Больше, чем страсть - Джудит Мак-Уильямс

— Ну так вот, я попробовал найти ей подходящего мужа сам, но из этого ничего не вышло. Прошлой весной я нанял женщину, которая сказала, что она вхожа в высшее общество. Неплохо пососала из меня деньжат эта особа. — Голос его зазвучал громче при воспоминании об обиде. — Но все это оказалось сплошным надувательством. Она всего-то и смогла добыть для моей Нелли пару приглашений на приемы в дома знати. Мне нужен такой человек, который и впрямь принадлежит к верхушке общества, вроде вас, миледи, чтобы он покровительствовал моей девчонке.

Маргарет уставилась на него, подыскивая ответ. Ей не хотелось давать обещания, которые она не могла бы сдержать, но ведь с тех пор, как она встретила Филиппа, она то w дело делает то, что не хочет,

— Вот такое у меня предложение, — бросил Уитмен, обращаясь к Филиппу, поскольку Маргарет молчала. — Если ваша госпожа супруга подыщет моей Нелли муженька за время весеннего сезона, я стану вашим партнером с этой фабрикой, найму ваших солдат и сделаю что могу, чтобы затея эта оказалась успешной.

— Но, мистер Уитмен, — сказала Маргарет, прежде чем Филипп успел согласиться от ее имени, — вы не подумали о том, что для вашей дочери было бы лучше найти мужа среди представителей вашего класса?

— Я обещал ее дорогой праведнице-матери на ее смертном одре, что увижу дочь замужем за лордом. И не думайте, что я стану скупиться на приданое. Я дам за дочкой жирный кусок.

Маргарет не слышала раньше этого выражения, но, судя по тому, как быстро мистер Бландингс втянул в себя воздух оно означало значительную сумму,

— Сто тысяч фунтов, — просветил ее Филипп, и Маргарет захотелось вздохнуть так же, как мистер Бландингс.

— Но какого сорта человек даст себя купить? — Маргарет попробовала изменить тактику.

— Я его не покупаю, — сказал Уитмен. — Это просто сделка. Справедливый обмен. Мои деньги за его титул. И потом, вы, женщины, можете болтать насчет любви что хотите, но мы, мужчины, знаем, что именно деньги заставляют мир вертеться. Верно, милорд?

Филипп посмотрел на встревоженное лицо Маргарет. Деньги явно не были движущей силой в его женитьбе. Не была ею и любовь. Взгляд его задержался на ее нежных губах. Эти рассуждения неожиданно подействовали на его и без того взвинченные нервы.

— Так что, милорд, как решим? — Уитмен перевел глаза с бесстрастного лица Филиппа на взволнованное лицо Маргарет.

А та закусила губу, не понимая, почему Филипп молчит. Или он ждет, что она что-нибудь скажет? Маргарет тут же отбросила эту мысль. До сих пор он не проявлял ни малейшего интереса к тому, что она хочет, так что вряд ли начнет это делать именно теперь.

Натянутое молчание внезапно прервал кашель Филиппа.

Мистер Бландингс поспешно поднялся, открыл горку, стоящую справа от письменного стола, вынул хрустальный графин с вином. Наполнив стакан, он протянул его Филиппу.

Филипп залпом осушил стакан и вернул его мистеру Бландингеу, затем поднялся и сказал, обращаясь к Уитмену:

— Я обсужу ваше предложение с женой и дам знать о своем решении через несколько дней. Мистер Бландингс, всего хорошего.

«Если так, — подумала Маргарет, — это будет первое, что он обсудит со мной».

Она с любопытством взглянула на ничего не выражающее лицо Филиппа, когда они выходили из конторы. Маргарет удивило, почему он не согласился на предложение Уитмена сразу же. Может ли быть, чтобы его беспокоило, насколько прилично будет, если она введет деревенскую девушку в лондонское общество при его покровительстве?

Внезапно ей кое-что пришло в голову, и, задумавшись, она споткнулась о неровность на тротуаре.

— Будьте осторожны, — сказал Филипп.

«Пророческое указание, — подумала Маргарет. — Осторожная женщина не стала бы обдумывать план, который обдумываю я. Даже благоразумная женщина не стала бы. Но если это сработает…»

Маргарет торопливо вскарабкалась на сиденье высокого фаэтона, не прибегая к помощи Филиппа, чтобы не усложнять дело и не дать отвлечь себя его прикосновениям, как это всегда бывало. Если она не хочет упустить возможность осуществить свой план, ей следует хорошенько собраться с мыслями.

Филипп вскочил на сиденье рядом с ней, бросил монету груму и сказал:

— Выпейте пинту эля и согрейтесь, Джеинингс. Вы больше не понадобитесь мне сегодня утром.

— Спасибо, милорд! — Грум широко улыбнулся и, радостно засвистев, направился в пивную на другой стороне улицы.

Интересно, поступил ли Филипп так потому, что он заботливый хозяин, или потому, что он хотел дать ей указания относительно мисс Уитмен, не рискуя быть услышанным?

— Что вы думаете о предложении Уитмена? — спросил Филипп, словно отвечая на ее вопрос.

Маргарет удивилась, что он интересуется ее мнением, но постаралась скрыть свое удивление.

— Для того чтобы быть менторшей при молодой девушке и провести ее сквозь все ловушки, в которые она может попасть за время сезона, я не обладаю необходимыми данными, — ответила она. — Кроме того, что скажет общество, если я стану покровительствовать девице из буржуазных слоев?

— Те, у кого дочери на выданье, будут об этом сожалеть, а те, у кого есть сыновья с дорогостоящими замашками, будут это приветствовать.

— А что будет, если Хендрикс узнает, что я не его дочь, до того, как закончится сезон? Разразится скандал, и я уже не смогу найти мужа для мисс Уитмен,

Филипп пожал широкими плечами, словно пытаясь поудобнее устроить груз, который казался ему все более тяжелым.

«Неужели он чувствует себя виноватым в том, как он поступил с Хендриксом?» — подумала Маргарет. Поначалу она ответила бы на этот вопрос отрицательно, но, пообщавшись с ним, поняла, что он гораздо более сложный человек, чем ей казалось. Да, иногда он может действовать, как Макиавелли; но постепенно она поняла, что действия эти продиктованы скорее обстоятельствами, чем наклонностями его натуры.

— Эта новость будет вызывать удивление целую неделю, — сказал Филипп. — Что до отсутствия у вас опыта, Эстелла поможет вам пристроить уитменовскую дочку.

— Эстелла? Чтобы она снизошла до покровительства дочери какого-то буржуа?

Если Эстелла хочет, чтобы я и дальше оплачивал ее счета, она должна научиться мне угождать.

Маргарет скривилась. Раз уж Филипп действительно полагает, будто угрозами можно заставить Эстеллу честно помогать, он болен серьезнее, чем она думала.

— Ну что? — спросил Филипп.

Маргарет глубоко вздохнула, готовясь получше изложить ему свой замысел, чтобы это не походило на шантаж, даже если это и было в действительности шантажом. Но она делала это ради Аннабел, а не ради себя самой, а потребности ребенка важнее, чем способ, которым она добьется содействия Филиппа. Она мысленно поморщилась, вспомнив, что Филипп применил почти такой же аргумент для оправдания того, как ужасающе он использовал Хендрикса.