Книга Холмов - Антон Карелин

— Давайте спросим, что именно с ним происходит? — приценился Ричард, предлагая для затравки примерный вопрос.

— Мы и так знаем, что, — качнул головой серый маг. — Низверг отнимает у него… не важно, что отнимает, память или части души. Точное знание ничего нам не даст.

— Для вопроса Хальде не важно, а вот для него самого очень важно! — вскинулась Анна. — Если отнимает только память, то связь с Тиатом можно восстановить! Кел, попробуй помолиться. Даже если ты не помнишь Странника, он помнит тебя!

Светловолосый кивнул, лицо его было рассеянным, непривычная неуверенность пряталась в углах губ и глаз. Передав поводья рейнджеру, он отвернулся и глубоко задумался.

— Может лучше так: кто может спасти Кела?

— И это мы знаем. Кто сильнее всех на сотни лунн вокруг? Разумеется, Хилеон, — пожал плечами рейнджер. — Если бы мы могли р-р-раз, и свалиться ему на голову, так бы уже и сделали. Но кстати, ведь Гвент наверняка передал Хилеону, что произошло.

— Тогда где же он? — горестно вздохнула Алейна. — Ани, попробуй позвать?

Вообще-то, у Анны был способ привлечь внимание Светоносного. Неверный и неясный, потому что подарок Хилеона не предназначался для этого. Но однажды он уже спас ей жизнь.

Вытянув из-за пазухи крошечное стальное зеркальце, девушка попыталась пускать солнечного котенка, но свет растворялся в зеркале, и оно отражало на колени и руки только смутный, туманный блик. Солнечный котенок не появился.

— Небось бродит по темным мирам и ищет Первый обелиск, — пожал плечами Ричард. — Потому и не слышит, что тут у нас, наверху.

— А может, просто без сил уже, — пожалуй, излишне резко вступилась за Светоносного Анна. — Сколько можно решать проблемы всех вокруг? На это не хватит и божественных сил! Кланы сбежали, бросили свой народ, остались только ханты да Хилеон. А он же не бог какой…

Алейна согласно кивнула:

— Говорят же, только недавно порвал многоножку, которую армии всех княжеств пятьсот лет назад не смогли разобрать. Сколько же сил он, наверное, потратил!.. Вот и не отзывается.

От появления Фариаллы, гигантской кольчатой твари из-под семнадцатого Холма, содрогнулась вся Древняя земля, все Ничейные земли, да что там, все королевства вокруг. Низверги не вырывались на свободу уже как минимум лет двести, но эта неразумная и почти неуничтожимая тварь была слишком могуча, и как только Охранная сеть пала, принялась разрушать свою тюрьму. За несколько месяцев подточив и обрушив все внутренние обелиски, Фариалла выбралась на поверхность и билась в гигантских огненных цепях, пронизывающих ее насквозь и предназначенных при любом движении прожигать ее плоть, чтобы свалить искалеченную, обездвижить, пока она снова не регенерирует и не предпримет новую попытку выбраться из пут. Но за столетия мучений, погребения тварь зарастила обугленную плоть двойной броней изнутри, и огненные цепи, поймавшие ее, сами оказались пойманы в бронированных кольцах ее тела. Обматывая их вокруг старшего обелиска на своем Холме, который разрушал всю враждебную магию — многоножка крушила друг о друга обе последних преграды, удерживающие ее. Лисы в то время были глубоко под землей, во владениях древнего владыки Хорады, и искали семь артефактов-колец, которые он создал своим ученикам. И только выбравшись на поверхность (без единого, кстати, кольца), узнали, как все разрешилось.

Весть облетела окрестные королевства за час, корабли небесных флотилий возникали в небе над Холмами и реяли, пестря разномастными парусами, высматривая детали происходящего. Весь континент встал на дыбы (а Лисы все пропустили!). Магистры стихий, бароны и короли собственной персоной выступали из порталов; королевские ханты, в платиновых бирках, оккупировали Гершин, богатый район Мэннивея, прижав всех к ногтю и координируя план атаки — но атака такого масштаба могла повредить защиту окружающих Холмов. Как и действия самой многоножки, которая могла выбраться на свободу с минуты на минуту. Ситуация была близка к безвыходной: атаковать — значит повредить защиту соседних низвергов и в конечном итоге дать им шанс выбраться; не атаковать — значит рискнуть все той же защитой, которую Фариалла в силу одного только размера (чуть ли не в милю длинной!) может смести на своем пути; а затем она выйдет в жилые регионы, и устроит там ад, какой устроила пять столетий назад в поселениях канзов.

Хилеон возник на совете и сказал: «Я знаю, как ее убить». Не загнать обратно под Холм, он сказал, а убить. Убить низверга. Все заткнулись и стали слушать. Откуда знает? Потому что участвовал в предыдущем упокоении Фариаллы. Да, пятьсот лет назад. Да, это он создал огненные цепи, они не огненные, это разящий свет. Нет, тогда не мог уничтожить тварь, был молод. Да, с тех пор стал гораздо сильнее, и теперь может. Да, стал гораздо сильнее, находясь в заточении, хватит вопросов, она уже вырвалась.

Архимаги и боевые корабли обрушили на тварь все сдерживающее, что могли. Вздыбленные скалы, тиски тверди, оледенение рек, титанов ветра, силовые купола. Их задача была не пытаться убить тварь, а пытаться удержать ее на семнадцатом Холме. Размер многоножки был столь велик, что попытки раскрыть арку в грань Огня и выдавить ее в царство стихии так же не удались. В арку не влезал даже ее хвост.

Хилеон и еще два магистра нокса, сильнейших магов распада и пустоты на всем Севере, шагнули туда сквозь пространство. Дальнейшее не поддавалось описанию, говорят, что на Холме сплелась бесцветность ничто и ярость света, Нокс и Аурис, две противоположных мировых стихии соединились, а соединившись, привели к сильнейшим разрывам реальности. В обычном случае это просто уничтожило бы весь Холм, несколько десятков километров вокруг, и всех находящихся поблизости живых существ. Но Хилеон направил силу стихий так, что все разрывы пространства сошлись в Фариалле, ее тело разорвало на тысячи кусков. А когда ошметки и обрывки ее тела, каждый размером с дом или с небольшой холм, низверглись в разверстый провал, недавно бывший холмом, Светоносный сказал магам распада отступить. И обрушил на останки многоножки свой разящий, а вернее, испепеляющий свет.

Когда пламя угасло и съежилось вокруг горы намертво спекшегося пепла, Хилеон вышел оттуда серый, блеклый и бессильный, как тень. Не объясняясь с королями, он сгинул куда-то в свои тайные чертоги. И вот, видимо, до сих пор не вернулся.

Говорят, что второй консул Руниверситета, архи-магистр Аврелий Грецин, покидая координационный совет, высказался резко, в сердцах: «Отступник вернул свои силы за два месяца. Он явно в сговоре с Богиней. Дальше будет хуже». Официального подтверждения или опровержения этих слов Руниверситетом дано не было, но Лисы знали, кто такой Аврелий Грецин, и почему он так говорит про Хилеона. Они были в тот жаркий полдень на сорок третьем Холме…