Алая Корона - Карина Халле

— Я-то справлюсь, а ты?

— Я почти готов, — сказал он, как вдруг Сумеречная сущность схватила меня за попу и прижалась ко мне своим членом. — У нас почти получилось. Мы почти синхронизировались. Я думаю, это сработает. Именно таким способом.

Таким способом? Что было такого особенного в этом новом способе?

Но когда его Сумеречная сущность вошла в мою зудящую промежность (я была уверена, что завтра она будет болеть), я оглянулась через плечо и увидела, что Мор встал позади своей Сумеречной сущности и положил руки на свои собственные, мать его, бёдра.

О, мой Бог.

О, мой Бог.

Мор собирался трахнуть себя самого в задницу?

Я никогда ещё не была так заинтригована, я не могла не смотреть на это. Его Сумеречная сущность встретилась со мной взглядом, а затем это же сделал и Мор. Они оба уставились на меня и самодовольно усмехнулись.

Я почти закатила глаза. Всё ясно. Мечта каждого мужчины — трахнуть самого себя, верно? Идея удалить ребро, чтобы сделать самому себе минет показалась мне детским садом по сравнению с тем, чтобы создать своего двойника, которого можно было бы трахнуть.

Мор медленно втянул ртом воздух, крепко схватился руками за бёдра и приготовился.

«Смазка!» — почти прокричала я, увидев, как его член вошёл ему в задницу. Но потом я вспомнила, что он был Богом, и ему, вероятно, это было без надобности.

Мне нравилось смотреть на то, как Мор наказывал сам себя. Удовольствие и напряжение исказили их лица, пока они трахали друг друга, в то время как Сумеречная сущность трахала меня. Грубо. Мои руки и колени уже горели от ковра, пока я пыталась не скользить вперёд. А в это время два огромных Бога трахались у меня над головой. Я чувствовала, что Мор был так глубоко внутри себя, что это как будто даже передавалось мне.

Кажется, я сходила с ума.

Так и было.

Мы трахались и стонали, это было дико и непристойно, и…

Я взорвалась точно бомба, которая может разнести любого на куски.

Я рассыпалась на части и закричала. Предыдущие оргазмы выносили мне мозг, но этот, кажется, изменил мою жизнь. Словно это был не просто секс, словно мы выпустили наружу нечто иное, и это мгновение стало чем-то большим.

Я всё ещё кричала, когда Мор начал замедляться, и я внимательно понаблюдала за тем, как он начал кончать. Сильные мышцы на его шее натянулись, ноздри раздулись, челюсти сжались. Это начало происходить с обеими версиями его в одно и то же время.

Он сделал это.

Он слился с ним.

Теперь он был полностью разделён между собой и своей Сумеречной сущностью.

Они оба застонали, громкий гортанный звук вырвался из глубин их лёгких. Их рты раскрылись, глаза зажмурились, а спины выгнулись в настоящем экстазе.

Чёрт. Это была самая сексуальная сцена, которую я когда-либо наблюдала.

И словно для того, чтобы подчеркнуть магию этого момента, в библиотеке неожиданно завыл ветер, заставив пёрышки, трáвы и вырванные страницы полететь в воздух. Они все завертелись над нами, точно небольшой торнадо, пол задрожал, а книги попадали с полок. Свечи зажглись и начали мерцать по всему помещению, а мой нос наполнил запах серы. Раздался раскат грома, сверкнула молния, но не снаружи замка, а внутри библиотеки, словно в конце коридора началась буря. Мои волосы встали дыбом, и я почувствовала электричество даже на своих зубах.

Затем ветер неожиданно стих, перья и бумаги приземлились на пол, а кусочки лаванды и розмарина дождём упали на мои волосы.

Сумеречная сущность Мора вышла из меня, и я рухнула на ковер. Моё тело было полностью вымотано. Мор всегда умел уговорить меня продолжить трахаться, даже после моих многочисленных оргазмов, когда я была уже слишком чувствительной, но на этот раз я была в полнейшем изнеможении. Мне хотелось погрузиться в глубокий, тёмный сон без снов на очень долгое время.

Его Сумеречная сущность легла на спину рядом со мной и закрыла глаза.

Затем Мор лёг по другую сторону от меня. Он тяжело дышал, и я всё ещё слышала гром на некотором расстоянии от нас.

Магия танцевала в воздухе.

— Ты в порядке? — невнятно спросила я его.

Он медленно заморгал. Его глаза на мгновение окрасились серебром и начали переливаться, но затем снова стали серыми.

— У меня… никогда не было подобного опыта, — медленно сказал он, облизав губы.

Я лениво ему улыбнулась.

— Готова поспорить, что ты уже всё перепробовал.

— Так и есть. Но узнать о том, что жизнь может предложить тебе, Богу, что-то новенькое… это что-то с чем-то.

Хотя моё тело было полностью истощено после того, что мы только что сделали, мою грудь переполнило воодушевление.

— Хочешь ещё один сюрприз, который пошатнёт твой мир?

Уголок его губ приподнялся.

— Ханна, никогда не думал, что ты это скажешь, но в данный момент я немного устал.

Я засмеялась, протянула руку и, собрав всю свою энергию, шлёпнула его по груди.

— Нет, — сказала я ему. — Мне надо тебе кое-что рассказать. Именно поэтому я пришла сюда за тобой.

Он нахмурился.

— Ты не искала секса?

— Не совсем. Випунен кое-что мне рассказал.

А вот теперь мне удалось завладеть его вниманием.

— Что? — спросил он, пристально оглядев меня.

— Он рассказал мне о том, кто моя мать. То есть, не кто она конкретно. А то, что она Богиня. Я наполовину Богиня, Туони.

Какое-то мгновение он смотрел на меня, переваривая эту информацию, после чего одарил меня такой широкой улыбкой, что у него на щеках появились ямочки. Ямочки! Ох, моё сердце растаяло на месте.

— Ну, конечно! Конечно. Я знал, — его голос прозвучал так утвердительно и в то же время был таким радостным. — Моя чёртова Богиня смерти. Я знал, что ты не простая смертная, и не просто дочь шамана. Ты Богиня от и до. Это у тебя в крови, и наконец-то это начало проявляться.

— Ты достал это из меня, — сказала я ему.

— Дело в этих землях, — сказал он решительно. — Это твоя земля. Вкуси же её.

Он взял мою руку в свою и прижал к своей груди над своим сердцем. Он выглядел таким счастливым, и это помогло мне чуть легче принять тот факт, что я не знала, кем была моя мать. И всё же…

— У тебя есть какие-нибудь соображения насчёт того, кем она может быть? — спросила я. — Випунен, конечно же, мне не сказал. Он сказал, что я должна узнать об этом сама, и тогда это спасет мне жизнь.

Он