Двери в полночь - Дина Оттом

Пару секунд Шеф стоял молча, наблюдая за всеми. Потом сделал шаг вперед, положил руки на кафедру — и все вдруг разом стихли. Даже каркающие все время ведьмы замолчали. На какую-то долю секунды в зале повисла звонкая, натянутая тишина — такая возникает между объявлением войны по радио и звуком первой разорвавшейся бомбы.

— У нас жопа, господа.

Мне показалось, что что-то лопнуло. Наверное, мои нервы не выдержали напряжения — так же, как и пары десятков других существ в зале.

Шеф отошел от кафедры, пошарил по карманам, вытащил пачку и закурил. Я почти физически ощутила, как расслабились все в зале. Тут и там щелкали зажигалки, послышались робкие смешки. Я удивленно смотрела на начальство — разве так объявляют о том, что случилось что-то совершенно невообразимое?!

Шеф пустил в потолок струю белого дыма, снова оперся о кафедру и продолжал таким будничным тоном, будто собирался рассказать о проколотой шине — не более чем с досадой:

— В общем, туман ведет себя странно. Сначала это заметила одна группа, потом другая, теперь уже все. Представители стали пытаться выйти именно на территорию города. Мало того, — Шеф стряхнул пепел под ноги и, наткнувшись на несколько удивленных взглядов, пояснил: — Что, зря у нас, что ли, уборщицы зарплату получают?

В зале снова кто-то засмеялся. У меня брови норовили съехать на затылок.

— Он что, всегда так?! — прошипела я Вел, надеясь, что Шеф не заметит моего выражения лица.

Она приглушенно хохотнула:

— Ты еще не видела, как он о начале Второй мировой объявлял!

Я испуганно покосилась на эмпата.

— Рассказывали, — успокаивающе пояснила она.

— Так вот, — с нажимом произнес Шеф, и я затылком почувствовала, что он смотрит на меня. Я обернулась и состроила сожалеющую мину: — Представители стали менять форму и, возможно, сущность.

По залу прокатился удивленный выдох такой силы, что у меня колыхнулись волосы. Не иначе как тут присутствовала пара существ, с чьей грудной клеткой лучше было не встречаться в темном переулке.

— Да, — Шеф прикрыл глаза и досадливо покачал головой, — я, когда узнал, сначала тоже… удивился.

Кто-то коротко заржал, поняв, какое слово там должно было быть.

— В общем, эти твари стали принимать форму того, кого сложнее всего убить члену группы. Настраиваются обычно на одного, так что единственный верный путь борьбы с ними — работать в паре. Пока один… удивляется… второй уже уничтожает. Но теория — это не мой конек, на это у нас Оскар есть.

Шеф оглянулся за спину, как будто удостоверяясь, на месте ли оборотень. Тот улыбнулся половинкой рта, специально показывая клыки.

— М-да, злить его сегодня не советую, — прокомментировал Шеф, — загрызет же к черту.

— После собрания все капитаны ко мне в кабинет, — проговорил Оскар, — на инструктаж.

Мне показалось, что по мне только что пропустили ток. На какое-то мгновение я ослепла, вся целиком превратившись в слух, и ловила каждую частичку звука его голоса, каждое изменение интонации. И хотя оборотень уже давно замолчал, у меня в ушах еще стояло эхо его слов.

— М-да, — Шеф задумался, приложив палец к губам, — в общем, будьте осторожны. Это то, что я хотел сказать в частности. И даже если вы у нас калач тридцать тысяч раз тертый — все равно. Во что превратится эта тварь именно для вас — никто не знает. В родственника, ребенка или кого-то совершенно неожиданного…

Он перевел взгляд на меня, и у меня в животе все занемело. Ну конечно, он же в курсе. Но я не знаю, почему это случилось! Почему Представитель вдруг стал именно им!

— А одному нашему товарищу пришлось сражаться с животным, в которого он сам превращался, — продолжал Шеф, — оборотни могут представить, какой это сложный с эмоциональной точки зрения момент.

Я честно попыталась представить, что передо мной стоит огромная летучая мышь. Кроме недоумения, никаких эмоций не возникло.

— Кроме того, теперь они стали заманивать участников групп в туман. На расстоянии пары метров от границы — вы должны помнить, что достаточно стоять в тумане всеми ногами, чтобы уже считаться за границей города, — они принимают образ раненого участника. Так что, господа, без необходимости в город не спускаться. Там у нас теперь только группы.

Он замолчал, прикуривая новую сигарету.

— Ну, в общем, вы поняли, жопа полная.

Кто-то согласно поддакнул.

— Я вам больше скажу, — Шеф почесал большим пальцем корни волос, — она неспроста. Туман не эволюционирует. Сколько я тут лет (а я тут долго), ничего не менялось. Значит, это спровоцировано. И я могу вам со всей ответственностью сказать, что спровоцировано не нами.

В зале стало тихо. Кто-то неловко ерзнул на кресле, но этот невольный шорох только подчеркнул всеобщее молчание. Слова Шефереля стали, наконец, доходить до присутствующих. Пусть они и были раскрашены шутливым тоном, но суть их была страшной: что-то изменило то, что не менялось никогда. И изменило не в лучшую сторону.

— В общем, господа, у нас появился реальный, материальный враг, — закончил Шеф, и мне вдруг показалось, что сиденье подо мной провалилось куда-то вниз.

Рядом тихо выругалась Вел. Тихо, но смачно. Я, не глядя, обхлопывала карманы в поисках сигарет. Также не глядя, эмпат протянула мне пачку. И, кажется, все присутствующие чувствовали себя примерно так же.

Шеф обвел нас насмешливым взглядом:

— Тихо, дети! — Он коротко хохотнул, и я вдруг увидела, что за этой напускной бравадой кроется растерянность, которой я никогда прежде у него не видела. — Раз враг реален, его можно убить. Чем мы и займемся. Пока что всё, все свободны до получения следующих инструкций. Капитаны — к Оскару, эмпаты и медики — понятно куда, сами знаете. Остальным ждать и не рыпаться.

Он повернулся к залу спиной, как бы показывая, что разговор окончен. Что-то сказал Оскару настолько тихо, что даже я не смогла разобрать, тот кивнул. Щелкнула зажигалка, выхватив из упавшей тени лицо Шефереля — он прикуривал очередную сигарету.

И тут я вспомнила, что Шеф курит только трубку. И что сигареты при мне он курил всего один раз, и тогда я едва могла узнать его.

И вот тогда мне стало и правда страшно.

24

Такого Мышь еще не видела. Глава оборотней появился из одной из боковых дверей, на ходу превратился и бросился через холл в левое крыло, оставляя на мраморном полу глубокие борозды от когтей. Люди и нелюди, проходящие через турникеты, шарахнулись в стороны, боясь быть снесенными разъяренной черной массой.

В ту же секунду на балюстраде верхнего этажа взметнулось что-то серое — и Шеф неслышно приземлился на мрамор холла, преодолев пять этажей одним прыжком. Мгновенно разогнувшись, он рванулся следом, нагнав оборотня в считанные секунды.