Паутина любви - Филиппа Карр

Я успела умыться и одеться к приходу доктора. Он сразу прошел к Тристану, и по выражению его лица я поняла, что наша тревога была не напрасной.

— Придется хорошенько заняться им! Это не пневмония… пока. Что ж, будем делать все возможное. Он крепкий мальчишка, но слишком еще мал… совсем малыш. Когда я его осматривал в прошлый раз, он выглядел уже неплохо.

— Я обнаружила его полностью раскутанным! — сказала няня. — Только в ночной рубашечке…

Мне не верилось в происходящее. Сначала погибла Дорабелла, а теперь под угрозой была жизнь ребенка? В этом доме таилось какое-то зло!

Матильда была глубоко озабочена.

— Бедняжка! Я думала, что у него просто простуда, и, по правде говоря, считала, вчерашний вызов доктора ненужным.

— А я рада, что мы вызвали его вчера! — заметила я.

— Теперь он видит, какие изменения произошли за сутки.

— Это… опасно?

— Доктор не исключает этого, все так неожиданно! Я чувствую… — Я отвернулась, и она взяла меня под руку.

— Я понимаю вас: одно за другим! Бывает в жизни такая полоса: кажется, все катится под откос!

— Няня зашла к нему рано утром и нашла его совершенно замерзшим. Он был весь раскрыт, а окно распахнуто настежь… прямо напротив колыбели!

— Это няня оставила его открытым?

— О, нет! Она ни за что бы не допустила такой оплошности: из окна дует прямо на колыбель, а она очень следит, чтобы не было сквозняков. Результат может оказаться катастрофическим. Слава Богу, она вовремя проснулась!

— Ну, одеяла ребенок мог разметать сам, но кто открыл окно?

— Няня говорит, что ничего не понимает, что укутала его так, что ему ни за что было не развернуться. И уж наверняка она не оставляла окно открытым! — Должно быть, все же оставила, видимо, забыла. Все-таки возраст…

— Я никогда не думала о ее возрасте, она управляется ничуть не хуже, чем раньше. За Тристаном она ухаживает, как и за нами. Она очень внимательна!

Матильда пожала плечами.

— Во всяком случае, это произошло, теперь главное — выходить Тристана. Доктор Льюс очень опытный, и он сделает все возможное. Как вы думаете, мне можно проведать Тристана?

— Я не знаю, каковы распоряжения доктора. Давайте поднимемся и спросим няню.

К двери детской подошла нянюшка Крэбтри.

— Я наблюдаю за ним! Будут изменения к худшему — сразу же вызову доктора!

Матильда была поражена:

— Неужели дела настолько плохи?

— Его нельзя оставлять без присмотра! Мисс Виолетта, вы здесь нужны.

— Ваш друг… — начала Матильда.

Я совсем забыла про Ричарда! Я взглянула на часы. Была половина десятого, а я обещала быть готовой к десяти.

— Вам следует прогуляться и провести приятно день, — сказала Матильда.

— Я не могу провести день приятно, я все время буду думать о Тристане!

— Вас следовало бы остаться, мисс Виолетта, — настаивала няня Крэбтри. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь заходил сюда и раскрывал окна!

Она глядела рассерженно и решительно. Мы с Матильдой обменялись взглядами, и я сказала:

— Понимаете, он действительно серьезно болен… Она на цыпочках подошла к колыбели.

— Ах, бедняжка! Он и в самом деле плохо выглядит.

— Я его выхожу! — заявила няня Крэбтри. — А уж если узнаю, кто раскрывает окна в детской, я знаю, что с ним делать! — Она повернулась ко мне. — И чтобы он раскрывался, я не хочу: его нужно держать в тепле. Во второй половине дня доктор зайдет взглянуть на него.

— Если я могу оказать какую-то помощь… — предложила Матильда.

— Вы очень любезны, миссис Льюит, но мы как-нибудь сами справимся! — заявила няня.

Матильда беспомощно взглянула на меня. Сказав няне, что вернусь через минуту, я вышла вместе с Матильдой.

— Вам не следовало бы разочаровывать этого милого молодого человека, — сказала она. — Я могла бы помочь няне, а вы прогулялись бы вместе с вашим другом.

— Это невозможно, я должна знать, что здесь происходит! Я позвоню ему и все объясню.

Я так и сделала. Ричард был удивлен, разочарован и рассержен. Я прекрасно понимала его: он совершил такое путешествие ради встречи со мной. Я уже разочаровала его вчера, а теперь еще и это… Сказав, что заедет к нам во второй половине дня, он повесил трубку.

Мне было жаль, но всерьез меня заботил лишь Тристан. Я понимала, что его состояние опасно. Доктор сказал вполне достаточно, а то, что он собирался нанести сегодня повторный визит, подтверждало худшие опасения.

Мы с няней Крэбтри сидели в детской, ежеминутно бросая взгляды на колыбель. Если ребенок начинал беспокоиться, нянюшка тут же оказывалась возле него, бормоча нежные слова и поправляя постельку.

Разговаривая со мной, она выражала возмущение. Кто-то вошел в комнату и раскрыл окно. Зачем? Может быть, кто-нибудь из помешанных на свежем воздухе людей, которые считают, что всякая атмосфера нездорова, за исключением той, что сбивает вас с ног и заставляет синеть от холода? Если бы она узнала, кто открыл это окно, она бы уж позаботилась, чтобы этого человека и близко не было возле детской! — Я все думаю… взять и открыть окно, зачем?

На этот вопрос у меня не было ответа, и я припомнила, что Матильда намекала на то, будто няня уже старовата и могла сама забыть открытое окно. Нет, это невозможно! Няня сама тщательно укутала Тристана, а доктор особенно подчеркнул, что ребенка нужно держать в тепле.

Но кто? Кто-нибудь из служанок явился туда после того, как няня Крэбтри оставила Тристана на ночь? Это было смехотворно, но, может, она что-то принесла… решила, что в комнате душно и открыла окно? Нет, никто бы такого не сделал! Неужели действительно няня Крэбтри забыла закрыть окно? Так или иначе, но это произошло, и результат был налицо.

Всю первую половину дня мы провели возле Тристана. Няня Крэбтри сказала, что мы не оставим его ни на минуту. Если ей нужно было покинуть ненадолго комнату, возле ребенка обязательно должна была находиться я.

Ричард приехал во второй половине дня и попросил съездить с ним в отель. Я отказалась, заявив, что не смогу ни на чем сосредоточиться, я постоянно буду думать о происходящем здесь.

Матильда предложила Ричарду остаться на обед, и он согласился. Я спустилась вниз, зная, что в случае необходимости няня тут же вызовет меня. Доктор уже был и сказал, что состояние ребенка, по крайней мере, не ухудшилось.

Настроение было тягостным. К нам присоединился Дермот. Его лицо было изможденным и осунувшимся. Гордон пытался как-то развлечь Ричарда, поддерживая разговор о поместье, юриспруденции и ситуации в Европе. Я была рада, когда обед закончился.

Сразу после обеда Ричард решил вернуться в Лондон, хотя раньше он собирался уехать туда в воскресенье, а в Лондоне ему совершенно необходимо было оказаться в понедельник.