Мы – грязь. Мы – цветы - Сергей Александрович Москвичев

ракетного оружия, после того как телохранители отреагируют на взрывы по периметру перекрёстка и покинут бронированную мобильную платформу, на которой и будет совершаться поездка новобрачных. После устранения охраны, придётся импровизировать. Если Королева и её муж покинут платформу сами, мы с Арувном расстреляем их из энергетического оружия, если нет, то атакуем в лоб и расстреляем на месте. Для этого придётся разделиться на две команды. Я пойду с Арувном, Мэрил будет действовать с Тишей. Вы как подрывники справитесь. Я буду нужен Подснежнику больше, так как эта часть плана труднее.

– То есть, ты предлагаешь совершить убийство королевы и её мужа? – Мэрил открыла рот.

– Ах да, забыл упомянуть, что принц Идэн тоже там будет. Поэтому мы сделаем всю грязную работу разом.

Повисло недолгое молчание.

«Так вот что ты замышляешь, революция?»

– А что потом Горн? Как быть с народом? – возмутился Арувн.

– Народ будет счастлив, что мы остановили войну. Потом мы покажем презентацию о том, к чему привело использование энтропина.

– Кто будет править? Мы? – Арувн пессимистично отнёсся ко всей этой затее.

– Править будет народ! – возмутился Горн.

– Каким образом? – поддерживала конфронтацию Фиалка.

– Мы станем республикой, парламентской. Народ сам выберет большой совет, который будет управлять страной. Мы призовём лучших учёных, историков, философов, никто не говорит, что я или кто-то из таких же неотесанных мужиков справится с такой задачей. – Алмази ударил кулаком по столу. – Мы очистим путь для народа, расскажем им, от чего их избавили, а они пусть сами решают, что с этим делать. Лонливул, Фирсмур и вольные города не сгинули без династии Кор, не канет в лету и местный люд.

– Утопичные взгляды, Горн, признаюсь, – сказала Тиша. – Но я поддерживаю твой план.

– Не знаю, – сказала Мэрил. – Мы с сестрой верили в тебя с того дня, как нашли объявление о няне для малышки Шарлоты. Но это не лучший выход.

– Есть предложение? – Мак схватил Фиалку взглядом, словно вжимая в кресло, она молчала. – Я так и думал.

Арувн понял, что просто боится. Тогда он вспомнил слова отца о том, что он настоящий мужчина и должен идти до конца. Что ж, настало время поверить в себя.

– Сделаем это, – подытожил Горн.

Они вчетвером обнялись, как цветы в настоящем букете. Никого даже не смутило, что их всего четверо. Букет для похорон.

19

Ванесса IV

Молодая женщина сидела в коридоре больницы, на обитом искусственной кожей белом кресле, и плакала навзрыд, её каштановые косы были распущены, кудрявые волосы спутаны. Лицо, бледное и ненакрашенное символизировало девичью боль от утраты.

Ванесса Чейз смотрела на неё с пониманием, опустив рукава медицинского халата, такая же опустошённая и несчастная.

Боль от потери близкого человека стала ей хорошо знакомой. Буквально накануне, она сама похоронила свою бабушку – Ольфану Вингербуф. Прожив восемьдесят пять лет, достойный период, она скончалась тихо в больнице, от очередного инфаркта. Наверняка за свою жизнь, бабушка повидала достаточно. Но она так и не увидела своего горячо любимого сына Эдвина в последние дни своей жизни. В день её смерти рядом не было никого из родных, только люди в белых халатах, врачи и медсёстры, которые без эмоций провожали её в последний путь.

Их беспристрастность Чейз не осуждала. Ещё с первого курса медицинского факультета её, как и всех студентов, морально готовили к тяжёлой работе врача и психологическим аспектам взаимоотношений врач-пациент. Доля медика тяжела, поэтому от стрессов, которые будут сопровождать любого врача, нужно было учиться абстрагироваться с самых первых шагов на этом поприще.

Ванесса была на работе в клубе в ночь смерти Ольфаны, работе, которую к тому же потеряла, но это совсем её не волновало. Разве это важно?

В день похорон шёл тёплый весенний дождь, размокшая земля на кладбище гостеприимно приветствовала урну с прахом кремированной бабушки Вингербуф. На деньги, выделяемые муниципалитетом посмертно, можно было разве что нанять двух работяг, чтобы они вырыли яму за пределами мегалополиса или каком-нибудь пустыре на окраине, и закопать тело усопшей там, по старинке. Благо, почившая, следуя примеру своих возрастных подруг, имела похоронные сбережения, и не малые. Сама кремация, а также место на кладбище Верхнего города для захоронения урны с прахом, стоили немалых средств. При этом выделялась всего четверть квадратного метра, на которой позже можно было за дополнительную плату поместить маленький памятный постамент.

Людей на похоронной процессии, кроме служащих бюро и кладбища, были единицы. Священник, отчитавший панихиду, две пожилые женщины, очевидно приятельницы, имён которых Ванесса не знала. Они держались в стороне и даже не подошли к Чейз после похорон, ни для того, чтобы выразить соболезнования, ни для того, чтобы поинтересоваться, будет ли поминальное мероприятие.

Ванесса настроила видеосвязь с отцом и транслировала ему через камеру на планшете всю церемонию. Она заметила, как из-за усталости на работе, у него практически не было сил для выражения эмоций. Безусловно, Эдвин любил свою мать, просто слишком много для него навалилось событий. Девушка и сама не смогла проронить ни слезинки, не из-за того, что ей не хотелось плакать, просто не было сил, как и у отца. Она завидовала тому, сколько времени мать и сын смогли прожить на этом свете, видя друг друга, общаясь.

На момент смерти мамы Ванессы, Синтии Чейз, умершей от рака кишечника, дочери был двадцать один год. Она только выросла, по-настоящему перейдя во взрослый осмысленный возраст, и её мама так и не узнала, какой женщиной она стала, не могла больше разделить Ванесса с ней ни радость, ни боль.

– Папа, как твои дела? Мы не общались уже несколько дней, мне так тебя не хватает, – говорила дочь через камеру и микрофон планшетного компьютера, пронося своё изображение и звук на другой конец континента, через тысячи километров по электромагнитным волнам.

– Устал. Моя мать умерла, это только затормозит моё мышление. Мы столько работаем здесь. Каждый день эксперименты. Тестируем робототехнику, управляемую человеком, разные боевые машины. Ажиотаж на них растёт.

– Уж, не к войне ли это? – заподозрила дочь.

– Не думаю, – разуверил её Эдвин. – Высокий уровень вооружения и боевой готовности это гарантия безопасности мира. Таков наш девиз, принцесса моя.

– Ты прав, – сказала Ванесса, но не была до конца в этом уверена. Она врач – для неё война может стать бесконечной рабочей сменой.

– Как твои дела, держишься? Как подработка, как практика? – интересовался отец, пытаясь отвлечь свою кровинушку, напомнив ей, что жизнь продолжается, и в её бурлящих водах нет места для камней, не пускающих под себя воду.

– Ну, как ты и хотел,