Индейский трон, или Крест против идола - Андрей Посняков

– А почему вы решили, что вам по дороге со мной? – усмехнулся принц.

– Потому что мы следили за тобой и получили все необходимые сведения от… от многих твоих друзей и знакомых. Нет, не думай, они вовсе не предали тебя, наоборот, все – даже эшпаньотль – отзывались о тебе с самым искренним восхищением. Ты хочешь стать правителем, Куатемок! И мы догадываемся – каким именно. Новым, не таким, как прежние тлатоани… а таким, как всемогущие властелины далекой страны эшпаньотль, где все люди имеют какие-то права и защиту, где торговцы пользуются почетом и покровительством, о, там вовсе никому не нужно скрывать свое богатство… Мы тоже хотим этого, и мы поможем тебе, Куатемок!

Принц лишь хмыкнул:

– Боюсь, у вас слишком хорошие представления о стране эшпаньотль… Впрочем, у бледнолицых, за морем, много стран. А в общем-то, вы меня совершенно правильно поняли: я хочу править, опираясь на почтенных торговцев и землевладельцев, а вовсе не на гнусных и рвущихся к власти жрецов. Древние жестокие боги отвернулись от нас… но мы знаем, что вот-вот наступит эра Кецалькоатля, бога, которого эшпаньотль называют Христом. Это и наш бог тоже! Пусть все узнают… пусть поддержат…

– Не сомневайся, мой господин, мы дадим средства на устройство храмов.

– А еще надо строить корабли, добывать и выплавлять металлы… не только золото…

Почтека удовлетворенно кивнул – он всегда отличался мудростью:

– Я вижу – у тебя большие планы, славный Куатемок. Да помогут в их осуществлении боги.

– У нас теперь один бог – Кецалькоатль-Христос, все остальные не боги, а… святые – так их называют эшпаньотль.

– Не боги?!

– Ну… они, как бы это сказать, более мелкие божества… – Принц несколько замялся, а потом вдруг вспомнил нужного человека. – Жрец Шочипильцин из храма Кецалькоатля – я должен его увидеть!

Купеческий староста кивнул:

– Мы отыщем его, господин. Отыщем и приведем сюда.

– Да, и мой верный Несауа… он тлашкаланец…

– Тлашкаланец?!

– Именно поэтому я должен увидеться и с ним.

Вспоминая сейчас этот разговор, состоявшийся еще днем, сразу после приезда, Куатемок задумчиво смотрел в потолок, украшенный затейливой разноцветной росписью – какие-то рыбы, птицы, растения…

– Спишь, дон Карлос? – Донья Изабель, как всегда, бесцеремонно отвлекла принца от размышлений.

О, она была весьма непосредственной и красивой, к тому же – далеко не дурой и вовсе не такой разболтанной, что бы там о ней ни говорили.

– Рад видеть тебя, милая Изабель! – поднимаясь навстречу гостье, искренне обрадовался Куатемок. – Очень и очень рад. Вижу, ты хочешь мне что-то сказать, нет?

– Ну что у тебя за манера – заканчивать предложение вопросом! – усаживаясь на ложе, усмехнулась девушка.

Она сейчас носила мужскую одежду – панталоны с буфами, жакет поверх шелковой желтой рубашки, шпагу на бархатной перевязи. О, донья Изабель умела пользоваться оружием, и не только шпагой – лихо управлялась и с аркебузом, и с новомодным изобретением итальянских оружейников – пистолетом, у нее таковых было два.

– Так что ты хочешь сказать? – с улыбкой повторил принц.

Падающий сквозь дверной проем солнечный луч светил ему прямо в глаза, приходилось щуриться, и молодой человек сейчас напоминал сытого и хитрого кота.

О чем со смехом и сообщила ему донья Изабель… нет, лучше просто Изабель – девушка не любила слова «донья».

Куатемок улыбнулся:

– А если серьезно?

– Какой у тебя смешной акцент! Ну не обижайся, есть, есть немного… А если серьезно, то я отправила сегодня двух своих пушкарей с тем мальчиком… Ну, помнишь?

– А, с Сиуа.

– Он сказал, что его зовут Хосе. И так на меня смотрел! Такими влюбленными глазами!

