Юлий Цезарь - Глеб Благовещенский

Мы просто обязаны прервать рассказ Светония, поскольку он спешит перейти к погоне Цезаря за Помпеем. Между тем обращение Цезаря к сенату содержало необыкновенное по своему великодушию предложение, которое они, впрочем, крайне недальновидно для себя отвергли. Они отказали тому, кто, по сути, уже владел Италией!

(Немного статистики: имея при себе всего лишь пять тысяч триста человек войска, Юлий Цезарь подчинил себе всю Италию за каких-то два месяца!!!)

Позволим же теперь Плутарху описать все случившееся тогда в сенате:

«Рим он нашел в более спокойном состоянии, чем ожидал, и, так как много сенаторов оказалось на месте, он обратился к ним с примирительной речью, предлагая отправить делегацию к Помпею, чтобы достигнуть соглашения на разумных условиях. Однако никто из них не принял этого предложения либо из страха перед Помпеем, которого они покинули в опасности, либо не доверяя Цезарю и считая его речь неискренней.

Народный трибун Метелл хотел воспрепятствовать Цезарю взять деньги из государственной казны и ссылался при этом на законы. Цезарь ответил на это: „Оружие и законы не уживаются друг с другом. Если ты недоволен моими действиями, то иди-ка лучше прочь, ибо война не терпит никаких возражений. Когда же после заключения мира я отложу оружие в сторону, ты можешь появиться снова и ораторствовать перед народом. Уже тем, – прибавил он, – что я говорю это, я поступаюсь моими правами: ведь и ты, и все мои противники, которых я здесь захватил, находитесь целиком в моей власти“. Сказав это Метеллу, он направился к дверям казнохранилища и, так как не нашел ключей, послал за мастерами и приказал взломать дверь. Метелл, ободряемый похвалами нескольких присутствовавших, вновь стал ему противодействовать. Тогда Цезарь решительно пригрозил Метеллу, что убьет его, если тот не перестанет ему досаждать. „Знай, юнец, – прибавил он, – что мне гораздо труднее сказать это, чем сделать“. Эти слова заставили Метелла удалиться в страхе, и все потребное для войны было доставлено Цезарю быстро и без помех».

Это просто удивительно: Цезарь, по сути ставший уже властелином Италии, не желает гибели своему прежнему товарищу. Он готов пойти на компромисс. Скорее всего, Помпею бы он позволил сохранить не менее одного легиона солдат и препоручил бы ему что-то из провинциальных владений. Да, безусловно, для Помпея это было бы крахом всего. Однако, пойди сенаторы навстречу Цезарю и обратись они к Помпею, возможно, тот остался бы жив. Да, у него не было бы влияния над Римом, но он правил бы своими землями с помощью верных своих солдат. Непоследняя участь в свете, согласитесь!

Конечно, Помпей (будучи невероятно амбициозен и видя себя в мечтах владыкой если и не всего мира, то уж Рима – наверняка!) тоже мог отвергнуть предложение Цезаря о выработке приемлемых условий для перемирия (контраст между Римом и провинцией безмерен!), но благодаря низости сенаторов у него вообще не стало выбора, и он с того момента уже всецело был предоставлен своей горестной участи…

Возвращаясь к дальнейшим действиям Цезаря, нам известно, что «он направился против сильнейших войск Помпея, находившихся в Испании под начальством трех легатов: Марка Петрея, Луция Афрания и Марка Варрона; перед отъездом он сказал друзьям, что сейчас он идет на войско без полководца, а потом вернется к полководцу без войска». У Плутарха сказано, что «в Испании Цезарь не раз попадал в засады, так что его жизнь оказывалась в опасности, воины его жестоко голодали, и все же он неустанно преследовал неприятелей, вызывал их на сражения, окружал рвами, пока, наконец, не овладел и лагерями, и армиями».

Далее хочется обратить внимание читателей на суховатое замечание почтенного Светония: «И хотя его задерживали как осада Массилии (совр. Марсель. – Г. Б.), закрывшей ворота у него на пути, так и крайний недостаток продовольствия, вскоре он подчинил себе все».

