Больше, чем страсть - Джудит Мак-Уильямс

— Это совершенно не одно и то же, — сказал он. — Женщинам требуется руководство со стороны их мужей. Маргарет пренебрежительно фыркнула.

— Законы, которые низводят женщину до положения имущества мужчины, не имеют ничего общего с руководством. Законы созданы ради власти и для того, чтобы сохранить ее за мужчинами, в руках которых она находится.

Филипп открыл было рот, чтобы опровергнуть это заявление, но ничего не сказал. Он был не в состоянии аргументирование оспорить то, что она говорила. Потому что он знал, что это правда.

Он неохотно отдал ей письмо, поморщившись при виде того, как торопливо она схватила его.

Маргарет поспешно сломала печать, развернула листок и прочла строки, написанные неразборчивым почерком.

А потом прочла еще раз, потому что не поверила своим глазам. Джордж, наверное, шутит? Может, это какой-то трюк, чтобы смутить Филиппа? Но какой в этом смысл, ведь Джордж не знает, что она в руках у Филиппа? Он думает, что она все еще служит в гувернантках.

— Что он пишет? — спросил Филипп требовательно, поскольку она продолжала в оцепенении смотреть на письмо.

— Что он женится. — Высказанные вслух, эти слова прозвучали не более вероятно, чем когда она читала их. — На экономке, служащей у вас на вилле.

— На мадам Жиро? С какой стати ей вздумалось совершить такую глупость? — Джордж очень славный. — Маргарет не раздумывая встала на его защиту, но честность вынудила ее добавить: — Хотя я не могу сказать, что он будет очень удобным мужем.

Филипп внимательно смотрел на нее, пытаясь определить ее реакцию на письмо. Сообщение Гилроя не столько опечалило ее, сколько привело в растерянность. И если его женитьба — это нечто такое, чего она никак не ожидала, то теперь, когда это произошло, она беспокоится, что из этого не выйдет ничего хорошего. Из чего можно сделать вывод, что существующая между ними привязанность действительно носит чисто родственный характер, как он и надеялся, а не романтический, чего он опасался.

Он едва смог скрыть вздох облегчения по поводу того, что ему не придется иметь дело с Гилроем в будущем.

— Джордж пишет, что у мадам Жиро есть брат, который содержит процветающий постоялый двор к югу от Парижа. Она собирается вложить свои сбережения в дело брата, и они оба будут помогать ему, — сообщила Маргарет, еще больше подтвердив этим, что она не возражает против женитьбы Гилроя. Или что он написал нечто такое, что нужно хранить в тайне.

Но прежде чем Филипп успел ответить, дверь в кабинет распахнулась без всякого стука, и в комнату вбежала Анна-бел; увидев Филиппа, она резко остановилась.

— Вам никто никогда не говорил, что сначала нужно постучаться, а потом входить? — спросил Филипп, огорчившись, что их разговор с Маргарет прервали.

Аннабел задумчиво наморщила свое худенькое личико, а потом ответила:

— Нет.

— Ладно, считайте, что вам сказали, — проговорила Маргарет. — Раз вы здесь, значит, вы искали меня?

Аннабел энергично затрясла головой, отчего шелковистые пряди волос запорхали вокруг ее лица.

— Ага. Я увидела с лестницы, как приехали эти гувернантки, и они обе мне не понравились.

— Не судите о книге по ее обложке, — машинально заметила Маргарет.

— Расхожая истина! — усмехнулся Филипп.

— Расхожая истина всегда верна, — возразила Маргарет.

— А что это значит — насчет книги и обложки? — спросила Аннабел.

— Это значит, что нельзя судить о том, каков человек на самом деле, только посмотрев на него. Но вы правы, напомнив мне, что они ждут, — сказала Маргарет, сунув письмо от Джорджа в карман, чтобы перечитать его еще раз на досуге. — Пожалуйста, попросите Комптона сообщить вашей бабушке, что мы готовы побеседовать с гувернантками, а потом пусть он проведет сюда ту, которая пришла первой.

— А папа тоже останется? — Аннабел с сомнением посмотрела на Филиппа.

Филипп разделял с ней это сомнение. Он ничего не знал о том, как выбирают гувернанток. Детьми обычно занимаются жены.

— Папа очень заинтересован в вашем благополучии, — сказала Маргарет, надеясь, что от частого повторения этих слов они окажутся правдой.

— Вот как? — усомнилась Аннабел, и Филиппу стало стыдно от этого спокойного неверия.

— Ступайте и скажите бабушке, Аннабел, что мы сейчас начнем, — проговорила Маргарет.

Филипп подошел к камину и пнул ногой горящее полено, отчего к дымовой трубе взлетел целый фонтан искр. Неужели Аннабел действительно думает, что он относится к ней с неприязнью, как считает Маргарет? Конечно, нет. Он никогда не сделал ничего недоброго по отношению к этой девочке, а мужчины, принадлежащие к высшему обществу, очень редко обращают внимание на своих маленьких детей. Даже будь это его дочь, он вряд ли нашел бы что-то интересное в восьмилетнем ребенке.

Маргарет, сидя на одной из двух кушеток, стоящих по обе стороны огромного камина, наблюдала за сменой выражений на его лице. «Неужели он уже сожалеет о своем обещании?» — подумала она. Но даже если и так, она уверена, что он сдержит слово.

У Филиппа хватает недостатков, но он честен до мозга костей, что вообще встречается редко, не говоря уже об аристократии.

— Знаете, Маргарет, это совершенно не по правилам! — Сетования Эстеллы предшествовали появлению в кабинете ее пухлого тела. — Ваше воспитание, которое вы получили во Франции у монахинь, совершенно не годится для…

— Перестаньте, любезнейшая, — оборвал ее Филипп. — ~ Если вы не хотите остаться, уезжайте. Но прекратите возмущаться.

— Вот как? — От ярости Эстелла выпятила свой и без того внушительный бюст, и Маргарет смотрела на нее как зачарованная, задаваясь вопросом — выдержат ли такое напряжение швы ее платья из тонкого шелка? — Дожить до такого дня, когда муж моей дорогой Роксаны станет обвинять меня — и это после всего, что я для него сделала!

— Мисс Эджертон, — доложил Комптон, положив конец упрекам Эстеллы, и та, издав презрительное фырканье, бросилась к кушетке, на которой сидела Маргарет, и плюхнулась на нее.

«Эстелла права в одном, — подумала Маргарет. — Полученное мною воспитание определенно не научило меня беседовать с гувернантками». Но если ее не научили, как это делается, это еще не означает, что она не может этому научиться.

В комнату решительно вошла высокая худощавая женщина неопределенного возраста. Казалось, она вся состоит из различных оттенков коричневого цвета — начиная с каштановых волос с проседью и кончая платьем цвета бисквита, скрывающим ее от шеи до пят.

— Доброе утро, мисс Эджертон, — начала Маргарет, но замолчала, потому что в комнату вбежала Аннабел, осторожно обошла мисс Эджертон и бросилась на кушетку межгу Маргарет и Эстеллой.