Жесть - Вячеслав Шалыгин

— Накаркали! — сказал Иван и, лихорадочно сдернув с плеча «Шторм», дал по проему короткую очередь.

— Сюда! — крикнул бармен.

Бойцы обернулись. Как и полагается в приличных полукриминальных заведениях, за стойкой обнаружилась потайная дверца. Сергей кивком отправил Копейкина следом за Гирей, а сам приготовил к бою «Мегеру». В закрепленном на прикладе «картечницы» патронташе осталось всего три выстрела, но Найденов просто не сумел отказать себе в удовольствии прямо сейчас потратить один из них на морботов.

Боец опустил «Мегеру» так, чтобы ее скрывала барная стойка, рисково дождался, когда в кабак вломится побольше морботов, а затем нажал на спусковой крючок. Эффект превзошел все ожидания. От биомеханических манекенов только клочья полетели.

Найденов резко сдал назад и скрылся в коридоре черного хода. Как раз в этот момент оставшиеся на улице морботы решили сменить тактику и зачистить кабак с помощью плазменных гранат.

Что ж, так было даже лучше. Пожар исключал преследование. Хотя и создавал некоторые проблемы. Теперь бойцам требовалось искать новый путь для возвращения.

Ивана и Гирю Найденов нагнал быстро, они прошли по коридору только с десяток метров. Продвижению мешала начатая еще в баре дискуссия.

— К Шульцу веди! — приказал Копейкин, сильно ткнув Гирю стволом «Шторма» в спину.

— Да хоть режьте, не знаю я никакого Шульца!

Копейкин вдруг снова выдернул из ножен финку, ухватил бармена за голову, приставил нож ему к горлу и начал движение, которым обычно перерезают глотки. Найденов видел, что Иван приставил клинок обушком, но Гиря-то был не в курсе.

— Ой, я знаю! — прохрипел он. — Я вспомнил! Вам доктор нужен, да? А я никогда его по фамилии и не называл! Все Вальтер Иванычем величал…

— Веди! — Копейкин убрал нож. — И только попробуй снова схитрить, вот сюда тебе «Мегеру» вставим и выстрелим.

Иван несильно ткнул Гирю финкой ниже пояса. Бармен охнул, схватился за ягодицу и, негромко причитая, поковылял вперед.

— Что ж вы злые такие, — проныл бармен. — Я же не понял просто, испугался и не сообразил. А вы ножиком тычете. Вон туда, прямо и по лесенке вниз. Там у Вальтера Ивановича госпиталь, людей лечит.

— Одних лечит, других калечит, — пробурчал Копейкин. — Кто приводит людей?

— По-разному, — уклончиво ответил Гиря, за что тут же получил новый тычок финкой в ягодицу. — Ой! Ну что вы, право дело! Вот вроде вас ребята приходят и больных приносят!

— Приносят? Без сознания?

— Кого как. Иногда совсем плохих доставляют, а иногда своим ходом люди прибывают. Добровольно.

— Ага, добровольно! — уцепился за оговорку Копейкин. — Значит, кого-то против воли сюда притаскивают?

Бармен понял, что сболтнул лишнего, стушевался, но так же быстро понял, что отступать поздно.

— Вы сами у доктора спросите. Он там, видите развилку? Вам налево, там лазарет.

— Ты не останавливайся, — Копейкин подтолкнул бармена вперед.

— Мне туда нельзя! — Гиря помотал головой. — Пристрелят сразу! Не губите!

— Стой, — приказал Найденов. — Запасный выход где?

— Направо. Прямиком к бывшему санаторию выйдете. Ну, я пойду?

— После нас. Пока здесь постой.

Сергей протиснулся вперед и в очередной раз приготовил к бою «Мегеру». Копейкин ожидал, что товарищ шагнет в левый коридор и потом выстрелит, но Найденов поступил иначе. Он выставил «Мегеру» в просвет бокового коридора, благо, что удерживать тяжеленную картечницу на вытянутых руках сил у бывшего «бройлера» вполне хватило, и нажал на спуск.

«Мегера» глухо тявкнула, и по коридору пронесся средней силы ураган, который смел на своем пути все и вся.

— А если доктор под пули попал? — Копейкин покачал головой. — Все-таки разжижила тебе мозги таблетка Шульца.

— Увидим, — Сергей ничуть не смутился и не обиделся. — За мной!

В коридоре бойцам пришлось перепрыгнуть через несколько изрубленных в куски трупов, зато не пришлось задерживаться у двери в «лазарет». Ее залпом «Мегеры» вынесло начисто. Найденов на ходу успел зарядить ручную пушку последним выстрелом, и когда бойцы очутились внутри лазарета, Сергей тут же использовал «Мегеру» снова. Залп разнес вдребезги все, что находилось вдоль левой стены просторного ангара.

Найденов бросил пушку на пол и вскинул «Шторм». Копейкин сделал то же самое, но уже в следующую секунду оба были вынуждены рухнуть на пол.

