Синяя жидкость (сборник) - Альберт Валентинов

Да, видно, здорово я тогда нализался. Что девушка подсаживалась — помню. А вот что болтал…

— Второй вопрос, — напомнил майор.

— Второй вопрос, Вероника Петровна. Вы сказали, что я любовник Тани, жены… вдовы Гудимова. Это, конечно, чудовищная ложь, но кто вам ее сказал?

— Сам Гудимов, — отрезала она.

Я кивнул. Это было ясно с самого начала.

— Вероника Петровна, может, у вас есть тоже вопросы? сказал майор. — Мы готовы ответить на любой. Вам ведь тоже важно знать истину,

— Я воздержусь, — она скользнула по нему сухим взглядом. — Эта истина больше напоминает копание в нижнем белье,

— Тогда у меня тоже два вопроса, — продолжал майор. — Я задам их сразу. Что вам было нужно от Юрия Дмитриевича, когда он сидел в ресторане, и почему Гудимов посвятил вас в столь интимные отношения своей супруги и лучшего друга?

Вероника Петровна молчала. Щеки у нее пошли пятнами, глаза сузились, веки набрякли. Судорожно вздохнув, она порылась в сумочке, вытащила платок, торопливо промакнула глаза и, не глядя, бросила платок обратно в сумочку.

— Простите, вы уронили платочек.

Майор нагнулся, кряхтя: «Ох, годы, годы!», и подал ей платок. Я сразу узнал его. Это был тот самый платок, который нашли в моей квартире.

— Спасибо.

Она схватила платок, хотела было бросить в сумку и лишь тогда разглядела.

— Ой, нет, это не мой. У меня таких сроду не было. Мой вот, в сумке.

Конечно, ошибиться было невозможно. Ее платок и тоньше, и изящнее, и совсем другого оттенка.

— А может, все-таки ваш? — спросил майор самым простодушным тоном. — Больше вроде ронять некому. Мои милиционеры в такие лепестки не сморкаются.

До чего же здорово он разыграл эдакого простецкого мужичка. Я похолодел: ведь в два счета обведет вокруг пальца, и не заметишь.

— Да нет же, нет, — она нетерпеливо развернула платок. Уж я как-нибудь знаю. У меня и помада совсем другая, французская. Вот посмотрите.

— Ну, ладно, ладно, не хватало еще в ваших помадах разбираться, — проворчал майор, и платок исчез из его рук, как у фокусника. — Так как с моими вопросами, а?

Она сразу сникла. Но атмосфера уже изменилась. Не то чтобы доверие, просто какое-то деловое спокойствие наступило в кабинете, майор сумел-таки установить контакт.

— Я была в плохом настроении, — как-то сконфуженно выдавила Вероника Петровна. — Хотелось с кем-нибудь поцапаться. Увидела его в окно и решила, что вот прекрасный случай отвести душу.

— Какие у вас ко мне могли быть претензии? — удивился я.

— Гудимов спрятался от меня в вашей квартире, и я решила, что вы все знаете и с ним заодно. Так сказать, бескорыстная дружба мужская…

— Кто снабдил вас такой исчерпывающей информацией? быстро спросил майор.

— Моя школьная подруга Женя Левина.

Я почувствовал, что еще один такой сюрприз и я грохнусь со стула. Ничего себе клубочек завязывается!

— Нет, так дело не пойдет! — вдруг решительно сказала Вероника Петровна. — Мы все время кружим вокруг да около. Давайте начнем с главного. И вы все поймете, и для меня, возможно, кое-что прояснится. Так вот, дело в том, что я была невестой Гудимова.

У меня вырвался изумленный возглас. Майор осуждающе приподнял бровь, а женщина бросила на меня раздраженный взгляд.

— Вот именно, невестой. Он обещал развестись с женой, потому что обличил ее в неверности… с вами, — ехидный кивок в мою сторону. — А может, и не уличил, теперь не знаешь, чему верить. Во всяком случае, я была приглашена на семейное торжество, чтобы убедиться, как его жена у всех на глазах кокетничает со своим любовником. Она сразу поняла, что у нас с ее мужем особые отношения: женщин в таких вещах не проведешь, И тем не менее они целовались на кухне, Гудимов сам показал мне это в зеркале в прихожей. Теперь я думаю: а не нарочно ли она это сделала?

Я схватился за голову. И было от чего. Я ведь инстинктивно не поверил Борису, когда он попросил меня побольше уделять внимания Тане, и все же попался. А ее поведение на кухне… Да, она могла знать, что Гудимов видит нас в зеркале, и все же… Нет, у меня не хватало духа осуждать ее. Неужели я дважды сыграл роль простака из старинного водевиля?

— После этого вечера я дала согласие стать его женой. Вы понимаете, дочь высокопоставленных родителей должна осмотрительно выбирать мужа, чтобы не нарваться на карввряста или проходимца. Ведь нам, как любой женщине, хочется быть искренне любимыми.

— Простите, я вас перебиваю, — вмешался майор. — Юрий Дмитриевич не знает, что вы дочь Огородникова.

Так вот это кто! «Шикарный романец с дочерью такого человека». Огородников работал у нас первым заместителем министра, и его внезапная смерть поразила и опечалила многих. Это был один из тех редких работников, которые великолепно знают всю отрасль и могут решить любой вопрос. Да и его огромные связи в самых высоких инстанциях помогали ему много сделать для отрасли: он мог протолкнуть самое безнадежное дело, пробить фонды, средства, кадры. Недаром его называли вторым министром, а по справедливости надо было бы называть первым.

— Гудимов очень ловко повел себя, ума ему было не занимать. Не стал уверять, что, будь я даже круглой сиротой, он все равно бы на мне женился. Нет, сказал прямо, что я заинтересовала его именно как дочь крупного администратора, имеющего обширные связи… ну и как обаятельная женщина. Сказал, что талант его пропадает зря, что он задумал переворот в промышленности, настолько смелый и необычный, что даже прогрессивных руководителей это поначалу отпугивает. Что же говорить о рутинерах! А будучи женат на мне, сумеет вместе с папой пробить эту идею в Совмине. Но вместе с тем он понастоящему полюбил и никогда от меня не откажется, что бы ни случилось. Ну, еще он говорил, что я рождена быть женой большого человека, сумею помочь его целям.

Я вспомнил, как лет пять назад Таня обмолвилась, что Борис заставляет ее улыбаться совершенно несимпатичным людям и из-за этого у них, как она выразилась, недоразумения. Я невольно подумал, что с Огородниковой у Гудимова недоразумений бы не было.

— Он увлек меня грандиозностью своих проектов, смелостью, способностью перешагнуть условности, а в его положении это непросто. Большие люди рабы условностей. И я… я… Ну, да, впрочем, неважно. Понимаете, я росла в семье, которая всегда как-то возвышалась над другими. Я привыкла, что всегда одета лучше сверстниц, имею больше возможностей, что везде, даже в школе, меня отличают от других, причем не за мои способности, весьма средние, а за то, что я дочь… Что запросто разговариваю с гостями, имена которых то и дело мелькают в газетах. И как-то не мыслилось, что можно выйти замуж за рядового… труженика, что ли. Потому и засиделась, чуть ли не до тридцати. — Она усмехнулась и быстро моргнула несколько раз, сдерживая внезапную слезу. — Само собой разумелось, что мой муж должен входить в тот же круг людей, имеющих… дополнительные блага, скажем так.