Проводы на тот свет - Лев Корнешов

Рита сказала Тае, что всю себя посвятит сыну Марка, с которым прожила недолго, но была очень счастлива.

— Твой Алексей не от мира сего, — заливаясь слезами, сказала Рита Таисии. — Он удивительный человек, я думала, такие остались только на страницах романов наших писателей-идеалистов. И мой Марк о нем говорил, что первый раз встретил нормального в этой сдвинувшейся стране. Он ведь сильно переживал, Марк, что после сидения в чеченских горах его объявили чуть ли не предателем Родины. И говорил, что если бы тогда, в Чечне ему попался бы такой следователь, как твой Алексей, а не придурок, который таскал его на допросы и шил измену, вся его судьба повернулась бы по иному.

Рита бесконечно могла говорить о Марке, она не примирилась с мыслью, что его уже нет, он — на кладбище…

Генрих Иосифович предупредил Алексея, что судебная машина ехала-ехала и наконец добралась до них — через три дня будет рассматриваться в суде иск Алексея и Алевтины по наследству, оставленному покойными Ставровым и Брагиным.

— Да я и забыл уже про это, — удивился Алексей. — На кой ляд мне это наследство?

— Вы не хотите выполнить волю Оленьки? — очень удивился Генрих Иосифович. — А вы не подумали о том, что ей это тоже таки было не очень нужно? Но она, даже чувствуя опасность, решилась на крайние шаги. Почему?

— Не воспитывайте меня, Генрих Иосифович, — примирительно проговорил Алексей.

— Нет, я вам должен сказать… Вы наверное решили, что у меня нет других забот, кроме вашего похоронного бизнеса? Так они у меня, слава Богу, есть. Но я обещал… Оля не хотела оставлять дело своего отца и его друга Брагина в грязных руках. И ещё она не желала, чтобы обворовывали живых и тревожили вечный сон мертвых. У нас с вами, — чуть ли не патетически воскликнул юрист, — разные религии, но, мой молодой друг, и православные, и иудеи, и мусульмане едины в своем отношении к покойным. Они таки все по-разному представляют смерть, хоронят своих мертвых тоже все по своим канонам, но все они требуют уважения к мертвым и их памяти. И мне это очень понятно…

Юрист произнес маленькую речь, что было ему, обычно очень сдержанному человеку, не очень свойственно.

— Хорошо, вы меня убедили, Генрих Иосифович. Что от меня требуется?

— Придти на судебное разбирательство в качестве наследника уже Ольги Тихоновны Ставровой и доверенного лица Алевтины Артемьевны Брагиной. А говорить буду я — вы мне за это платите…

Но суд в назначенное время не состоялся — не явился Благасов, не было и его адвоката. Судья перенесла заседание на новый срок и велела поставить об этом Игоря Владимировича в известность под расписку.

Неожиданно Алексею позвонила Виолетта Петровна. Она явно нервничала.

— Алексей Георгиевич, зачем ты затеял этот суд? Ты все равно его проиграешь, а неприятностей наживешь воз и маленькую тележку.

— Ты о чем, Виолетта Петровна? — вроде бы удивился Алексей.

— Я тебя не понимаю… — напористо продолжала Виолетта. — Ты мне казался таким благородным! Игорь Владимирович так расстроился, что уже вторые сутки не объявляется ни дома, ни на даче…

— Но куда он мог исчезнуть?

— Не знаю… У него и раньше бывало, что в сложные периоды своей жизни он отправлялся в родной городок поклониться могилам родителей…

Алексею говорить с Виолеттой Петровной было сложно: в памяти, в дальних её закоулках остались воспоминания о странной и чудной ночи, когда они были близки. Пусть произошло это случайно, в уже отдаленные времена, но… Так уж он был устроен, Алексей: мог забыть имя женщины, с которой был близок, но помнил запах её волос, изгибы тела, слова, вырвавшиеся в неконтролируемые рассудком минуты.

— Откажись от своего заявления, или как это там называется, в суд, — потребовала Виолетта.

— Нет. Мне вообще кажется странным, что звонишь ты, а не господин Благасов. — Алексей положил трубку телефона.

Виолетта звонила из машины по мобильному, за рулем сидел Герман Михайлович Бредихин и ехали они к ней на дачу.

— Ни в какую, — сказала Виолетта Бредихину.

— Что же, он сам себе подписал приговор, этот придурок, — хмуро откликнулся Бредихин.

Дрогнувшим голосом Виолетта спросила:

— Что с Благасовым?

— Забудь.

