Блеск и нищета куртизанок. Евгения Гранде. Лилия долины - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О-о! — вскричал Контансон. — Это он получил триста франков в день ареста Эстер, он сидел тогда в фиакре! Я запомнил эти глаза, этот лоб, эти щербинки от оспы.
— Ах! Какое приданое было бы у моей бедной Лидии! — вскричал Перад.
— Ты можешь оставаться набобом, — сказал Корантен. — Чтобы иметь свой глаз в доме Эстер, надобно ее связать с Валь-Нобль. Эстер и была настоящей любовницей Люсьена де Рюбампре.
— Они уже ограбили Нусингена больше чем на пятьсот тысяч франков, — сказал Контансон.
— Им нужно еще столько же, — продолжал Корантен. — Земля де Рюбампре стоит миллион. Папаша, — сказал он, ударяя Перада по плечу, — ты можешь получить больше ста тысяч, чтобы выдать замуж Лидию.
— Не говори так, Корантен. Если твой план провалится, не ручаюсь, на что я буду способен…
— Как знать, не получишь ли ты их завтра! Аббат, дорогой друг, чрезвычайно хитер, мы должны лизать ему копыта, это дьявол высшего чина; но он у меня в руках, он человек умный, он сдастся. Постарайся быть глупым, как набоб, и ничего не бойся.
Вечером в тот же самый день, когда истинные противники встретились лицом к лицу на месте поединка, Люсьен поехал в особняк де Гранлье. Салон был полон гостей. Герцогиня приняла Люсьена чрезвычайно милостиво и на глазах всего общества снизошла до разговора с ним.
— Вы совершили небольшое путешествие? — сказала она.
— Да, сударыня. Моя сестра, желая облегчить мне возможность жениться, пошла на большие жертвы, и поэтому я мог выкупить землю де Рюбампре и восстановить наши былые владения. Мой парижский адвокат оказался ловким человеком, он уберег меня от требований, которые могли бы ко мне предъявить владельцы земель, если бы узнали имя покупателя.
— А есть ли там замок? — сказала Клотильда с радостной улыбкой.
— Там есть нечто похожее на замок; но разумнее было бы воспользоваться им как материалом для постройки нового дома.
Лицо Клотильды сияло от удовольствия, в ее глазах светилась любовь.
— Вы сыграете сегодня роббер с моим отцом, — сказала она ему совсем тихо. — Надеюсь, что через две недели вы будете приглашены к обеду.
— Ну что же, любезный господин де Рюбампре, — сказал герцог де Гранлье, — вы, говорят, выкупили ваши родовые земли, поздравляю вас! Вот ответ тем, кто награждал вас долгами! Люди нашего круга могут иметь долги точно так же, как имеют долги Франция или Англия; но, видите ли, люди без состояния, выскочки, не могут позволить себе такой образ действий…
— Ах, господин герцог, я должен еще пятьсот тысяч франков за свою землю!
— Ну что же, надобно жениться на девушке, которая их принесет, но вам трудно будет сделать такую богатую партию в нашем предместье, где дают мало приданого дочерям.
— Вполне достаточно и имени, — отвечал Люсьен.
— Нас только три игрока в вист: Мофриньез, д’Эспар и я; желаете быть четвертым? — сказал герцог, указывая Люсьену на ломберный стол.
Клотильда подошла к столу, чтобы посмотреть, как отец играет в вист.
— Она отдает их в мое распоряжение, — сказал герцог, слегка похлопывая по рукам дочери и глядя в сторону Люсьена, хранившего серьезность.
Люсьен, партнер господина д’Эспар, проиграл двадцать луидоров.
— Милая мама, — сказала Клотильда, подойдя к герцогине, — он поступил умно, проиграв отцу.
В одиннадцать часов, обменявшись уверениями в любви с мадемуазель де Гранлье, Люсьен вернулся домой и лег в постель с мыслью о полной победе, которую он должен был одержать к концу месяца; он не сомневался, что будет принят в качестве жениха Клотильды и женится перед великим постом 1830 года.
На другой день, когда Люсьен покуривал после завтрака сигареты в обществе Карлоса, имевшего с некоторых порвесьма озабоченный вид, доложили о приходе господина де Сент-Эстев (какая насмешка), желавшего говорить с аббатом Карлосом Эррера или с господином Люсьеном де Рюбампре.
— Сказали там внизу, что я уехал? — вскричал аббат.
— Да, мсье, — отвечал грум.
— Ну что ж, прими этого человека, — сказал он Люсьену, — но будь осторожен, ни слова лишнего, ни жеста; это враг.
— Ты все услышишь, — сказал Люсьен.
Карлос вышел в смежную комнату и через щель в двери видел, как вошел Корантен, которого он узнал только по голосу, настолько этот безвестный гений владел даром превращения! В эту минуту Корантен был похож на престарелого начальника какого-нибудь отдела в министерстве финансов.
— Я не имею чести быть с вами знакомым, сударь, — сказал Корантен, — но…
— Простите, что я вас перебиваю, сударь, — сказал Люсьен, — но…
— …но речь идет о вашей женитьбе на мадемуазель Клотильде де Гранлье, которая не состоится, — сказал тогда Корантен с живостью.
Люсьен сел и ничего не ответил.
— Вы в руках человека, который хочет и может без труда доказать герцогу де Гранлье, что земля де Рюбампре оплачена деньгами, которые один глупец дал вам за вашу любовницу, мадемуазель Эстер, — продолжал Корантен. — Легко найти копию приговора, согласно которому мадемуазель Эстер подверглась судебному преследованию, имеются способы принудить говорить д’Этурни. Все эти чрезвычайно ловкие проделки, направленные против барона, будут разоблачены… Но время еще не упущено. Дайте сто тысяч франков, и вас оставят в покое… Мое дело здесь — сторона. Я только поверенный в делах тех, кто идет на шантаж, вот и все!
Корантен мог говорить целый час. Люсьен курил свою сигарету с самым беспечным видом.
— Сударь, — отвечал он, — я не желаю знать, кто вы такой, ибо люди, которые берут на себя подобные поручения, не имеют имени, для меня по крайней мере. Я позволил вам спокойно говорить: я у себя дома. Вы, по-моему, не лишены здравого смысла, выслушайте хорошенько мои соображения.
Наступило молчание, Люсьен не отводил своего ледяного взгляда от устремленных на него кошачьих глаз Корантена.
— Либо вы опираетесь на вымышленные факты и мне нет нужды беспокоиться, — снова заговорил Люсьен, — либо вы правы, и тогда, дав вам сто тысяч франков, я предоставляю вам право столько раз требовать у меня по сто тысяч франков, сколько ваш доверитель найдет Сент-Эстевов, чтобы посылать ко мне за деньгами… Короче, чтобы сразу покончить с этим, знайте, почтенный посредник, что я, Люсьен де Рюбампре, никого не боюсь. Я не имею отношения к грязным делишкам, о которых вы говорили. Ежели семейство де Гранлье станет капризничать, найдутся другие молодые девушки из высшей знати, на которых можно жениться. Да, в сущности, я ничего не проиграю и оставшись холостым, тем более если я торгую, как вы полагаете, белыми рабынями столь прибыльно.