– Ну а как же еще смотреть на столь красивую молодую даму?

Принц почему-то только сейчас заметил, какие у Изабель глаза – синие, как океанские волны! Золотисто-соломенные, нынче подстриженные под пажа волосы, пухленькие губы, нижняя – обворожительно оттопыренная… Угадываемая под жакетом грудь…

– Что ты так смотришь, дон Карлос? – Девушка неожиданно покраснела – эта оторва, можно сказать, ради удовлетворения личных амбиций и любопытства угнавшая океанский корабль без всякой оглядки на дядюшку-губернатора.

– Может быть, мы с тобой выпьем вина? – прикрыв от солнца глаза, тихо предложил Куатемок.

Изабель рассмеялась:

– Ты, верно, хотел сказать – того пойла, что здесь именуют вином? Что ж, давай…

– Вон там, в углу, кувшин и плошки…

– Я вижу… Ну! За наше счастье!

Они сидели вместе, вытянув ноги, на широком и низеньком, по индейской традиции, ложе, их локти соприкасались… выпив, принц осторожно поставил плошку на пол, обнял девчонку за талию… привлек к себе… и принялся целовать в губы…

– Ах…

Откинувшись на ложе, Изабель раскинула в стороны руки, чувствуя, как ловкие пальцы расстегивают на ней жакет… рубашку… Вот обнажился пупок… грудь… которую Куатемок тут же накрыл поцелуем…

А затем стащил с полуголой девчонки штаны…

– Ах, – довольно стонала та. – Мой принц… о! Мой принц… Вот за этим-то я к тебе и пришла!

– Ах ты хитрица!

Они любили друг друга до изнеможения, не обращая внимания ни на входивших и выходивших по каким-то своим надобностям слуг, ни на Несауа, ни даже на заглянувшего было жреца Шочипильцина…

Не до них сейчас было этим молодым людям, вовсе не до них!

Наконец, угомонившись, они без сил прижались друг к другу…

– Знаешь, – погладив принца по плечу, тихо прошептала девушка, – а ты лучше, чем я себе представляла… хотя Берналь описывал тебя весьма лестно. Помнишь, как мы встретились? Как я наконец смогла разглядеть тебя уже там, на корабле? Мне тогда показалось, что я ошиблась – ну какой ты, к черту, индеец? Скорей – настоящий идальго или даже какой-нибудь итальянский князь… Только вот одеваться как следует не умеешь!

– Чего это я не умею?!

– Ничего. Я тебя научу. Заодно поучу и хорошим манерам.

– О! Кто бы кого поучил! Ладно, не обижайся… Иди-ка лучше… поцелую… Да куда ты сморишь-то?

– Да этот полулицый тип уже четвертый раз заглядывает!

– Какой, какой тип?

– Полулицый. Ну, одна половина лица у него не двигается.

– Шочипильцин! Пришел-таки… Славно! Слушай, а как ты заметила?

– Потому что я очень умная и наблюдательная девушка!

– И еще – очень красивая… Ну, иди… поцелую… Какая у тебя упругая грудь!

– Ах… греховодник…

– Кто бы говорил…

– Слушай, он в пятый раз уже заглянул!

– Ничего… Мы ведь скоро закончим?

– Ох… Нет уж! Еще очень и очень нескоро…

Шочипильцин неожиданно предложил освободить Моктекусому из навязчивых лап испанцев, и Куатемок хорошо понимал, чем руководствовался жрец. Тлатоани в глазах ацтеков – практически религиозный символ, непоколебимое знамя, божество, которому все обязаны подчиняться. Если бы сам правитель открыто призвал к действенному неповиновению захватчикам, то восстание вновь вспыхнуло бы по всей стране, разгораясь еще большим пламенем, и тогда конкистадорам мало бы не показалось, но… Увы! Моктекусома, к своему несчастью и к несчастью собственного народа, искренне полагал бледнолицых пришельцев богами, а самого Кортеса – ипостасью великого Кецалькоатля, вернувшегося, чтобы отомстить когда-то изгнавшим его людям. А как же иначе? Ведь именно так учили жрецы, ведь именно на этом – на беспрекословном послушании и вере строилась вся религия ацтеков и других индейских племен. Как же можно было действовать иначе? Как же не подчиниться воле богов?