Каких-то два десятка слов, мимолетно и небрежно упомянутая Массилия… Светоний оставляет нам загадку, уделяя этому событию столь скромное место. И даже не уделяя, какое там, а просто упоминая. А ведь осада Массилии может с полным правом считаться одним из выдающихся сражений гражданской войны! В подтверждение нашей версии позвольте предоставить слово самому Цезарю. В его поучительном труде «Гая Юлия Цезаря комментарии к гражданской войне» невероятным деталям этой осады уделено немалое место. Начальный этап осады был поручен Цезарем опытному Требонию. Он, горя желанием отличиться перед обожаемым властелином, с невероятной энергией приступил к осуществлению возложенной на него задачи:

«Тем временем Г. Требоний, который был оставлен для осады Массилии, начал с двух сторон подводить к городу плотину, подвижные галереи и башни. Одна из башен находилась в ближайшем соседстве с гаванью и с верфями, а другая была у ворот, через которые входили в город со стороны Галлии и Испании (в той части морского берега, которая прилегает к устью Родана). Дело в том, что Массилия почти с трех сторон омывается морем и только четвертая доступна с суши. Но и в этой полосе та ее часть, которая доходит до кремля, защищена от природы глубокой лощиной, и потому ее осада была бы продолжительной и трудной. Для производства осадных работ Г. Требоний выписал из всей провинции большое количество вьючных животных и рабочих и приказал доставить хворосту и лесу. Это позволило ему выстроить плотину в восемьдесят футов высотой.

Но в городе был издавна такой большой запас военных материалов и такие крупные метательные машины, что никакие галереи, покрытые прутьями, не могли выдерживать действия снарядов. Двенадцатифутовые колья с острыми наконечниками, выпускаемые из баллист самого крупного калибра, не только пробивали целых четыре слоя фашины, но и вонзались в землю. Поэтому галереи прикрывались связанными в ряд футовыми бревнами, соединенными друг с другом, и по ним проносили и передавали из рук в руки строительный материал. Впереди шла „черепаха“ в шестьдесят футов для выравнивания почвы. Она также была сделана из очень массивных бревен и прикрыта всем тем, что могло защищать ее от огня и камней. Но большие размеры осадных работ, высота стены и башен и множество метательных орудий замедляли все дело осады. Кроме того, альбики часто делали вылазки из города и пытались поджечь плотину и башни. Впрочем, наши солдаты без труда парализовали эти попытки и, со своей стороны, причиняя большие потери делавшим вылазки, отбрасывали их в город».

Задача Требония осложнилась тем, что Помпей, переживая об участи Массилии, решил отправить осажденным пополнение:

«Между тем Гн. Помпей послал на помощь Л. Домицию и массилийцам Л. Насидия с эскадрой в шестнадцать кораблей, часть которых была обита медной броней. Он шел Сицилийским проливом совершенно незаметно для Куриона, пристал к Мессане, воспользовался тем, что знатные граждане и сенат этого города были охвачены ужасом и бежали, и увел из тамошней верфи один корабль. Включив его в свою эскадру, он направился к Массилии и тайно выслал вперед быстроходную лодку, чтобы известить Домиция и массилийцев о своем приближении. При этом он настойчиво уговаривал их дать с помощью доставленных им подкреплений новое сражение флоту Брута.

Массилийцы со времени своей вышеупомянутой неудачи (провалившаяся попытка атаковать римлян вне стен города, в акватории. – Г. Б.) вывели из верфи старые корабли приблизительно в таком же количестве, как и прежде, и успели их починить и с большой тщательностью снарядить, тем более что у них не было недостатка в гребцах и кормчих. В эту эскадру они включили также рыбачьи лодки, покрыв их палубой для защиты гребцов от снарядов, и вооружили их стрелками и метательными машинами. К снаряженному таким образом флоту старики, женщины и девушки обратились со слезными мольбами помочь в последний час родному городу. Под их впечатлением экипаж сел на корабли с не меньшим воодушевлением и уверенностью, чем в предыдущем сражении. Ведь таков уже свойственный всем недостаток нашей человеческой природы, что вещи неожиданные и неизвестные внушают слишком большую самоуверенность или же слишком большой страх. Так случилось и тогда. Действительно, прибытие Л. Насидия возбудило в гражданах большие надежды и рвение. При первом же благоприятном ветре они вышли из гавани и прибыли в Тавроэнт (укрепленный пункт у массилийцев) на соединение с Насидием. Там они привели свой флот в боевую готовность, ободрили друг друга к бою и сообща наметили план военных действий. Правое крыло было отведено массилийцам, левое – Насидию.

Туда же поспешил и Брут. Его эскадра также увеличилась, так как к судам, построенным по распоряжению Цезаря в Арелате, прибавилось шесть кораблей, захваченных у массилийцев. За этот промежуток он починил их и вполне снарядил. Ободрив своих солдат и напомнив им, что они победили несломленного врага и теперь должны показать свое презрение к побежденному, он выступил против массилийцев, полный воодушевления и надежды на успех».