Первая вокруг света - Кристина Хойновская-Лискевич

Капитан «Бонито» понял мои опасения, поэтому вместе с приглашением на ужин прислал вахтенного на палубу «Мазурки». Я могла спокойно уходить с яхты. Впрочем, экипаж «Бонито» организовал целую службу на «Мазурке». Каждое утро приходили два матроса, которым я давала очередное задание. Так были проверены все тросы и блоки, подшипники и крепления, отремонтирован сломанный носовой релинг и даже надраены борта снаружи, чтобы польская яхта в чужом порту выглядела достойно. Помощь оказывали все, так что у самого маленького польского судна в Кейптауне казался самый большой экипаж. Вечера я проводила на польских судах. Ступив на трап, чувствовала себя как в родном краю, хотя за стенами был чужой порт и чужой мир. У нас были общие дела и общие проблемы, и мы прекрасно понимали друг друга. Ни в одном другом порту я не была так близко к дому…

Мне приходилось действовать на нескольких фронтах: соответствующие сервисные службы проверяли оба моих двигателя и радиотелефон, знакомые помогали делать покупки. Это было для меня очень важно: порт располагался от центра очень далеко и даже в самом порту, очень обширном, обходиться без машины было трудно.

Атмосфера непрерывной спешки не очень благоприятствовала налаживанию светских контактов, вероятно поэтому некоторые сторонились «Мазурки». Я тоже не всегда могла сохранить безупречную вежливость и даже прослыла конфликтной особой после беседы с местными журналистами. Позволила себе высказаться довольно нелестно о технологии, примененной при изготовлении подруливающего устройства и зарядного агрегата, доставлявших мне столько хлопот, и заявила, что могу обосновать свои претензии расчетами и схемами. На следующий день в прессе появились статьи с захватывающими заголовками: «Английский мусор осложняет рейс польской яхтсменки». Конечно, бомба не разорвалась, но часть людей осталась недовольна моим острым и недипломатичным высказыванием. Однако были и такие, которые обрадовались, что кто-то наконец публично сказал правду. К счастью, экипажи судов не принимали близко к сердцу мой далеко не ангельский характер. Они знали, почему меня нервирует каждый лишний день стоянки и о какой ставке идет речь.

В «Ройал-Кейп яхт-клубе» я также нашла полное понимание. Местным яхтсменам мои проблемы были ясны — они понимали, что я хочу выиграть эту неофициальную гонку, и очень выручали меня. Вне очереди мне дали на сутки место на слипе. Подводная часть не сильно обросла, однако шлифовка и новый слой краски могли увеличить скорость. А при длительном пробеге даже пол-узла идет в зачет. Время так подгоняло, что я погрузила часть продовольствия на яхту, когда та находилась еще на слипе.

Ремонты, чередуемые с покупками и многочисленными визитами на польские суда, оставляли очень мало времени на общение в клубе. Но появилась «Бетти Дж.» с Леонардом и Бетти — и время должно было найтись. Они также обходили мыс Игольный большой дугой без остановок в портах, при точно такой же погоде, как и я. Теперь мы вместе удивлялись, куда девались юго-восточные ветры в этой части земного шара, которые так расхваливало Британское адмиралтейство. Сообщили, что экипаж «Саги» вскоре после выхода из Дурбана потерпел аварию: сломалась мачта и они вернулись в порт на аварийном такелаже. Хорошо, что люди не пострадали.

