем отцом, в котором ты нуждалась. Жаль, что не был королём, которого мои поданные заслуживают. И мне жаль, что я допустил, чтобы моя дочь принесла себя в жертву. Я не жду ничьего прощения, её это всё равно не вернёт, но надеюсь, что в память о ней ты позволишь мне стать твоей семьёй. Быть твоим отцом, каким я должен был быть, пока ты росла. Этого Ава хотела бы для нас обоих.

Я же хотела плюнуть ему в лицо, крикнуть, чтобы катился в ад и искал там себе другую дочь, готовую любить такого козла-манипулятора, но в его словах была доля правды, которая заставила меня застыть на месте. Он прав. Ава хотела бы этого. Не только потому что мне нужен отец, но и потому что Уолтеру нужна дочь, которая будет любить его со всеми недостатками, которая будет понимать его, которая даст ему шанс. Я постоянно кричала всем, включая Кроноса и Каллиопу, о важности понимания и сострадания. Ава бы хотела, чтобы я проявила их к нему. Не отворачиваться от Уолтера, как отвернулась от неё.

— Ты просишь больше, чем я готова дать, — тихо ответила я. Весь запал иссяк. Я вновь посмотрела на изображение Авы. — Ты причинил боль мне, моей матери и всей нашей семье.

Он нерешительно опустил ладонь на моё плечо.

— Знаю. И проведу остаток вечности, пытаясь реабилитироваться. Многого не обещаю, но клянусь, что всегда буду рядом. Мы все будем. Как и должно было быть с самого начала.

Поджав опухшие губы, я кивнула. После всей той боли, что он мне причинил, я не могла вот так просто взять и сходу простить его, но когда-нибудь я попытаюсь. Ради Авы.

* * *

Стеклянный гроб оставался в тронном зале ещё три дня, и образ Авы в нём никогда не был одинок. Сначала к ней приходили только члены Совета. Каждый из нас хотел побыть с ней наедине. После этого Уолтер открыл портал на Олимп, позволив другим самостоятельно приходить сюда.

За считанные часы весть о её смерти разнеслась по свету. Боги, которых я никогда прежде не видела, приходили на Олимп, чтобы отдать дань уважения. Имена некоторых были мне знакомы, но я и представить не могла, сколько будет желающих попрощаться с богиней любви. Три дня тронный зал был полон скорби. Атмосфера становилась только мрачнее с каждым новым посетителем.

Парень со светлым кудрями долго стоял у гроба, не говоря ни слова. К нему по очереди присоединялись Николас и Дилан. В присутствии последнего он сидел как каменный, но с Николасом словно бы расслаблялся.

— Эрос. Сейчас его зовут