Все-все-все школьные-прикольные рассказы - Кир Булычев

зовут?», — наконец закончила чирканье Шифра. — Я буду называть ваши прозвища, а вы — говорить настоящее имя.

— Отличная идея, — похвалила Елена Гавриловна. — А то вы, похоже, совсем забыли имена друг друга. Только по фамилиям и кличкам называете!

— Первое слово по горизонтали, — начала Шифра. — Тряпка!

— Я! — с готовностью вскочил постоянно опаздывающий на уроки Тряпкин.

— Молодец! Знаешь своё прозвище! — усмехнулась Елена Гавриловна.

— Даю пять секунд! — Шифра посмотрела на часы. — Кто назовёт настоящее имя Тряпки?

— Дряпка! — глупо хихикнула с последней парты Пробкина, у которой было целых две клички — Пробка и Дуля.

— Сама ты Дряпка! — оскорбился Тряпка. — Сашок я!

— Как неуважительно ты себя называешь! — Елена Гавриловна взяла с полки «Словарь имён». — «Александр» обозначает «Защитник людей». Великие, почитаемые во всём мире герои носили это имя! И уж точно они никогда не опаздывали.

Тряпкин пожал плечами, затем приосанился и важно сел на место, всем своим видом показывая, что теперь он исключительно Александр, а не Сашок. И уж тем более не Тряпка. И, может, даже опаздывать перестанет.

Шифра вписала в клеточки «Александр» и продолжила:

— Кулак! Пять секунд на размышление!

Мы дружно повернулись в сторону известного на всю школу драчуна Заковыкина. Но никто не знал его имя.

— Признавайся, как тебя зовут, — через пять секунд напомнила Шифра.

Но Заковыкин молчал, как воды в рот набрал. Похоже, он и сам забыл.

— Может, Ричард — Львиное Сердце? — предположила Пробка-Дуля. — Классно звучит!

— Нет! — мотнул головой Кулак.

— Серёга? Федька? Тёмка? — посыпались подсказки со всех сторон.

Но Заковыкин только отмахивался и напряжённо шевелил бровями.

— Мирослав я, — наконец пробурчал он.

— Замечательное имя! — воскликнула Елена Гавриловна. — На старославянском языке оно означает «Прославляющий мир». А ты что на переменках прославляешь?

Заковыкин покрутил кулаками, вздохнул и опустил голову.

…В общем, занятный кроссворд получился.

Отличницу по кличке Колобок-молоток, как выяснилось, зовут Агата. Она узнала, что её имя значит «Добрая». Может, будет теперь конфетами делиться? А то принесёт большущий кулёк и хрустит втихаря под партой.

Хлюпик, всем на удивление, оказался Валентином, в переводе с латинского — «Здоровяком».

У Камышова по кличке «Мышка» обнаружилось имя «Андрей». Или «Мужественный» в переводе с греческого.

Суматошная Вертячка оказалась Галиной или, по словарю, «Спокойной, безмятежной». Вертячка даже рот открыла от неожиданности и перестала вертеться. На целую секунду.

— Ну а как зовут нашу Дулю? — Шифра приготовилась заполнить последний ряд клеток.

Мы, конечно опять не угадали. И Дуля-Пробка гордо представилась:

— Я — София!

— Значит, ты — Мудрая! — в очередной раз заглянула в словарь Елена Гавриловна.

Тут мы ка-а-ак захохочем! Ведь Дулька только и делала, что получала двойки и говорила по любому поводу: «Вот тебе дуля с маком!» Уж никак ей не подходило имя «Мудрая»!

Наконец все клетки кроссворда были заполнены. И мы прочитали в вертикальном столбике: «Евгения».

— Разве у нас есть Евгения? Кто это? — удивились мы.

— Раз, два… — начала отсчитывать Шифра. — Пять! — И торжественно объявила: — Это я! Прошу меня называть только так!

— «Евгения» означает «Благородная», — разъяснила Елена Гавриловна. — Жаль, что сегодня мы разобрались не со всеми именами. Но надеюсь, вы теперь будете называть друг друга как положено. Ведь не зря людям даются имена!

Все радостно закивали, зашумели. А Суслик и Артемон, оказавшиеся Василием и Никитой, или, в переводе с греческого, Царём и Победителем, предложили:

— А давайте Шифру звать «Благородная». Может, списывать будет давать! А начнёт вредничать — снова станет Шифрой!

— Правильно! — зааплодировали мы.

Искусство чтеца

На урок литературы учительница Елена Гавриловна пришла со своим маленьким сыном Женечкой — дома не с кем было оставить.

— Сиди тихо! Можешь порисовать, — Елена Гавриловна положила перед малышом блокнот, фломастеры и обратилась к нам:

— Друзья! К сегодняшнему уроку вы подготовили стихи о природе. Прошу вас читать выразительно, с чувством, чтобы стихи произвели должное впечатление — в этом заключается искусство чтеца. Кто начнёт? Есть желающие?

— Я желающая! — вызвалась Алиса Трякилева.

— Замечательно! Выходи к доске, — пригласила учительница.

— Фёдор Иванович Тютчев! «Весенняя гроза»! — громко и отчётливо, как настоящий чтец, объявила Алиска. А потом вдруг стала читать тихо-тихо, на одной ноте и совсем без пауз:

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний первый гром,

Как бы резвяся и играя,

Грохочет в небе голубом…

К концу стихотворения Алиску почти совсем не было слышно. Ну прямо мышка пищит, а не чтец выступает! Мы чуть не заснули.

— Алиса, такое чтение никаких эмоций не вызывает. Кроме желания узнать, что стряслось с твоим голосом, — покачала головой Елена Гавриловна. — Никого ты не убедила, что любишь весеннюю грозу.

— А я и не люблю её! — у Алиски снова прорезался задорный голосок. — Промокнешь насквозь, и всё! Или вообще молнией ударит, если спрячешься от дождя под одиноким деревом!

— Но поэт-то восхищался грозой, — возразила Елена Гавриловна. — А настоящий чтец доносит до слушателей чувства поэта во всей полноте. Садись и не забывай брать зонт, когда идёт дождь.

Алиска направилась к своей парте, а маленький Женечка мигом нарисовал на листочке зонтик и сунул ей в руку.

— Кто следующий? — спросила Елена Гавриловна и тут же сама предложила: — Давайте послушаем Костю Зябликова. Представь себе, Зябликов, что ты — артист и выступаешь на концерте. Читай так, чтоб за душу брало!

Зябликов пожал плечами и пошёл к доске. А я подумал: «Ну какой из Костика чтец! Его даже на переменке еле слышно! Снова мышка сейчас запищит или комар».

И действительно, Зябликов застенчиво прошептал:

— Александр Сергеевич Пушкин. «Зимний вечер».

Потом он зажмурился, наверное, чтоб войти в образ чтеца, сцепил пальцы в замок и ка-а-ак затянет громко и заунывно:

Бу-у-уря мгло-о-ою небо кроет,

Ви-и-хри снежные крутя…

При каждом ударном слоге Зябликов приподнимался на цыпочки и раскачивался.

То, как зверь, она завоет…

И Зябликов зловеще завыл: «У-у-у!» в точности, как собака Баскервилей на болоте из «Приключений Шерлока Холмса».

То заплачет, как дитя…

И Зябликов жалобно захныкал: «Уа-уа-уа!»

Мы хохотали, как сумасшедшие. А Костик, не обращая ни на кого внимания, — вот что значит, перевоплотился! — продолжал:

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит…

Зябликов выхватил из кармана газету и с остервенением