Боевые репетиции (СИ) - Переяславцев Алексей

Пока все это говорилось, Рычагов тускнел на глазах. Видимо, он представил для себя подобную роль и тяготился ей заранее. Конечно, Старый это заметил, сделал выводы и облек их в словесную форму:

— Павел Васильевич, Яков Владимирович, вам обоим предстоит научиться летать на новых истребителях и, что еще важнее, отработать новую тактику. Уверен, что вы справитесь прекрасным образом — разве что вмешается какая-то мерзкая случайность. Но стране предстоит война, а на ней всякое случается. Не могу исключить поворота событий, когда понадобятся все резервы, до последнего самолета и летчика. Вот тогда и вам придется сесть за штурвал истребителя, имеющего полный боекомплект. Но до этого вы оба будете скорее нагружать мозги, чем пальцы на гашетках. Все понятно? Тогда приказываю отдыхать, а завтра начнем работать.

И закружилось. И завертелось. И навалилось.

Рославлев пропустил момент заключения пакта о ненападении с Германией и даже не обратил внимания, что наступило первое сентября, и началась очередная Мировая война. Красная Армия через две недели вторглась в Польшу, но и это событие Странник не заметил. Правда, на то имелось оправдание: по договоренности со Сталиным, никакого вмешательства со стороны пришельца в действия РККА в этом конфликте не предполагалось. Так что никаких изменений по сравнению с прежним вариантом Странник не предполагал.

Но весь личный состав читал газеты. И в курилке разговоры обострились.

— …да чего там говорить, Польша — противник несерьезный. Их же размели в пыль. Сколько там на это понадобилось?

— А что, ты веришь, что Гитлер на Польше и остановится? Ага, держи карман…

— Ну, пока у нас мир…

— …не совсем же дурак фюрер, у него и так война с Англией и Францией, туда ж — вешать на себя второй фронт с востока…

— …вот слежу за продвижением западного фронта, так не то, что на километры — и на метр нет…

— А я смотрю на цифры потерь — так ведь и о них совсем ничего…

— Странная война, пра-слово. Как читаю: вроде бы они стоят друг напротив друга, да в бинокли поглядывают…

— О, вот кстати: достигнута договоренность, что "Цейс" аж целый оптический заводище нам поставляет.

— Ну, надеюсь, не только очки для книгочеев будут делать.

Курилка заржала.

Но как-то дела приобрели некоторую упорядоченность. С утра: работа с топливом. Осипенко была права: его уходило более чем много, хотя (спасибо Серову и другим чинам из ГУГБ) некоторая помощь приходила. На только что введенном в эксплуатацию нефтеперегонном заводе в Капотне освоили производство авиационного керосина. Правда, его вырабатывали отчаянно мало, но все же… Там же в дополнение к проекту смонтировали полупромышленную установку каталитического крекинга с целью увеличения выхода высокооктанового бензина. Но его-то как раз требовалось не очень много. Зато дизтоплива… Черняховский не жалел ни техники, ни экипажей.

Пехота тоже училась. Правда, Рославлев решил не форсировать производство автоматов Калашникова в Коврове (оружие нуждалось в солидной технологической проработке перед началом серийного выпуска), а вместо них в полк поступили винтовки Симонова, которые советская промышленность уже освоила. Все же это было автоматическое оружие, пусть и хуже "калаша". То же относилось и к пистолетам-пулеметам и автоматическим гранатометам. Но с пулеметами в Красной Армии дело обстояло куда хуже, а потому РПК и ПКМ попали в полк и деятельно изучались личным составом. Само собой, образцы автомата и пулеметов отослали в Ковров, где они подверглись тщательному изучению. Но тут можно было даже ослабить внимание. Зато та самая умная бомба попила немало крови разработчиков.

Первым, самым быстрым и, несомненно, самым легким этапом была установка соответствующей аппаратуры — нет, не в Ту-95, а всего лишь в ТБ-7. К некоторому удивлению разработчиков (они же монтажники) на экране перед креслом штурмана появилось изображение того, что находилось в пределах "зрения" объектива, врезанного в фюзеляж в носовой части. Особенное уважение вызвала четкость картинки и цвет. Чуть большие трудности появились, когда испытания перенесли в воздух. Но и тогда картинка была вполне сносной, хотя чуть заметно дрожала, несмотря на "оптическую стабилизацию" — так ее обозвал Старый.