Бредихин достал из кармана пиджака сложенный вчетверо листок бумаги:

— Вот подписанное Благасовым и заверенное в нотариальной конторе завещание на твое имя. Обрати внимание, дата месячной давности. Запомни её. Все запомни: дату, название нотариальной конторы, её адрес, фамилию, имя отчество нотариуса…

— Господи, Герман, ты меня пугаешь! — у Виолетты путались мысли, она сжалась на своем сиденье в жалкий комочек.

— Выше головку, девушка! — Бредихин делал вид, что напряженно всматривается в набегавшее под машину шоссе. — Ты не одна, я с тобой. Вскоре мы сможем расписаться.

— Ты не передумаешь? — спросила, цепляясь за его обещание, как утопающий за соломинку, Виолетта.

— Мы с тобой теперь навечно связаны, — без эмоций сказал Бредихин.

— Останови машину и обними меня, согрей, — попросила Виолетта. — Мне холодно и страшно.

— Обойдешься. — Бредихин даже не глянул на нее.

Несколько дней назад Виолетта Петровна рассказала ему о чемоданчике с золотом секты хлыстунов.

— И ты так долго об этом молчала? — удивился Бредихин.

— Я хотела убедиться, что мы любим друг друга и только после этого все тебе сказать, — объяснила Виолетта.

— Убедилась?

— Да, родной. Ты мой лучший мужчина, — Виолетта хотела польстить Герману Михайловичу, но тот съязвил:

— У тебя есть с кем сравнивать. Небось, полноценная рота наберется.

Виолетта решила не обижаться:

— Опыт — ценное достояние женщины. И ты умелым мне достался.

— Поговорили… — улыбнулся Бредихин. И требовательно спросил: — Где спрятан чемоданчик?

— Не знаю. Где-нибудь на даче. Квартиру я всю уже перевернула. А на даче его можно зарыть под любой куст.

— Найдем, — уверенно сказал Бредихин.

Он решил, что будет действовать без Мамая, самостоятельно — с какой такой стати делиться? Самовлюбленный, с жестокими причудами Рэм Спиридонович угнетал и подавлял его.

Подручные Бредихина схватили Благасова, когда тот выходил со «своего» кладбища. Произошло это просто. Парень, переодетый в форму охранного агентства «Харона», встретил Благасова у выхода и сообщил:

— Приехала Виолетта Петровна…

— Чего ей понадобилось? — удивился Благасов.

— Не знаю. Она просила вас подойти к машине.

Машина Виолетты действительно стояла крайней на стоянке с открытой задней дверью. Благасов приблизился к ней, наклонился и тут его сильно толкнули в спину, потянули за руки, дверь захлопнулась, машина с места взяла большую скорость.

Благасова привезли в глухой лесок в сотне километров от Москвы. Он узнал Бредихина, которого как-то мельком видел у Волчихина.

— Вы — Бредихин, — сказал Игорь Владимирович. — Но зачем, почему со мной так? Ведь мы всегда ладили…

Бредихин промолчал. Это была проверенная тактика: молчать, нагнетать тревогу, заставлять в ужасе ждать, что последует дальше.

— Сколько вам нужно, чтобы вы меня отпустили? — спросил Благасов.

Первая его мысль была о том, что его захватили в заложники и потребуют выкуп.

«Какой дурак все-таки, — подумал равнодушно Бредихин. — Стал бы я ему показывать себя, если бы предполагал отпустить с миром, но без баксов».

Он снова ничего не сказал. Приехали по лесной дороге на уютную полянку, в центре которой была вырыта глубокая яма.

— Это твоя могила, похоронщик, — Бредихин указал на яму. — Будешь лежать здесь, а не на своем уютном кладбище.

Благасов содрогнулся в ужасе. Ему стало страшно даже не при мысли о смерти, а от того, что его не похоронят по-человечески, а закопают в лесу среди всякой нечисти и по ночам к его могиле будет собираться-слетаться всякая гадость.

— Что я должен сделать? — дрожащим голосом спросил он.

— Да ничего особенного. У нас с тобой всего две проблемы. Первая — очень простая. Подпиши завещание на имя своей любимой супруги.

— Но она и так все получит… после моей смерти. Пусть только подождет немного…

— Не обязательно. Ты по закону имеешь право лишить её наследства и оставить все кому-то другому, допустим, новой бляди с Тверской. Поэтому давай-ка, господин похоронных дел мастер, подписывай…

Благасов подписал завещание, и Бредихин проверил, не дрогнула ли у него рука, даже сверил подпись с другой на каком-то документе. Все было в порядке.

— Где чемодан с казной хлыстунов? — резко спросил он.

Только теперь Благасов понял, зачем его схватили, и какую роковую для себя ошибку он совершил когда-то, разболтав сучке Виолетте про золото сектантов.