Военные загадки Третьего рейха - Николай Непомнящий

Знамя уже реяло над рейхстагом, но бои в здании продолжались. Около 4 часов утра немцы, выбросив белый флаг, согласились на переговоры, но с офицером не ниже полковника. Тогда в рейхстаге самым старшим по званию был комбат капитан Степан Неустроев. Он принял решение отправить на переговоры лейтенанта Береста — парня крепкого телосложения, настоящего «русского Ивана». Сам же, будучи человеком невысоким и сухощавым, пошел с ним как адъютант. Чтобы скрыть знаки различия, надели телогрейки. Неустроев потом писал в своих воспоминаниях, что Берест предложил немецкому полковнику сложить оружие в обмен на гарантию жизни, но тот огрызнулся, дескать, пусть русские сами сдаются, их, немцев, гораздо больше. Тогда Берест напомнил, что эта беседа происходит не в Москве, а в Берлине, и они не затем пришли в Берлин, чтобы сдаваться. Когда парламентеры вышли в вестибюль, эсэсовец, сопровождавший их, выстрелил в спину Неустроеву, но промахнулся. Тот, резко развернувшись, разрядил в него свой пистолет, и тотчас же началась стрельба. Завязалась рукопашная, Берест уничтожил двух «фрицев», получил несколько ранений, но остался в строю.

В мае 1946-го был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому и сержантскому составу Вооруженных Сил СССР, водрузивших Знамя Победы над рейхстагом». Звание получили пятеро: капитаны Степан Неустроев и Василий Давыдов, старший лейтенант Константин Самсонов, сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария. Береста в этом списке не оказалось.

После войны Берест уехал к себе на родину, в деревню Горяйстеевку Сумской области, там заболел тифом. Его вывезли в госпиталь в Ростове-на-Дону, где он влюбился в медсестру Людмилу, и они поженились. После демобилизации семья вернулась на родину Людмилы, и Берест стал работать в Неклиновском районе начальником отдела кинофикации.

Все это время он писал к высшему военному руководству, просил, требовал восстановить справедливость. Напористость бывшего фронтовика не понравилась. Даи как могло такое понравиться? Установлено, можно сказать, в меди отлито: сержант и младший сержант, русский и грузин, два представителя двух великих народов водружают знамя, ставят точку в войне, все выверено, с эстетикой и с идеологией полный ажур, вобщем, Берест «портил композицию».

В феврале 1953 года Берест был арестован. Но, поскольку предъявить какие-либо обвинения было трудно, Береста спровоцировали. Следователь сказал: «Надо еще разобраться, где ты был во время войны, может, за чужими спинами отсиживался!», и фронтовик не сдержался. Схватив обидчика вместе с креслом, он выкинул его со второго этажа. Итог — статья за хулиганство. Только через два с половиной года вернулся Берест домой, стал работать на «Ростсельмаше».

3 сентября 1970 года, в 49 лет, Алексей Прокофьевич Берест погиб, спасая ребенка из-под колес поезда. Его имя все еще оставалось под запретом. Только в киноэпопее «Освобождение» он впервые появился на экране — роль молодого лейтенанта сыграл Эдуард Изотов, внешне удивительно похожий на героя, штурмовавшего рейхстаг.

И тогда же Неустроев узнал от одного крупного военачальника, почему в списке награжденных не было Береста. Оказалось, что так решил маршал Жуков, который недолюбливал политработников.

Разница все же есть

Так ли все это важно? Ведь, слава богу, песня и поныне высекает слезы. И чувство той великой гордости, которое охватило весь советский народ, когда над рейхстагом взметнулось наше знамя, живо и сейчас. Не все ли равно — Боде или Кумач, двое их было или трое? Для справедливости слов «не все ли равно» не существует. И потому в длинном списке тех, благодаря которым мы выстояли в великой страшной войне, должны быть и они — «русский француз» Александр Боде, и «русский украинец» Алексей Берест.

РУССКАЯ НЕВЕСТА ГЕРМАНА ГЕРИНГА

(По материалам Д. Баранца, «Комсомольская правда»)

В конце апреля 1990 года российское правительство под личным контролем Михаила Горбачева создало специальную межведомственную комиссию по расследованию советско-германского сотрудничества в период с 1922 по 1940 год. Тогда, в обход версальских соглашений, на нашей земле строились совместные с вермахтом заводы, химические лаборатории, аэродромы, танковые и авиационные школы. Немецкие офицеры обучались в наших военных учебных заведениях. Неожиданный интерес современников к событиям 70-летней давности был вызван тем, что, по данным ПГУ (Первого Главного управления) КГБ, на счетах некоторых швейцарских банков находились предназначенные СССР более 85 миллионов дойчмарок (часть — золотыми монетами), переведенных в 1938 году Германией. Эти деньги проходили как оплата фашистской Германией части своих военно-промышленных долгов нашей стране. Незадолго до Великой Отечественной войны Швейцария, согласно международным банковским законам, «заморозила» официальные счета воюющих государств. Немецкие миллионы так и оставались невостребованными Россией до 1990-х годов.

