Военные загадки Третьего рейха - Николай Непомнящий

Венцом неспособности Сталина реально оценить обстановку является донесение Берии Сталину от 21 июня 1941 года, в котором отрицается сосредоточение 170 дивизий Гитлера на советской западной границе. Берия с холуйской угодливостью завершает донесение словами: «Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помнили Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет». Вот такая «мудрость»!

В воспоминаниях Молотова ясно сквозит недоверие и недооценка, которые они со Сталиным питали к разведке. «На разведчиков положиться нельзя, — утверждал Молотов, — их надо слушать, но надо проверять. Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься. Если бы мы пошли за разведкой, дали малейший повод, он (Гитлер) бы раньше напал».

Миф о «внезапности» гитлеровского нападения был политическим маневром Сталина, с помощью которого он хотел снять с себя вину за неподготовленность страны и армии к войне. Не в характере вождя было говорить о своих просчетах и провалах. Ведь тогда нужно было бы признать свою полную некомпетентность в оценке военно-политической обстановки, а главное, признать свою вину за непомерную цену, которую наш народ заплатил за победу, отстаивая свободу и независимость своей страны.

У НАС БЫЛ СВОЙ ПЛАН «БАРБАРОССА»

(Рассекреченный «план Жукова»)

О войне написано не все. В настоящее время, когда сняты разного рода ограничения, принуждавшие смотреть на факты только с позиции заданных «судьбоносных решений», в мемуарной и историко-документальной литературе о Второй мировой войне представлено много существенных, не известных ранее широкому кругу читателей да и военных историков подробностей, сведений. Свою лепту в это внес и известный автор Виктор Суворов. Популяризация его «нефантастической повести-документа» в газетах и журналах, выход отдельной книги с космическим по нынешним временам тиражом (более миллиона экземпляров!), а также, прямо скажем, неординарная судьба автора и, главное, — содержащиеся в книге сенсации — породили своеобразный «феномен «Ледокола».

Казалось, отшумели споры о научности или псевдонаучности доводов бывшего капитана ГРУ (он и сампризнавал, что не имел доступа к архивным документам той поры). Но вот недавно в архиве президента РФ обнаружен сенсационный документ, который может придать «Ледоколу» второе дыхание.

Документ этот — на пятнадцати страницах. Не машинописных — рукописных. Текст написан убористым каллиграфическим почерком. Но писал не штабной писарь, а высокий чин — генерал-майор, заместитель начальника оперативного отдела Генерального штаба. Кто именно? Тогда данную должность занимал Александр Михайлович Василевский — будущий Маршал Советского Союза. Почему нет машинописного экземпляра? Это поясняет гриф: «Совершенно секретно. Особой важности. Только лично», а также приписка в правом верхнем углу: «Экземпляр единственный». Авторы не решились доверить тайну даже сто раз проверенной на благонадежность генштабовской машинистке.

Как и подобает в подобных случаях, есть «Приложение»: подробнейшие карты Польши, Восточной Пруссии и части Германии. На одной из них проставлена дата: «15 мая 1941 г.» (на первое странице — бланке Народного комиссара обороны СССР указаны только месяц и год). Таким образом, можно датировать весь документ с «Приложением» как составленный не позднее указанного числа.

Перед нами план «превентивного удара» по фашистской Германии, который вполне резонно именовать «Планом Жукова». Почему? Ведь первая подпись под документом (кстати, она не проставлена, а, как говорится, «заделана») — «Наркома обороны». Дело в том, что сам нарком обычно старался держаться подальше от «бумажной писанины», «поближе к практике», к войскам и передоверял эту работу Генштабу. Собственно, в функции Г.К. Жукова как раз и входило военное планирование на самом высоком уровне, и «План стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками»— это его труд.