Зачистка левого фланга не решила ровным счетом ничего. Как оказалось, вдоль левой стены лазарета стояли только койки для «пациентов», а охрана лазарета и персонал прятались справа за нагромождениями каких-то ящиков, стеллажей и лабиринтом из лабораторной аппаратуры. Позиция у охраны была удобная, и чтобы выиграть этот раунд, бойцам требовалось срочно придумать какую-то военную хитрость.

— Семьсот шестнадцатый, по морботам огонь! — крикнул Найденов, подмигивая Копейкину.

— Понял вас, пятьсот пятьдесят пятый! — Иван поднял «Шторм» и полоснул по ближайшему стеллажу.

— Отставить! — рявкнул кто-то из охраны. — Команда «сто один»! Прекратить огонь!

— Есть прекратить огонь! — крикнул Найденов. — Назовите личный номер вашего командира!

— Девяносто три! А вас кто привел?

— Инструктор Бортник!

— Цель прибытия?

— Прикрыть эвакуацию лаборатории доктора Шульца!

— Встать!

Приказ был отдан таким тоном, что ни Копейкин, ни Найденов не поняли, то ли «бройлеры» не клюнули на уловку и собираются расстрелять бывших товарищей, то ли они поверили, но хотят убедиться, что это действительно «семьсот шестнадцатый» и «пятьсот пятьдесят пятый». В любом случае первым рисковать предстояло Найденову. Ведь Копейкин так и не получил личного номера.

Сергей поднялся не раздумывая. Копейкин задержал дыхание, ожидая развязки.

— Боец номер пятьсот пятьдесят пять, ко мне! — скомандовал старший охраны.

Копейкин с облегчением выдохнул.

— Есть! — бодро ответил Сергей.

— Что с семьсот шестнадцатым?

— Ранен, господин командир!

— Двое с носилками к раненому!

Копейкин перевалился на спину и взял поудобнее «Шторм», готовясь достойно встретить санитаров. Найденов тем временем вплотную приблизился к позиции «бройлеров» и оценил обстановку. Каким бы «разжижением мозга» ни страдал теперь боец, он сразу сообразил, что дальше работать придется с максимальной осторожностью. Не палить во все стороны, а стрелять одиночными, прицельно. А еще лучше перейти на холодное оружие.

Все дело в том, что охранники прикрывали собой гражданского в лабораторном комбинезоне, который держал в охапке два пластиковых кейса. Что спрятано в этих чемоданчиках, Найденов не знал, зато он не сомневался, что этот штатский и есть доктор Шульц.

«Ну, а если это Шульц, то в чемоданчиках должны быть его таблетки или документация по теме, — подумалось Сергею. — Сгодится и то, и другое, а главное — сам доктор. Значит, придется вспомнить все, чему учил Бортник и что показывал Леший».

Оставалось решить одну проблему: как справиться с десятком бойцов примерно равного класса?

Двое «бройлеров» подхватили носилки и двинулись в сторону Копейкина. На долю Найденова остались еще восемь. Сергей прикинул шансы. Эффект внезапности дело хорошее, но больше чем одну лишнюю победу за счет неожиданной атаки не одержать, факт. Разве что изменятся условия. Допустим, удастся расположиться так, что доктор Шульц окажется за спиной, а все «бройлеры» на линии огня.

— Почему стреляли? — когда Найденов приблизился, строго спросил «бройлер» с девяносто третьим номером на груди.

— Морботы, господин командир! Атаковали нас с тыла и с правого фланга. Мы решили зачистить заодно и левый.

— Тупицы, — командир хмуро взглянул на Сергея. — Пятерых своих положили.

— Виноват!

Найденов подошел достаточно близко, чтобы атаковать командира, и насколько смог сместился вправо. Шесть из восьми охранников оказались на линии огня. Тянуть резину не имело смысла.

Как и предполагал Найденов, эффект внезапности помог ему лишь на первом этапе, зато помог гораздо больше, чем ожидал боец. Трое из восьми охранников Шульца попали под очередь из «Шторма». Но дальше пришлось работать кулаками и ножом, поскольку импульсник из рук у Найденова выбил «девяносто третий».

Впрочем, это был первый и последний неудачный момент в последовавшей драке. Сергей не знал, кто был инструктором у этих бойцов, но Бортнику он явно проигрывал. А еще этих ребят не обучили грязным приемчикам, которые обожал морпех Бортник.

«Война вам не Олимпийские игры, — говорил на тренировках инструктор. — Честная игра — для сухопутных фраеров. Чем грязнее деретесь, тем больше шансов уцелеть».

На тренировках Сергей воспринимал слова инструктора отстраненно. «Бройлерная» сущность просто запоминала приемы и отрабатывала их до автоматизма, а возмущенная душа была вынуждена смириться, поскольку слабо контролировала тело. Да и если бы контролировала, что она могла поделать? Объявить забастовку? За такие фокусы наказание в команде «сто один» следовало незамедлительно, и наказание было суровое. На первый раз показательная порка, а затем расстрел на месте. В общем, спасибо сержанту Бортнику за его омерзительные, но жизненно важные инструктажи. Война это ведь и вправду не Олимпиада и не романтическая история с благородными героями. Это кровь и грязь.