Для подробного расследования этого дела вновь созданная межведомственная комиссия, куда входили сотрудники Госбанка СССР, МИДа, Минюста и целая группа историков из Института военной истории, была допущена в архивы КГБ к «совершенно секретным» материалам о пребывании немецкой летной школы «ВифУпаст» в Липецке с 1924 по 1933 год. Это секретное дело с пометкой «хранить вечно» было полностью закрыто особистами лишь в 1958 году. ПГУ КГБ, осуществлявшее надзор за работой комиссии над «Делом немецких летчиков», согласилось выдать только самые необходимые материалы. Остальные листы из дела № р-2176, среди которых — агентурные донесения, данные разведки, итоги оперативных мероприятий НКВД и изъятые вещдоки, остались недоступными.

Один из членов этой межведомственной комиссии обратился в редакцию «Комсомольской правды», когда закончился его восьмилетний срок по подписке «секретного умолчания». Бывший военный рассказал о неизвестных до сих пор фактах пребывания немецких летчиков в довоенном Липецке. В то время этот специалист работал в архиве бывшего КГБ на Лубянке с документами, касавшимися технического обеспечения летной школы «ВифУпаст. Среди секретных материалов он обнаружил листок бумаги с записями на немецком языке. Даже постороннему, по его словам, стало бы ясно, что тетрадный лист попал в техническую документацию по чистой случайности. Единственное, что он смог перевести на русский в своей «находке», это имя получателя письма: Герман Геринг. Письмо Герингу было написано Надеждой Горячевой из Липецка 2 ноября 1926 года…

В 1924 году руководство РККА неожиданно закрыло только что организованную Высшую школу красвоенлетов в Липецке. На ее базе на правах концессии была создана авиационная школа летчиков рейхсфера «ВифУпаст», замаскированная под 4-ю эскадрилью авиационной части Красного Воздушного флота (иногда в документах —4-й авиаотряд товарища Томсона). Сначала в школу прибыло 58 немецких самолетов «Фокер-Д13», однако советская сторона настояла на поставке в школу самых современных машин «Альбатрос». Уже через несколько месяцев в школу прибыли первые «ученики». Под аэродром была выделена площадка дореволюционного ипподрома, а немцев расселили в здании бывшей конторы винного завода. Будущие немецкие асы приезжали на обучение по чужим паспортам как командированные гражданские специалисты от частных фирм. Все оборудование, продукты, обслугу завозили из Германии. За восемь лет в летной школе прошли обучение около 180 немецких летчиков.

В начале 1930-х годов в учебном расписании значились и нововведения: полеты на высоте 5–6 тысяч метров, бомбометание с истребителя и стрельба из пулеметов по буксируемым мишеням. В своей книге «Они ковали победу» герой войны Виктор Анисимов приводит любопытный случай: однажды в учебном бою, «незадолго до войны», он столкнулся с известным среди немцев асом Первой мировой войны летчиком по имени Герман (фамилия не указана). Как следует из книги, после продолжительного боя Анисимов прижал самолет Германа к земле, и тот совершил вынужденную посадку. Признав факт поражения, немецкий летчик подарил Анисимову свои золотые часы. На обратной стороне подарка была дарственная надпись: «Лучшему летчику Германии от Вильгельма Второго». Во время Первой мировой войны у немцев было всего 17 лучших асов, среди них с именем Герман — только Геринг.

Сейчас в Липецке остался только один свидетель пребывания немецкого авиаотряда — Яков Петрович Водопьянов, служивший в школе «Виф-Упаст» техником-испытателем самолетных двигателей.

«О том, что среди немцев, учившихся у нас летному делу, был Герман Геринг, начали поговаривать еще до начала войны, — говорит Яков Водопьянов. — Я сам тогда не раз слышал от друзей постарше, что те даже видели Геринга». Немецкие летчики быстро обживались, некоторые селились в частных домах, нанимали деревенскую прислугу. Большинство вполне сносно научилось говорить по-русски.