Конан Бессмертный - Роберт Говард

Прежде чем ответить, Конан пинком пододвинул к возвышению кушетку и, расположившись на ней поудобнее, положил ноги на обшитую бархатом скамеечку. Если магистр и удивился бесцеремонности гостя, он никак не проявил этого. С первых же слов киммериец понял, что правитель Джанайдара тесно связан с единоверцами в западных землях и, очевидно преследуя свои цели, предпочитает не замечать развязности их посланца.

— Я за тобой не посылал,— наконец прервал молчание магистр.

— Ну разумеется,— свободно ответил Конан.— Однако надо же было сказать что-нибудь этим дурням, иначе пришлось бы их всех перерезать.

— Что тебе здесь нужно?

— А что нужно тому, кто добровольно заявляется в логово людей, объявленных вне закона?

— Он может оказаться лазутчиком.

У Конана вырвался грубый смешок:

— Чьим это, интересно знать?

Недолгое молчание.

— Как ты узнал про секретный путь?

— Я наблюдаю за грифами — они и выводят меня на цель.

— Еще бы. Ты их нередко подкармливаешь человечинкой. Что с кхитайцем, который наблюдал за расселиной?

— Мертв. Он не захотел прислушаться к голосу разума.

— Пожалуй, это не ты следишь за грифами, а они за тобой — всегда есть пожива,— с легкой улыбкой заметил магистр,— Почему не дал знать, что прибудешь?

— Не с кем было передать известие. Прошлой ночью твои бандиты напали на мой отряд; одного прирезали, другую взяли в плен. Оставался последний, но тот перепугался и удрал, так что, когда взошла луна, мне пришлось продолжать путь одному.

— То были шабатийцы. Они исполняли свой долг — охраняли от чужаков ущелье Призраков. Они не знали, что ты идешь ко мне. Они притащились в город на рассвете: большинство раненые, один — при смерти. По их словам, этой ночью они убили в ущелье богатого купца-вендийца. Похоже, побоялись признаться, что так и не одолели тебя. Они дорого заплатят за ложь... но не сейчас. Главного я так и не услышал: зачем ты сюда явился?

— За спасением. Мы с царем Иранистана не сошлись характерами.

Магистр пожал плечами:

— Я знаю. Вряд ли Кобад-шаху придет охота снова брать тебя на службу. Наш посланец Смерти едва не убил его. В любом случае отправленный за тобой отряд идет по следу.

От этих слов в затылке Конана неприятно закололо, как с ним бывало всегда при соприкосновении с чем-то таинственным и страшным.

— Великий Кром! — выдохнул он.— От тебя не скроешься!

Магистр едва заметно кивнул на кристалл:

— Игрушка, но весьма полезная. Но продолжим. До сегодняшнего дня чужие о нас не знали. Выходит, если ты нашел дорогу в Джанайдар, тебе рассказал о ней кто-то из нашего братства. Может быть, Тигр?

Однако Конан вовремя почуял западню.

— Я не знаю никакого Тигра,— ответил он,— Я не жду, пока мне откроют чужие тайны,— я узнаю их сам. Я пришел сюда, потому что вынужден скрываться. В Аншане ко мне уже не благоволят, и, если поймают, туранцы с радостью посадят меня на кол.

Магистр сказал несколько слов на стигийском. Понимая, что тот не станет без нужды менять язык беседы, Конан притворился, будто не знает этого наречия.

Магистр обратился к одному из черных воинов. Тот достал из-за пояса серебряный молоток и ударил в гонг. Не успели замереть последние отголоски, как бронзовая дверь, приоткрывшись, пропустила человека хрупкого телосложения в шелковой одежде — судя по бритой голове, это был стигиец. Войдя, он прежде всего почтительно склонил голову перед мраморным возвышением. При обращении магистр назвал его Хазан и говорил с ним на том же языке, который, как он полагал, Конану был незнаком.

— Ты знаешь его? — спросил магистр.

— Да, мой господин.

— Есть о нем что-нибудь в донесении наших лазутчиков?

— Да, мой господин. В последнем донесении из Аншана. В ночь покушения на царя, примерно за час до того, этот человек имел с ним тайную беседу. После беседы он быстро вышел из дворца и в ту же ночь вместе с тремя сотнями всадников покинул город. В последний раз его видели на дороге в Кушаф. Его преследовали воины из Аншана, но отказались они от погони или продолжают ее, пока не известно.

— Можешь идти.

Хазан поклонился и вышел. Некоторое время магистр сидел молча, с отрешенным взглядом. Затем, подняв голову, сказал:

— Хорошо. Я верю тебе. Из Аншана ты направился в Кушаф, где друзей царя не жалуют. Твоя вражда с туранца-ми мне известна. Нам нужен такой человек. Но без поручительства Тигра я не могу принять тебя в братство. Сейчас его нет в Джанайдаре, но он прибудет завтра на рассвете. А пока я хотел бы услышать, от кого ты узнал о нашем городе и братстве.

Конан пожал плечами:

— Все тайны мне нашептывает ветер, когда проносится среди ветвей сухого тамариска; а еще я вслушиваюсь в небывальщину, которую передают друг другу погонщики верблюдов, усевшись вокруг огня на отдых в караван-сарае.

— Тогда ты должен знать, к чему мы стремимся, нашу великую цель.

— Я знаю, как вы себя величаете.— Стараясь выведать побольше, Конан намеренно придал голосу оттенок двусмысленности.

— Тогда что означает мой титул?

— Магистр, повелитель сынов Джезма, верховный чародей джезмитов. В Туране говорят, что джезмиты — народ, живший по берегам моря Вилайет во времена до катаклизма, что они свершали странные обряды с примесью колдовства и приносили человеческие жертвы, которые потом сами съедали. Но потом вроде бы пришли гирканцы и уничтожили остатки их племен.

— Ах вот как,— Магистр усмехнулся,— Все верно, да только их потомки до наших дней обитают в горах Шема.

— Я подозревал нечто подобное,— ответил Конан,— О них ходит немало слухов, но прежде я считал все это пустой болтовней.

— Да, люди слагают о них легенды, и отчасти они правы. Но жестокие гонения не смогли загасить огонь Джезма, хотя за столетия его яркое пламя обратилось в тлеющие угольки. Из всех обществ братство невидимых — самое древнее. Оно не разделяет людей ни по расам, ни по культам. Не столь уж важно, какому богу люди поклоняются — Митре, Иштар или Асуре. В далеком прошлом мы имели сторонников по всей земле — от Грондара до Валузии. В братство невидимых вступали и продолжают вступать многие тысячи из всех стран и народов. Но только один народ поклонялся Джезму с незапамятных времен — из него мы и набираем жрецов. После катаклизма культ возродился. В Стигии, Кофе, Ахероне и Заморе появились наши секты. Окутанные тайной, они скрывались от людей, так что те зачастую и не подозревали об их существовании. Но за тысячелетия связи между сектами сильно ослабли, и, предоставленные сами себе, они утеряли былое могущество. Были дни, когда невидимые направляли ход развития целых империй. Они не командовали армиями — их оружием были яд, пламя и кинжал с лезвием, как огненный язык. По воле магистра сынов Джезма одетые в алое посланцы Смерти отправлялись во все концы света — и умирали цари в Луксуре, в Пуантене, в Кухемесе и в Дагоне. А я — наследник великого магистра сынов Джезма Тот-Амона. Того, чье имя заставляло трепетать сердца повсюду!