Целых три самолетовылета ушло на то, чтобы штурман научился "удерживать картинку" вплоть на нажатия кнопки "Сброс". На четвертом самолетовылете кнопка была нажата. Из осторожности никакого самоуничтожителя не предусмотрели.

Парашют раскрылся нужным образом на заданной высоте. И это оказалось единственным успехом.

Блок с устройством управления и не подумал отделиться от основного груза. Хуже того: и цель осталась далеко в стороне.

— М-м-мазила!!! — дал оценку бомбометанию командир экипажа.

В день первого испытания бомбы на эту должность назначили старшего лейтенанта Сергея Михайловича Люлина. Задача и так была ему не по душе (из-за нее на день был отложен вылет на Ту-95), а тут еще промах, да какой! Бомба упала вместо начала взлетно-посадочной полосы в точно противоположный ее край, к тому же не взорвалась. Уже потом начальство довело до сведения всего экипажа, что штурман вовсе не виноват: причиной позорного результата явился отказ механизма прицеливания бомбы, а также отсутствие контакта в цепи подрыва пиропатронов.

Лишь девятая бомба условно поразила цель (имелось в виду попадание в радиусе десяти метров). Правды ради стоит добавить, что битву с пиропатронами выиграли сравнительно легко. Куда хуже дела сложились с самоуничтожителем.

— Михаил Петрович, вы сколько тротила заложили? — вежливо поинтересовался коринженер. — Нам ведь не крейсер подорвать нужно. О разлете осколков корпуса я вовсе молчу. Повторяю, там же гражданские были.

— Так что, уменьшить, что ли? Там было всего семь шашек по двести грамм.

Фраза оказала странное воздействие на заказчика, он же куратор.

— А это идея, — молвил он раздумчиво, — и даже неплохая идея. Подождите, я сейчас вернусь.

Александров и в самом деле вернулся очень быстро. На ладони у него был комок неопределенного серо-желтоватого цвета.

— Это пластическая взрывчатка, сокращенно называется пластид. Мягкая, пальцами любую форму придать можно. Мощность ее превышает тротил примерно в полтора раза, учтите это при расчетах массы взрывчатки. А теперь смотрите: вот главная плата управления. Если из пластида сначала скатать колбаску, а потом ее…

Глава 24

В Министерство иностранных дел Германии поступил запрос. Дипломат из СССР пожелал снять квартиру. Само собой, на время съема это помещение приобретало права экстерриториальности. Дело не такое уж необычное; ввиду потепления в советско-германских отношениях оно вообще могло пройти без сучка и задоринки, если бы не одно обстоятельство. Таковое было женщиной; звали ее фрау Мишакова, и была она замужем за вышеозначенным дипломатом. Именно она подбирала квартиру.

При одном только взгляде на эту даму служащий министерства вздохнул (мысленно, конечно). Обладая немалым практическим опытом в общении с самыми разными людьми, герр Леопольд Кёллер сразу понял: клиентка являет собой законченную стерву. И не ошибся: процедура подбора квартиры стала затягиваться совершенно неподобающим образом. Проверка первого варианта квартиры заняла у вышеозначенной фрау три часа семнадцать минут, не считая затрат времени на транспорт. И все это лишь для того, чтобы получить отрицательный ответ, высказанный пренебрежительно-высокомерным тоном. От отказа, произнесенного к тому же с сильным русским акцентом, первое впечатление, полученное служащим от клиентки, не только не ослабло, но, наоборот, усилилось.

Герр Кёллер сделал для себя еще один вывод: процесс подборки квартиры может растянуться хорошо, если на три дня, а с учетом воскресенья — на все четыре.

На участке, выбранном в качестве полигона для штурманов бомбардировщиков, происходили не вполне обычные вещи. На порядочном удалении от места постоянной дислокации (километров десять) силами инженерного подразделения воздвигли две металлических вышки. На глаз они выглядели двадцатипятиметровыми. Еще две вышки, поменьше размером (высота их не составляла и пятнадцати метров), установили также в стороне, но поближе: между ними не было и пяти километров, а сами они находились на расстоянии прямой видимости от взлетно-посадочной полосы.