Охарактеризовав общую угрожающую обстановку на Западе (Германия уже развернула вдоль нашей государственной границы 230 пехотных,22 танковых и 20 моторизованных дивизий). Жуков пишет: «Чтобы предотвратить это (внезапный удар вермахта и войск сателлитов Германии) и разгромить немецкую армию, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать и разгромить (в документе рукой Жукова внесена поправка — слово «разгромить» зачеркнуто, как и предшествующий союз «и») германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск»…

Главный упреждающий удар со стороны СССР должны были нанести войска Юго-Западного фронта (то есть бывшего Киевского Особого военного округа) и отчасти войска Западного фронта. Планировалось уже в первой фазе наступательный операции ликвидировать всю приграничную группировку вермахта, изготовившуюся напасть на СССР. Мало этого. Красная Армия должна была с боями пройти с северо-востока на юго-запад всю Польшу (вообще говоря, Польши как государства не существовало еще с осени 1939 года — было «Польское генерал-губернаторство») и выйти к границам Германии. Одновременно решались исключительно важные стратегические задачи: германские войска отрезались от Балкан и, что не менее важно, от жизненно необходимой им румынской нефти. Попавшая в «стальной мешок» Восточная Пруссия — этот традиционно милитаристский бастион третьего рейха — принуждалась к безоговорочной капитуляции.

Замысел Жукова поражал грандиозностью и, как мы сейчас говорим, «нестандартностью мышления».

Однако теперь-то мы знаем, что по плану «Барбаросса» (Barbarossa Fall») наступательная группировка гитлеровской Германии сосредоточена была не на левом нашем фланге (юго-западное направление), а в ЦЕНТРЕ!

Уже после войны выяснился удивительный факт: Жукову, начальнику Генерального штаба, его подчиненный генерал Ф.И. Голиков, возглавлявший тогда ГРУ, не дал возможности ознакомиться с директивой № 21 Гитлера — пресловутым планом «Барбаросса», ибо имел соответствующее указание Хозяина — И.В. Сталина.

Таким образом, наш Юго-Западный фронт, устремившись в направлении Краков — Люблин, тут же подставил бы свой правый фланг бронированной армаде основной группировки под названием «Центр», возглавляемой генерал-фельдмаршалом фон Боком. В то же время оставшиеся части нашего Западного фронта (командующий генерал армии Д.Г. Павлов) не в силах были бы сдержать основной удар гитлеровских войск и открыли бы им дорогу в Прибалтику, а также по оси Минск — Смоленск— Москва.

Еще одна немаловажная деталь: обеспеченность «превентивного удара» ресурсами. Вот только один пример.

По плану от 15 мая, части Красной армии должны были совершить стремительный марш-бросок на сотни (только до границ Восточной Пруссии было 500 км) километров. Однако материально такой марш был практически ничем не подкреплен. Правда, в плане содержится такое примечание: «Запасы горючего, предназначенные для западных военных округов, эшелонированы в значительном количестве (из-за недостатка емкости на их территориях во внутренних округах)…»

Как понять этот неувядаемый военный канцелярит? А так: Западному военному округу действительно было отпущено (как и отрапортовал командующий округом) все потребное количество горючего. Но хранилось оно «во внутренних округах»— в Майкопе, на Северном Кавказе, то есть за несколько тысяч километров от «красных стрел» превентивного главного удара Красной армии!

Таким образом, в случае реализации плана от 15 мая мы бы оказались даже в худшем положении, чем 22 июня 1941 года…

Когда еще был жив Георгий Константинович Жуков, его посетил наш известный военный историк В.А. Анфилов. Во время беседы маршал оценил реакцию Сталина на предложенный план следующим образом: «Хорошо, что он не согласился с нами. Иначе при том состоянии войск могла произойти катастрофа».

Вот тебе и на! Оказывается, начальник Генерального штаба даже доволен тем, что Верховный главнокомандующий вооруженными силами страны отбраковал его рожденное в муках детище (специалисты утверждают, что на составление «Плана Жукова» ушло как минимум две недели напряженнейшего труда всего коллектива Генштаба).

На память приходят такие строки (правда, совсем «из другой оперы») из записной книжки Ильи Ильфа: «ВСоюзе писателей работает комиссия. Члены ее, заполняя опросную анкету, обращаются к одному инженеру человеческих душ: «Так вы эклектик?» «Да…» — понуро отвечает тот. «Так эклектизм — разве это хорошо?» — «Да уж что хорошего…» Записали: «Эклектик. Но к эклектизму относится отрицательно…»

Возникает резонный вопрос: чем руководствовались Г.К. Жуков и нарком обороны С.К. Тимошенко, представляя Сталину план, в который сами не верили?