ПТУшник - Иннокентий Белов

Через полчаса упорного труда, подкладывая под молоток заранее захваченный во дворе кирпич, я вытащил оба крепления из своих пазов и положил всю цепочку с замком в сумку.

Кирпичом придавил дверь, чтобы она не стояла нараспашку, сначала при свете слабого фонарика с плоской батарейкой изучил сам чердак, заваленный хламом и висящими везде клубами пыли.

— Придется повозиться, — пробормотал я, — И приехать сюда в будний день, чтобы поменьше народа слышало, как я по чердаку шастаю, желательно со сменной одеждой.

После этого мероприятия я добрался до Балтийского и уехал домой, так и не продав ничего. Правда, Стасу я выдал последние деньги, которые был должен, чем немного порадовал его.

Вечером снова прогулка с подругой, как обычно и снова намек от нее, уже такой конкретный, что скоро ее родители с младшей сестрой уедут на три дня в гости к родственникам в Псков, она останется одна дома, совсем одна.

Такая новость вышибает из головы все мои размышления насчет того, ехать завтра или нет в Питер.

Да, скоро меня ждет суровое испытание для моей нравственности, несколько часов держать в объятьях красотку-восьмиклассницу с шикарной фигурой и не испортить ее непоправимо — это серьезный вызов для меня.

Ну, на самом деле — насчет испортить, вопрос спорный. Можно сказать — подготовить максимально бережно и со знанием к будущей взрослой жизни, вот как это звучит, если в моем нежном исполнении.

— С тебя шампанское, — слышу я тихий шепот на ухо и понимаю, что настроена созревшая девчонка вполне конкретно.

Вспоминается история одной знакомой, достаточно хорошенькой в свои тридцать лет, а какой она была в конце десятого класса, я могу только догадываться. Ее история о потере девственности здорово развлекла меня в свое время, я стал серьезнее относиться к маленьким женщинам, всем этим школьницам.

— В конце десятого класса я решила стать женщиной, чтобы в институт прийти более опытной и взрослой. Естественно, ровесники меня совсем не привлекали. У них самих опыта никакого не было в наличии, насколько я знаю. Присмотрела для этого сложно-неприятного дела одного из приятелей отца, самого симпатичного и вполне обеспеченного мужчину. Несколько раз плотно так прижалась к нему с невинным видом грудью у нас дома, всегда в укромных местах и быстро довела мужика до принятия решения. Он тоже догадался, что девочка созрела, вскоре предложил переспать с ним по-взрослому, получить за потерянную невинность в подарок джинсы красивого голубого цвета. Я выставила одно условие — побольше шампанского, получила его и так накидалась, что и не помню точно, как там все случилось, — рассказала она, прикуривая в кровати.

— И как после этого ощущения? — поинтересовался я, чтобы что-то спросить в ответ на такую откровенность.

— Никаких неприятных воспоминаний, все же взрослый мужик умеет все, что нужно. Я получила свои джинсы, они шикарно сидели на моей заднице. Вместе с ними и чувством настоящей женщины стала самой популярной девчонкой на выпуске в школе и потом в институте.

Что-то такое я могу обеспечить своей подруге, однако, восьмой класс — это не конец десятого, поэтому даже думать про такое не хочу.

Да еще это полусладкое шампанское ленинградского завода, я сам при торговых делах покупал там две машины искристого продукта, даже в цеху побывал и в лабораторию заходил за сертификатами. Сейчас бы никому его не порекомендовал, однако, в эти незамысловатые времена красивая бутылка с мощным хлопком производит крутое впечатление на советских же граждан.

Придется все же достать, попросить кого-то из знакомых, того же Саню. Правда, попадается оно не так часто, обычно перед Новым годом, сам бы я выбрал себе и Юле полусухое болгарское вино «Медвежью кровь» или ту же «Тамянку».

Пока я попросил отца просверлить на работе мне одно из креплений с висящим на ним замком, чтобы в нем получилась солидная дыра, как раз под гвоздь десятку и еще попросил принести мне сапожный нож из плоского металла, тоже с работы.

Отец сделал все, что я просил еще в понедельник, поэтому уже во вторник, отпросившись со школы пораньше, я трясусь в электричке, где осторожно, чтобы не помять девственные страницы новой книги, перечитываю Булгакова.

С собой у меня молоток, фонарик со сменной батареей и лампочкой, папкина ручная дрель и пара гвоздей десятого размера. Еще школьная линейка, я настроен серьезно сегодня решить вопрос с возможным убежищем на случай облавы.

С вокзала доезжаю до Садовой, оттуда до нужного дома, где с удовлетворением вижу, что никто из жильцов вроде не заметил пропажу замка. Как лежал мой кирпич, подпирая дверь, так и лежит, родненький.

Я замерил, где теперь должна находиться высверленная дырка в крепеже линейкой, со второй попытки попал точно в нее длинным сверлом через толстую доску, прошел немного подальше, чтобы просверлить побольше дырку для гвоздя. Когда вставил крепеж, проверил, как он держится на гвозде. Получается нормально, есть люфт на один сантиметр и потом крепеж с проушиной встают намертво. Зато я могу просунуть свою тонкую руку без одежды и надавив на ушко, вытащить гвоздь за шляпку, подцепив его ногтем.

Теперь, если я поднимусь наверх, могу за десяток секунд открыть дверь, войти внутрь и закрыть ее так же, а поставив гвоздь в дырку, снова блокирую попадание на чердак снаружи. Только теперь именно этот крепеж придется не так сильно загонять в свою дыру, тот же, который входит в дверь, стоит забить посильнее, что я и делаю.

Потом выхожу на улицу, пока никто из жильцов не выбрался посмотреть на звуки ударов около чердака, обхожу дом и с Лермонтовского проспекта попадаю в соседний двор. Который еще через один двор выводит меня к подъезду, по которому я могу спуститься с чердака дома. Там поднимаюсь так же на чердачную площадку, снова немного расшатываю забитый в притолоку крепеж.

Теперь, если нормально пнуть, дверь распахнется, и я окажусь далеко от облавы.

Надеюсь, менты, даже если и заметят, что кто-то шмыгнул в подъезд, поднимутся наверх, убедятся, что чердачная дверь закрыта, тогда они решат, что убежавший спекулянт сидит у кого-то в квартире и его теперь не достать.

Юлечка немного перепутала, ее родные уезжают только на следующей неделе, зайка сама огорчилась не на шутку. А я под внешним видом расстройства бурно радуюсь про себя тому, что проверка ее соблазнами примерно третьего размера наедине переносится еще на неделю.

Зато в субботу я снова качусь на семичасовой электричке, проезжаю Ульянку, где уже в половине девятого появились первый