Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

— По завершению праздника. — Это было только одним из сюрпризов, которым собиралась Серсея развлечь всех в этот день. — Наш лорд отец был убит в этой башне. Я не могу выносить ее вида. Если боги будут милостивы, то огонь и дым помогут изгнать из подвалов несколько крыс.

Джейме закатил глаза.

— Тириона. Ты имеешь в виду.

— Его и лорда Вариса, и нашего тюремщика.

— Если кто-то из них скрывался в башне, то мы бы их нашли. Я прогнал через нее небольшую армию с щупами и молотками. Мы простучали все стены, вскрыли полы и обнаружили с полсотни тайных проходов.

— И все равно это может быть едва ли половина того, что осталось. — Некоторые из этих коридоров были такими узкими, что Джейме потребовалось привлечь пажей и мальчишек с конюшни чтобы их обследовать. Ход в темницы был обнаружен, а у каменного колодца, похоже, вовсе не было дна. Они нашли комнату доверху набитую черепами и пожелтевшими костями, четыре мешка с серебром времен правления короля Визериса. И еще тысячи крыс… но ни Тириона, ни Вариса среди них не оказалось. Наконец Джейме настоял на прекращении поисков. Один из мальчишек застрял в узком проходе, и вопящего парня смогли вытащить только за ноги. Другой упал в шахту и сломал ноги. Во время обследования туннелей пропали два стражника. Кое-кто из оставшихся клялся, что слышали их слабые крики сквозь стены, но когда Джейме приказал ломать стену, они нашли только прах и щебень.

— Бес мал ростом и хитер. Он все еще может быть внутри стен. Если это так, огонь выгонит его наружу.

— Даже если Тирион все еще прячется в замке, он может находиться где угодно, кроме Башни Десницы. Мы разобрали ее изнутри по кирпичику.

— Может нам придется сделать тоже самое с остальным дурацким замком, — ответила Серсея. — После войны я задумала построить новый дворец на другой стороне реки. — Он приснился ей позапрошлой ночью, великолепный белый замок, окруженный лесом и садами за много лиг от вонючей и шумной Королевской гавани. — Этот город как выгребная яма. Я бы не мелочилась, и перенесла бы двор в Ланниспорт и управляла бы королевством с Бобрового Утеса.

— Это было бы еще большей глупостью, чем сжечь Башню Десницы. Пока Томмен сидит на Железном Троне, королевство видит в нем своего короля. Спрячь его на Утесе и он превратится в еще одного претендента на трон, ни чем не отличимого от Станниса.

— Я знаю об этом. — Резко ответила королева. — Я же сказала — хотела бы, но не стану. Ты всегда был таким тупым, или вместе с рукой потерял мозги?

Джейме проигнорировал ее выпад.

— Если огонь перекинется с башни, то можно сжечь остальной замок, даже если тебе этого не хотелось. Дикий огонь очень опасен.

— Лорд Каллин убедил меня, что его пироманты могут его контролировать. — Гильдия алхимиков должна изготовить к ночи новый дикий огонь. — Пусть все в Королевской гавани видят зарево. Это будет уроком для наших врагов.

— Сейчас ты говоришь совсем как Эйерис.

Ее ноздри раздулись:

— Попридержи язык, сир.

— Я тоже тебя люблю, милая сестренка.

«Как я могла полюбить это несчастное создание?» — удивилась она, когда он ушел. — «Он был твоим близнецом, твоей тенью, твоей половиной», — шептал ей другой голос. — «Когда-то, возможно», — подумала она. — «Но сейчас нет. Он стал чужаком».

По сравнению с бракосочетанием Джоффри, свадьба короля Томмена была скромной и по-домашнему небольшой. Никто не хотел еще одну пышную церемонию, и меньше всего королева, и естественно никто не хотел оплачивать торжества, и менее всего Тиреллы. Поэтому юный король взял Маргери Тирелл в жены в септе Красного Замка при свидетельстве менее чем сотни гостей, вместо тысячи, которая присутствовала при женитьбе его брата на той же женщине.

Невеста была великолепна, весела и прекрасна, жених же был с по-детски пухлым лицом. Он произносил свои обеты высоким писклявым голосом, обещая любовь и преданность дважды овдовевшей дочке Мейса Тирелла. Маргери была одета в тоже платье, в котором она выходила замуж за Джоффри, воздушное создание из полупрозрачного шелка слоновой кости, мирийских кружев и жемчуга. Серсея была по-прежнему в черном, в знак своей скорби по убитому первенцу. Ее вдовичество могла петь, плясать и пить, и отбросить все воспоминания о Джоффе, но мать не могла позабыть его так легко.

«Это не правильно», — думала она. — «Все слишком быстро. Год или два, еще полно времени. Хайгарден должен был удовольствоваться помолвкой». — Серсея оглянулась назад, где стоял Мейс Тирелл со своей женой и матерью. — «Вы втравили меня в эту комедию, милорд, и я не скоро вам это прощу».

Когда подошло время обменяться плащами, невеста грациозно опустилась на колени, и Томмен накрыл ее плечи тяжелой материей расшитой золотом, которым когда-то покрывал Серсею Роберт в день их собственной свадьбы. На плаще был изображен коронованный олень Баратеонов на фоне из ониксового бисера. Серсея хотела использовать прекрасный плащ из алого шелка, который использовал Джоффри: — Этим плащом мой лорд-отец покрывал плечи моей матери в день их свадьбы. — Объяснила она Тиреллам, но Королева Шипов уязвила ее и в этом. — Эти лохмотья? — заявила старуха. — Они выглядят сильно поношенными… и, если так выразиться, несчастливыми. И не более ли подходящим для истинного наследника Роберта будет олень? Когда я была юной, невесту наряжали в цвета мужа, а не ее свекрови.

Спасибо Станнису и его отвратительному письму, уже и так было слишком много разговоров об отцовстве Томмена. Серсея решила не раздувать пламя и не настаивать на ланнистерском алом шелке, поэтому она уступила так грациозно, как смогла. Но вид золота и оникса по сей день наполнял ее негодованием. — «Чем больше мы даем Тиреллам, тем большего они от нас требуют».

Когда клятвы были принесены, король и его молодая королева вышли из септы чтобы принять поздравления.

— У Вестероса теперь две королевы, и юная еще прекрасней старой. — Выкрикнул Лайл Кракехол, рыцарь-чурбан, который часто напоминал Серсее ее прежнего неоплаканного мужа. Ей захотелось дать ему пощечину. Джайлс Росби хотел поцеловать ей руку, но сумел только покашлять на ее пальцы. Лорд Редвин поцеловал ее в одну щеку, а Мейс Тирелл расцеловал в обе. Грандмейстер Пицель заявил ей, что она не потеряла сына, но обрела дочь. По крайней мере ей удалось увернуться от слезливых объятий леди Танды. Никто из Стоквортов не объявился, и за это королева была им благодарна.

Одним из последних оказался Киван Ланнистер:

— Я так понимаю, что вы решили оставить нас ради другой свадьбы. — Сказала она ему.