Следом появилась «Винчилла». Ее экипаж — симпатичная южноафриканская пара с двумя детьми — стартовал из Дурбана и собирался в кругосветное плавание. Путь до Кейптауна был их первым морским крещением. Еще в Дурбане они советовались со многими яхтсменами, но никто не предполагал, что у них такие смелые планы. Мы с Леонардом слушали рассказ храброй семейки и у нас волосы вставали дыбом. Плыли от порта до порта, вся их навигация заключалась в том, что они считали… горы на берегу. Только от нас услышали о существовании различных морских карт, в том числе содержащих планы портов и отдельных островов, — это была для них сенсационная новость. Весьма сожалели, что не знали об устройствах, называемых радиомаяками, и об использовании радиопеленгов для определения местоположения. Об астронавигации мы не стали даже спрашивать — чтобы не пугать их. Они советовались, как им плыть дальше — вдоль берегов возле пляжей или сразу к острову Св. Елены, расположенному от Кейптауна в 1700 милях. Мы не знали, что и сказать… Наверно, все же лучше было бы двигаться вдоль пляжей: на пути к Гибралтару лежат еще и Канарские острова, откуда в пассате трудно не попасть в одну из Америк. Эта пара была, к счастью, исключением. Большая часть яхтсменов, встреченных мной в Кейптауне, имели огромный опыт. Местные — тоже. Трудные условия плавания в этой акватории не терпели дилетантов.

Сразу же после «Мазурки» пришел в порт немецкий яхтсмен-одиночка Ролло на маленькой яхточке «Сольвейг». Наши пути пересекались где-то на Таити. Ролло плыл через Новую Гвинею, провел на великом острове четыре месяца — снимал фильм для телевидения. Еще четыре плыл до Кейптауна, что называется с яхтсменской настойчивостью. Ролло был загнан не меньше меня — такова судьба одиночного яхтсмена в порту. Он ожидал приезда близкого человека, я — тоже. Муж неожиданно сообщил по телефону, что на несколько часов сможет прилететь в Кейптаун. Наши рыболовные суда меняли экипажи: утром прибывала новая смена, а вечером отправлялась домой прежняя.

И этим нескольким часам я была чрезвычайно рада. Праздничное настроение в душе не омрачал даже ремонтно-упаковочный беспорядок, царивший на палубе и внутри яхты. Я сгребла часть барахла с коек, часть вынесла на палубу и при полном параде поехала с агентом в аэропорт. Досмотр прошел быстро и четко. Снова мы были вдвоем. Вернулись на «Мазурку». Разместить гостей и организовать прием между пакетами было довольно трудно, тем более, что время исчислялось минутами. Однако было даже шампанское, подаренное мне на Новый год в Дурбане. Бутылка счастливо окружила Африку, выдержав штормы у двух мысов. Лучшего случая и более подходящей компании распить ее я не могла себе представить, хотя вино было теплым и пенилось не в хрустальных бокалах. Муж вместе с инспектором паном Самодинским проверил яхту и оборудование. Хорошо, что комиссия не вынесла мне выговор по поводу беспорядка на яхте, вероятно, из-за недостатка времени. Как раз настала пора ехать в аэропорт. На этот раз мы прощались более оптимистично — только до Лас-Пальмаса. Пустяк по сравнению с целым светом.

Для туристских удовольствий я смогла выделить в Кейптауне всего одно воскресенье. Меня повозили по окрестностям, показали центр старинного университета. Всюду было необыкновенно красиво, но мой мозг сверлила одна мысль: француженка Брижит Удри. Она также плыла вокруг света и тоже хотела, как Найоми Джеймс, опередить «Мазурку». Правда, действия Брижит не были столь таинственны, как у Найоми, но плыла она отлично и умно, так что пренебрегать ее умением и возможностями было нельзя. Яхта у нее была чуть больше «Мазурки». От коллеги по клубу я узнала, что 1 февраля Брижит вышла с Таити с намерением обойти мыс Горн — сама написала об этом в письме. Если затем она дойдет до острова Св. Елены, на котором уже была по пути в Кейптаун, то ее «кругосветка» будет закончена. Нам осталось преодолеть одинаковое расстояние, но француженка могла рассчитывать все время на сильные ветры. Для меня же полной неизвестностью являлся экваториальный пояс: если попаду в штиль, то могу потерять неделю и больше. Поэтому только немедленный выход из Кейптауна оставлял мне шанс на победу. И вместо еще одной воскресной прогулки я сделала заявку на досмотр. Яхта была в порядке, запасов воды и продовольствия приготовлено на три месяца.