Приди и узри - Сергей Головачёв

— Туда же, куда и хозяина! — махнул рукой тот, кого звали Нэд.

— А может, проще вернуть хозяина? — не захотел утруждаться Лиахим.

— Хочешь его воскресить? — усмехнулся Нэд.

— А почему бы и нет? Может, в благодарность за это он и одумается.

Херувим и аспид, в очередной раз поменявшие свой внешний вид, спустились в дымящийся котлован, пересекли испепелённое озеро и поднялись к акации с пожухлыми и свернувшимися от огня листьями. Поспешно раскидав хворост, лишь слегка тронутый огнём, они склонились над прекрасно сохранившимся трупом Муромского.

— Фу, как смердит, — помахал белой перчаткой у себя перед носом херувим.

— Думаешь, он уже начал гнить? — заметил аспид.

Наклонившись к телу, Лиахим попытался вытянуть его за руку из ямы. Но сделать это оказалось херувиму не под силу: под тяжестью тела безжизненные пальцы Ильи неожиданно выскользнули из-под его белой перчатки.

Крепче схватив байкера за руку, Лиахим повторно потянул его к себе. Поддавшись, тело Муромского стало медленно подниматься из ямы. Но в последний момент рука его вновь вырвалась из-под белой перчатки, и Илья во второй раз обрушился в яму.

— Так его не поднимешь, — покачал головой аспид. — Это надо делать со словами.

Он схватил Муромского не за пальцы, а выше — за запястье. Крепко удерживая его так называемой «львиной хваткой», он осторожно принялся поднимать его из могилы.

— Именем господа, восстань из мёртвых! — воскликнул он.

Не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Илья в своём велосипедном, плотно облегающем тело чёрно-красном трико, встал перед ним на вытянутых закостеневших ногах, как оловянный солдат.

— Во имя бога — стань живым! — вновь воскликнул аспид.

Труп байкера вдруг вздрогнул.

— Ты был во тьме, а теперь пришёл к свету, — торжественно объявил Нэд.

Глаза велосипедиста в тот же миг неожиданно открылись. Похожий на ожившего зомби, он усиленно заморгал, пытаясь понять, в чём дело.

Прижавшись грудью к его груди, приставив ногу к его ноге и прикоснувшись коленом к его колену, Нэд обнял Муромского и, похлопав рукой по его спине, шепнул ему в ухо:

— Махабон.

Илья с удивлением посмотрел на него.

— Что?

— Отныне ты строитель.

Илья посмотрел на него с ещё большим удивлением.

— Строитель чего? Коммунизма?

— Просвети его, — кивнул аспид херувиму.

— Коммунизм — это рай для всех, а мы строим рай для избранных, — принялся объяснять аспид Илье. — Теперь ты в рядах тех, кто строит новый мир, в котором каждому избранному будут прислуживать 3600 рабов.

— Кто же эти избранные?

— Нас немного, — уклончиво ответил херувим. — Но всё, что делается в этом мире, всё исходит от нас. А что не исходит от нас, всё равно нами контролируется и направляется.

— Сними с него галстук! — кивнул ему Лиахим. — Он связан теперь с нами более тесными узами.

Нэд снял с него удавку и откинул её прочь.

— Запомни! Отныне ты подчиняешься лишь Ему, — внушительно произнёс Нэд, подняв глаза кверху.

— Кому? — уточнил Муромский.

— Великому Зодчему Вселенной, — пояснил Нэд. — И это тайна.

Потирая себе рукой шею, Илья внимал аспиду без особого интереса и без должного благоговения к Великому Зодчему.

— А теперь клянись, — продолжил Нэд, — никому не выдавать эту тайну.

— Клянусь, — не очень убедительно поклялся Муромский, кивнув головой.

С помощью выразительных жестов аспид показал ему, что ждёт его в противном случае.

— В противном случае, — показал он, — тебе будет перерезано горло, выколоты глаза, проколота грудь, вырвано сердце, внутренности сожжены, превращены в пепел и брошены на дно морское или развеяны по ветру на все четыре стороны, чтобы и памяти о тебе не осталось у людей.

— Какая заботливая у вас строительная контора! — восхитился Илья.

— А то, — самодовольно хмыкнул Нэд и тут же приказал, — а теперь раздвинь руки в стороны.

Как только Илья раздвинул руки, строитель Нэд ту же секунду, словно расплавленная свеча, мгновенно истёк воском на землю. Обратившись вновь в гигантского удава, он оплёл тело Муромского с ног до головы шестью кольцами, в результате чего Илья стал похожим на живой крест, обвитый змеёй.

Подняв голову над правым плечом Ильи, аспид противно зашипел, а затем, широко раскрыв пасть, неожиданно впился зубами в его шею. Стоявший до сих пор в сторонке и не принимавший участия в церемонии херувим с негодованием бросился к нему.

— Ты что ж это делаешь, змея подколодная?

Аспид с явным неудовольствием отстранился и, выстрелив длинным, раздвоенным на конце языком, закрыл пасть. На шее Ильи отчётливо были видны прокусы, из которых, пульсируя, вытекала кровь.

— Опять принялся за старое? — набросился херувим на аспида. — Красной крови захотел, змей поганый?

— И что теперь мне будет? — ухмыльнулся аспид, — вновь достанешь свой пламенный меч? Где же он, твой меч? Который так чудно пламенеет.

Не вытерпев издевательского тона змея, Лиахим в гневе выхватил из ножен шокер и в ту же секунду поразил Нэда трескучей молнией.

— Ты чего? — взвился аспид от боли и тут же оставил Муромского, сползя с него на землю. — Не пил я его кровь.

Вне себя от ярости, херувим ещё ближе подступил к нему.

— А что ж ты тогда делал? — взмахнул он крыльями.

— Я его просто укусил, — заюлил аспид.

— Вот, гад! — в сердцах воскликнул Илья, зажимая рукой шею.

— Ну, зачем так плохо думать обо мне? — мягко добавил аспид. — Ведь укусив тебя, я, тем самым, сделал тебе честь.

— Сделал мне честь? — с недоумением воззрился на него Илья.

— Ну, да. Я ведь кусаю не всех. А только избранных. К счастью, ты прошёл наш фейс-контроль, — промолвил аспид. — Ведь всех не перекусаешь. Абсолютное большинство недостойных людишек я отравляю совсем иначе. Причём они даже не догадываются об этом. Они даже получают от этого кайф.

— Как это?

— Очень просто. С помощью табака, бухла и прочей наркоты. А также порно и педерастии. И ещё лживому знанию. То есть всего того, против чего ты собрался воевать. А теперь, к счастью, не сможешь.

— Это почему ещё?

— Да потому, что теперь ты отравлен мной на всю свою оставшуюся жизнь. Всё! Можешь идти.

Илья не поверил своим ушам.

— Я что, свободен?

— Нет, ты не свободен, — ответил аспид. — Теперь ты наш.

— Что значит ваш? — не понял Муромский и перевёл взгляд на херувима.

— Ты стал одним из нас, — пояснил ему тот. — Теперь ненависть к макакам у тебя в крови.