Брачные игры - Джейн Фэйзер

– О, мы с Максом только что выиграли роббер, – уведомила Констанс с плохо скрытым самодовольством. – Вряд ли отец с графиней жаждут нового поражения сегодня вечером.

– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, помяни мое слово. – Лорд Дункан погрозил дочери пальцем, прежде чем снова повернуться к гостю. – Ну что, сбор отменяется?

– Боюсь, что так, – вздохнул лорд Беренджер.

– Ладно, не переживайте, – успокоил его лорд Дункан на удивление жизнерадостным тоном. – Садитесь, дружище, – указал он на диван, где сидела Лаура, все еще погруженная в свою книгу, а сам расположился напротив, рядом с графиней, и обратился к ней: – Вы ведь не собирались завтра охотиться, моя дорогая?

– Нет, охота не относится к числу моих любимых занятий, – улыбнулась графиня.

Сестры обменялись выразительными взглядами. Нежелание графини участвовать в завтрашней охоте, похоже, объясняло тот удивительный факт, что их отец так быстро оправился от разочарования.

– О, я вижу, вы читаете Данте, мисс Делла Лука, – заметил лорд Беренджер, склонившись, чтобы заглянуть в книгу, которую Лаура держала в руках. – И по-итальянски. Я всегда считал, что литературные произведения много теряют при переводе.

– Несомненно. – Лаура подняла на него удивленный взгляд. – Вы поклонник Италии, милорд?

– Я прожил там три года, – проговорил он. – Во Флоренции, когда учился в университете.

Глаза Лауры расширились.

– Firenze, – вздохнула она. – Мой дом. – Она прижала ладонь к своей плоской груди. – Прекрасный город, он живет в сердце каждого, кто имел счастье его посетить, не правда ли? Полагаю, вы говорите по-итальянски?

Он ответил ей на беглом итальянском. Лаура с явным наслаждением внимала, кивая и улыбаясь, затем защебетала на том же языке, размахивая руками, словно дирижировала оркестром.

Кто бы мог подумать, что Джордж Беренджер, добродушный и простоватый сельский помещик, обладает такими скрытыми глубинами, изумлялась Честити, наблюдая за ними. А что, если обратить создавшуюся ситуацию на пользу брачному агентству? Она взглянула на Пруденс, гадая, не пришла ли ей в голову та же мысль. Пруденс подняла брови, затем встала из-за стола с нардами, где они играли с Сарой, и с небрежным видом направилась к фортепиано.

– Хочешь сыграть, Пру? – спросила Констанс, следуя за ней. – Может, составим дуэт?

– Я буду переворачивать ноты, – рассудила Честити, присоединившись к сестрам. – Есть какие-нибудь идеи? – шепнула она, перебирая ноты как бы в поисках нужной мелодии.

– Да, но как мы заманим его в Лондон? – осведомилась Констанс, тоже делая вид, что просматривает стопку нот.

– Если мы обеспечим им регулярные встречи в течение следующих двух недель, можно надеяться, что об остальном они позаботятся сами, – прошептала Пруденс.

– Может, пригласить его к нам на ленч завтра утром, раз охота отменяется? – предложила Честити. – Он наверняка скучает, привязанный к дому, без семьи и друзей. Посадим их рядом за столом.

– О чем вы шепчетесь?

Сестры подпрыгнули, виновато воззрившись на Дугласа, появившегося сзади.

– О музыке, – сообразила Честити. – Никак не можем найти нужные ноты. Не понимаю, куда они запропастились.

Она обернулась к остальной компании и поспешно спросила:

– Лаура, вы поете... возможно, по-итальянски?

– Разумеется, – молвила та. – Все великие музыкальные произведения созданы итальянцами. Взять хотя бы оперу... Только итальянцы могут писать оперы. Вы согласны, лорд Беренджер? – Она вперила в него свои бледно-голубые глаза.

– О, это язык оперы, – с воодушевлением откликнулся тот и, к величайшему изумлению присутствующих, поднялся со своего места и разразился арией из «Дон Жуана».

Лаура восторженно взирала на него, прижав сцепленные руки к груди, а когда он закончил, несколько изумленный собственным порывом, зааплодировала с возгласами:

– Браво! Браво, синьор!

– Боже правый, дружище, – слабым голосом произнес лорд Дункан. – Никогда не думал, что вы способны на такое.

– О, я учился оперному пению, то есть брал уроки во Флоренции, – признался лорд Беренджер, смутившись. – Юношеское увлечение, так сказать. Но после смерти отца пришлось вернуться в Англию и взяться за управление поместьем. На всякие глупости просто не оставалось времени. – Он снова сел и вытер вспотевший лоб большим клетчатым платком.

– Глупости, милорд? – переспросила Лаура. – Не могу с вами согласиться, ведь вы говорите о прекраснейшей музыке мира. И у вас замечательный голос. Как печально, что, имея такую возвышенную душу, вы вынуждены вести прозаическое существование. – Она обвела рукой, указывая на типично английское окружение, лишенное, с ее точки зрения, всякой поэзии. – Погубить такой талант... Какая трагедия!

– Ну, я не стаи бы называть мою жизнь трагедией, мисс Делла Лука, – прервал он ее.

– О, не отрицайте, милорд, и прошу вас, зовите меня Лаурой. – Она схватила его руку и сжала ее в своих ладонях.

– Кажется, ставки дотторе пошли вниз, – шепнула Честити, забыв о Дугласе, все еще стоявшем рядом.

– И что означает ваше замечание? – справился доктор у Честити.

– О, ничего, – подавила она смешок. – Абсолютно ничего.

Дуглас прищурился, продолжая подозрительно смотреть на нее. Пруденс села за пианино и ударила по клавишам.

– Будут какие-нибудь пожелания? – громко обратилась она к обществу.

Глава 16

– Что все-таки означало твое остроумное замечание насчет дотторе? – задал Дуглас вопрос Честити позже вечером, когда лежал на ее постели, облаченный в халат. Подложив под голову руки, он лениво наблюдал, как она раздевается. – Только не повторяй «ничего», да еще с невинным видом.

Честити, занятая тем, что расстегивала нижнюю юбку, оглянулась на него.

– Да ничего особенного, – успокоила она. – Просто семейная шутка.

– Ну, если она касается меня, то едва ли ее можно считать семейной, – настаивал Дуглас.

– А с чего ты взял, что она касается тебя? – Она стянула сорочку через голову.

– Насколько мне известно, я здесь единственный дотторе. – Он любовался изящной линией ее спины, с нетерпением ожидая, когда она избавится от остатков одежды.

Честити нагнулась, стаскивая чулки, и дыхание Дугласа участилось. Она медленно повернулась к нему лицом, демонстрируя обнаженную грудь с напрягшимися сосками. Не сводя с него прищуренного взгляда, Честити расстегнула пояс кружевных панталон и спустила их с бедер, а потом и лодыжек, отшвырнув ногой. Затем с улыбкой подбоченилась, предлагая себя его жадному взгляду.