Страсть к игре - Сильвия Дэй

Фыркнув, Сент-Джон поднес бокал к губам и осушил его. В случае с леди Уинтер сердце повелевало им, а не мозги, в этом и заключалась проблема. Как это ни печально, но он любил ее, эту изменницу, эту распутную блудницу и обольстительницу Иезавель, образ жизни которой, сами средства существования зависели от того, скольких мужчин она сумеет вознаградить единственным доступным ей способом.

Раздавшийся стук в дверь отвлек пирата от слезливо-сентиментальных размышлений.

– Войдите, – пригласил он.

Дверь открылась, и тут его пульс забился в бешеном, страстном ритме при виде вернувшейся возлюбленной.

Сколько времени прошло? Взгляд, брошенный на часы на каминной доске, сообщил ему – почти два часа.

Мария смотрела на него взглядом, исполненным чистой радости, который красноречиво говорил, что она ощущает то же самое, что она любит его. На лице Ледяной Вдовы сияла обворожительная улыбка. Мария была в плаще, черный капюшон обрамлял и подчеркивал изысканную красоту ее лица, с огромными темными глазами и пухлыми алыми губами.

Кристофер тяжело вздохнул, затем приблизился к ней, подойдя сзади. Положив руки на укрытые плащом плечи, он вдохнул ее запах – теплый, призывный аромат цветущей женщины.

– Мне было грустно без тебя, так не хватало тебя, – пробормотал он, тронув пальцами застежки у нее на шее.

– Ты всегда будешь встречать меня в одних бриджах?

«Всегда», – подумал Кристофер. Ему нравилось это слово. Разве для них еще существовала вероятность какого-то совместного будущего?

– А тебе нравится именно так? – Сент-Джон расстегнул плащ, снял капюшон с ее головы, плащ Марии соскользнул на пол к их ногам.

– Я вообще-то предпочла бы тебя увидеть голым, – парировала она.

– И я, я тоже хочу этого. – Он тут же принялся раздевать ее, заметив про себя, насколько легче это получается в трезвом виде. Его пальцы проворно двигались, быстро расстегивая пуговицы и развязывая ленты. – Как ты провела день после моего ухода? – поинтересовался Кристофер, с тревогой взглянув ей в глаза. Он хотел слышать правду.

– Мне было одиноко. Я тосковала без тебя.

Руки Кристофера замерли. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить чувство нежности, вспыхивающее белым пламенем при ее словах. В голове он вновь пережил весь день – как они занимались любовью, как Мария полностью открылась ему, и ее настороженный, почти испуганный взгляд, когда она приехала за ним, и как она задрожала, когда он коснулся ее, и растаяла, когда он поцеловал ее.

Когда они окажутся в постели, они уже будут практически раздеты, не считая нижней одежды.

– У меня готова куча деликатесов, чтобы угостить тебя, – бормотал Кристофер, целуя красноватый шрам на ее плече, – и цветы, чтобы порадовать тебя. Я не собирался начинать вечер с постели, но оказалось, что мы с тобой просто не можем иначе.

Руки Сент-Джона скользнули в разрез ее платья на спине, обвились вокруг тела и подхватили груди сквозь тонкую рубашку. Обнаружив, что соски уже затвердели, он принялся пощипывать их кончиками пальцев, именно так, как ей особенно нравилось.

Мария с тихим стоном откинула голову назад, на его плечо.

– Я люблю твою грудь, – прошептал он ей на ухо. – Сегодня вечером я буду сосать ее, пока ты не кончишь, а мой член будет трудиться глубоко в твоем теле. Помнишь те ощущения? С какой силой ты вцепилась в меня? – Он поиграл бедрами. – Мой член поднимается при одном воспоминании об этом.

– Кристофер! – Было что-то очень печальное и жалобное в тоне, каким она произнесла его имя. Казалось, сама атмосфера вокруг них пропиталась неизбывной меланхолией.

Торопясь овладеть Марией, Кристофер резко дернул вниз ее платье, разодрав его на спине. Крошечные, обтянутые тканью пуговки веером разлетелись в разные стороны.

– Глядишь, из-за тебя скоро мне нечего будет надеть, – сказала она смеясь, однако ее прерывистое дыхание выдавало ее страстное желание, молчаливое требование, чтобы он поскорее взял ее. Он, конечно же, знал это, и даже подозревал, что относительно легкое согласие Куинна прекратить их с Марией сексуальную связь привело несчастного ирландца к окончательному крушению. Но кто знает, возможно, если бы ирландец добивался Марии с большим упорством и настойчивостью, ее бы не было сейчас здесь, в доме Кристофера.

При этой мысли его нетерпение возросло до предела, и он с большей яростью принялся рвать прямо на ней бантики и тесемки платья. Ее сорочка лопнула с громким треском, Мария обернулась и очутилась в его объятиях, ее обнаженная грудь крепко прижалась к его голой груди. Он подхватил Марию, оторвав ее ноги от пола, и впился поцелуем в жадно раскрытые, теплые, ищущие губы.

Она обхватила ладонями его лицо; мягкие губы лихорадочно целовали его щеки, шею. Отчаянная безнадежность… Он ощущал ее вкус, чувствовал в ускоренном беге собственной крови.

Быстрым шагом, почти бегом он добрался до постели, бросил Марию на кровать, срывая с себя бриджи.

– Раздвинь ноги.

Настороженность и опаска промелькнули у нее и глазах, Кристофер знал почему. Он не оставлял ей шанса затаиться.

Освободившись от последнего предмета одежды, Кристофер прыгнул к ней в постель, ухватил ее за колени и широко распахнул их. Мария отчаянно боролась, но он не давал ей пощады и, зажав ее бедра, приник к ее жаркому лону губами.

– Нет! – выкрикнула она, вцепившись руками в его волосы. – Только не так…

Мария застонала и выгнулась, непрерывно умоляя его прекратить это и начать действовать членом, дать ей время собраться и не ощущать себя столь уязвимой и беспомощной. Последнее она, конечно же, не говорила вслух, но он знал эго.

Кристофер также прочувствовал момент, когда его возлюбленная открыла глаза и увидела зеркало на потолке над кроватью, потому что она задохнулась и вся напряглась.

– Ну, как тебе зрелище, нравится? – промурлыкал он.

Мария смотрела на непристойную картинку в зеркале. Золотистая голова Кристофера у нее между бедер, ноги, закинутые ему на плечи… Она была просто потрясена увиденным. С остекленевшим взглядом, залитая краской смущения, она даже отдаленно не напоминала себе ту мрачную, собранную и решительную даму, которую обычно видела в зеркале дома. Женщина, которую она видела сейчас, была поглощена наслаждением, подаренным человеком, которого она жаждала с неистребимым, почти животным желанием. Ужасно, но это был человек, который разыскал ее с единственной, конкретной целью – отправить на виселицу вместо себя.

Мария подумала, что может простить ему это, сознавая, что и сама она приехала к нему с бесчестной целью. Она понимала, сколько людей рассчитывали на него, – от него зависела их жизнь, он давал им средства к существованию. И что именно ради них он должен был сохранить свою жизнь. Кристофер и пальцем не пошевелил бы ради самого себя.