ОЯШ - Леонид Антонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ворча на него, я схватил свой телефон, засунул его в карман, и хотел выйти из класса, но открыв дверь… Лбом ударился о какую-то невидимую преграду. Да ёпт твою мать! Медленно развернувшись, потирая ладонью лоб, я бросил злобный взгляд на этого парня.
- Не можешь выйти? Что ж, не спеши Кимура, ибо у меня есть к тебе серьёзный разговор. Сядь, пожалуйста.
Его спокойный голос просто въедался в мой мозг. Как же бесит! Этот тон… Если я ещё услышу хоть слово, у меня из ушей кровь пойдет! Нудятина… Сплошная нудятина!
- Кто ты, нахер, такой?
- Не переведённый ученик, как ты мог подумать. Просто мне нравится ваша форма. Она довольно удобная, - его голос… Сука, и ведь самое говённое, что если я сейчас проткну себе уши, то это не поможет, ведь его голос звучит в башке! – Можешь звать меня Наблюдатель.
- Наблюдатель, слышь… А ты можешь говорить не так монотонно?!
- Могу, но для этого… - парень вдруг исчез. Вот просто - взял и исчез! Растворился прямо в воздухе! Но уже через секунду, позади меня раздался очень знакомый голос, который я не слышал уже много лет… Пару лет в том мире, и всю жизнь в этом. – Мне придется поменять свой облик. Думаю, теперь мой голос будет звучать слаще для тебя, не так ли?
Медленно обернувшись, я увидел женщину тридцати пяти лет, с растрёпанными чёрными волосами, торчащими во все стороны, с милым личиком, родинкой под левым глазом, с грудью третьего размера, одетую в бежевую ночнушку почти до пят… Увидев её, я медленно попятился, пока не уткнулся спиной в парту, за которой сидел Миямото.
- Ты ведь помнишь её, Михаил? – произнёс голос женщины, который звучал в моей голове… Голос, от которого мне стало не по себе. – Помнишь?
- Т-ты… Знаешь, кем я был?
- Как я уже сказал, я – Наблюдатель. Я слежу за теми, кто… Скажем так, отличается от остальных. Ты никогда не думал, почему ты помнишь прошлую жизнь?
- Не задумывался над этим… Оно мне зачем? Мне и так неплохо живётся…
- Конечно, ведь помня, кем ты был, ты с огромной любовью относишься к своей кузине, боясь повторения того, что случилось тогда…
- Не напоминай, ублюдок, слышь! – рявкнул я. – Мне похер, кто ты, я ведь и врезать могу!
- Что ж, попытайся! – пожал плечами Наблюдатель, выглядевший как… ОНА.
Когда он произнёс эти слова, я злобно хмыкнув, бросился на этого ублюдка, не обращая внимания на то, что он похож на НЕЕ, ведь настоящая ОНА была уже давно мертва. Но как только я был уже рядом с Наблюдателем, целясь ему в рожу, я вдруг почувствовал сильную боль в голове, словно кто-то зажал её в тиски, а затем…
Затем всё вокруг меня изменилось!
Сначала была темнота, бесконечная, пугающая бездна, в которую я падал. Это напоминало мне падение в темноту, после того, как меня казнили, но через какое-то мгновение, все стало ещё более странным… И более пугающим для меня…
***
Я был семилетним мальчиком. Мальчиком, находившимся в просторной комнате, с деревянным полом, в которой стоял диван, стенка, заставленная посудой, книгами и какими-то фотографиями. Над диваном, на стене, висел до боли в сердце знакомый ковёр. Напротив дивана стояла большая тумба, на которой находился «пузатый» телек. А между этой тумбой и диваном…
На полу, прижимаясь к дивану спиной, сидела женщина, голова которой была зажата коленами ублюдка в чёрной кожаной куртке и шапочке-маске, в которой были лишь прорези для глаз и рта. Этот ублюдок, с усмешкой, держал в правой руке пистолет, дуло которого упиралось женщине в висок. У женщины из глаз лились слезы… Ведь её заставляли смотреть, как её собственную дочь насилуют двое! Тоже в кожаных куртках, со спущенными штанами, в таких же шапочках, которые закрывали их ебальники… Один спереди, другой сзади… А между ними была девочка двенадцати лет, полностью обнаженная… Ублюдки смеялись, и что-то говорили, но слов было не разобрать… У глаз из девочки же лились слезы, но она не могла смотреть, так как в её рту…
Чуть позади, дальше в комнате, в луже крови, лежало тело мужчины. Кровь из-под него просачивалась между досок…
Мальчика, которым я был, держал такой же ублюдок в кожаной куртке и маске. Он прижимал к виску дуло, нещадно давя его… Мальчик захлёбывался слезами, но не мог ничего сделать… Он лишь копил в себе злость, не думая ни о чем, и просто запоминал голоса ублюдков…
***
Снова чёрная бездна, после которой была другая сцена.
Теперь я уже был тринадцатилетним мальчиком, стоявшим в комнате, напоминающей кабинет. Диван, большой стол, на котором было разложено много папок, стояла фотография в рамочке. На диване лежало тело женщины, одетой в синий халат. У неё была дырка во лбу, из которой текла струйка крови. Её безжизненные глаза ничего не могли видеть…
Зато глаза мужчины, что сидел прислонившись спиной к столу, видели многое. Он был жив, хотя у него были прострелены обе ноги. И он с ужасом смотрел на меня, мальчишку, который держал за волосы девушку, сильно избитую и раздетую. Эта девушка была дочерью этого мужика… Кажется, ей было пятнадцать…
- Хочу, чтобы ты чувствовал тоже самое, что и я, - отчётливо слышал я голос, который был грубым, потому что лишь недавно начал меняться. Голос принадлежал мальчишке, которым я был, и который, сказав эти слова, приставил дуло пистолета с глушителем к виску девушки и нажал на спуск…
***
Опять недолгое падение в бездну и очередная сцена.
Кладбище. Солнце уже почти зашло за горизонт. Я по-прежнему был тринадцатилетним мальчишкой. Я был одет в кожаную куртку и джинсы. Под курткой, за пазухой, была кобура с пистолетом, а в руках я держал три букета. Огромных.
Я стоял у тройной могилы. Дмитрий, Анастасия и Полина Соболевы… Мужчина,
