Сердце Запада - Пенелопа Уильямсон

Клементина сошла с крыльца прямо во вьюгу. Пронизывающий ветер нес снег неистовство клубящимися ледяными зарядами. За несколько секунд ее затянуло в вихрь холодных колких снежинок и белого воздуха. Лачуга Зака была не видна. Клементина оглянулась назад на свой дом. Но и его не разглядела. Накатила паника. Она должна была позвонить в колокол. И не должна была позволять своей дурацкой гордости помешать ей в этом. Женщина глубоко вдохнула, посмотрела вниз и увидела следы сапог, белевшие на насте.

И зашагала, ставя ноги в отпечатки на снегу, оставленные Заком.  

* * * * *

Рафферти распахнул дверь. На мгновение он закрыл затуманенные выпивкой глаза, когда снежный ветер хлестнул в лицо. Но не раньше, чем хорошенько разглядел стоявшую перед ним женщину – жену его брата.

– Не верю своим глазам, моя накрахмаленная невестка нанесла мне визит.

– Добрый день, мистер Рафферти. – Клементина держала спину так прямо, что Зак подивился, как буран ее не переломил.

– На самом деле, день сегодня никакой не добрый. И у тебя нет даже того малого умишки, которым Бог наградил лугового тетерева. Когда поднимается такая вьюга, человек может заблудиться по пути от дома к… сараю. – Он внес поправку в последний момент.

Позади бушевала метель, но напряженная тишина заполнила пространство между ними. Эта тишина стучала в крови Зака как индейские боевые барабаны.

– Я не заблудилась, сэр, – наконец произнесла Клементина. – Я шла именно сюда, к вам.

Зак одарил ее одной из своих угрюмых улыбок.

– Что ж, черт возьми, прошу, проходи и чувствуй себя как дома. – Рафферти начал изображать насмешливый поклон и заметил в своей руке бутылку виски. Сделал большой глоток и покосился на Клементину, словно ожидая от неё какого-то замечания. И на мгновение ему показалось, что в ее глазах мелькнул страх.

– Вы пьяны, – пробормотала жена Гаса.

– Нет, не пьян, ведь я все еще стою на ногах, – возразил он. – И по-прежнему вижу только одну тебя. И пока еще не испытываю похоти, как мартовский кот в жаркую ночь. Определенно не пьян.

Клементина потопала, стряхивая снег с сапог, и вошла внутрь, самостоятельно закрыв дверь и принеся с собой запах влажной шерсти и диких роз. Она расстегнула плащ и повесила на крючок. После чего стянула перчатки и подняла руки, чтобы снять шляпу. Ее груди возвышались над большим холмом живота, и дыхание Рафферти пресеклось.

Злобно прищурив глаза, Зак не отрывал взгляда от Клементины. Она отвернулась от него, слегка сгорбившись, так что плечи казались хрупкими и уязвимыми.

– Клементина… – Рафферти вытянул руку, чтобы прикоснуться к ней, но затем опустил. – Если тебе что-то нужно, почему ты просто не позвонила в колокол?

Жена Гаса обернулась к нему лицом. И уставилась широко распахнутыми серьезными глазами.

– Потому что не могу выносить твоего присутствия в своем доме.

Лицо Зака напряглось.

– Да? Что ж, прошу простить меня к чертям собачим, – сказал он. После чего сделал еще один жадный глоток виски, чтобы она не догадалась, как ранили его эти слова. Виски обожгло горло, и Рафферти чуть не поперхнулся. Когда он снова поднял глаза на жену брата, ее облик размылся.

Затем Зак увидел, как намек на улыбку смягчил суровую линию ее сжатых губ.

– О, Рафферти, – прошептала Клементина таким тихим и жалобным голосом, что ему пришлось наклониться, чтобы услышать ее. – Какая женщина осмелится открыть дверь и впустить молнию в свое сердце?

Он покачал головой, думая, что ослышался и она, должно быть, произнесла «дверца», а не «сердце».

Казалось, что-то лопнуло в его груди от удара боли и тоски, поэтому, услышав влажный всплеск, он на какой-то тоскливый миг решил, что его сердце разорвалось.

Клементина испуганно шагнула назад и посмотрела вниз. Лужа бледно-желтой жидкости растекалась по дощатому полу; перед серой шерстяной юбки сделался темным от влаги.

Ее взгляд, больше удивленный, нежели смущенный, метнулся вверх к его глазам.

Однако Рафферти из всего спектра эмоций выбрал священный ужас.

– Святые угодники! – воскликнул он.

Она начала что-то говорить, но вдруг ее тело содрогнулось и скрючилось в спазме, а сквозь стиснутые зубы прорвался низкий стон. Зак своими глазами видел, как дергается ее живот.

– Святые угодники! – уже мягче повторил он.

Клементина пару раз коротко судорожно вздохнула. Зак слышал, как его собственное дыхание становится учащенным и неровным, и вместе они дышали словно ветер, шелестящий в тополях.

– Как видишь, – совершенно спокойно произнесла Клементина, – я рожаю.

– Боже правый!

Зак сделал шаг назад, затем еще и еще, пока не наткнулся на верстак, служивший столом. Он снова помотал головой, пытаясь прогнать кровь, которая внезапно зашумела в ушах.

– Ты должна немедленно прекратить это, Бостон, – потребовал он. – Подожди, пока вернется Гас с доктором.

И тут Клементина имела невероятную наглость рассмеяться. Он обезумел от страха, а она смеялась ему в лицо.

– О, Рафферти… роды вряд ли получится остановить, если они уже начались.

Зак осторожно поставил бутылку виски. После чего пальцами убрал волосы с глаз.

– Но я не могу… но я не знаю… черт! Какого дьявола ты пришла ко мне?

Странная улыбка все еще играла на ее губах, но сейчас он ясно увидел, как в глазах Клементины плеснулся страх.

– Поверьте мне, сэр, если бы Господь предложил мне любую другую повитуху вместо грубого, пьяного и развратного ковбоя, будьте уверены, я предпочла бы ее.

В лачуге повисла напряженная тишина, подчеркиваемаяшипением масла в светильнике и глухими шлепками снега по окну. Клементина закрыла глаза, подавляя стон, и внутренности Рафферти скрутил новый приступ паники.

– Ты так и должна стоять там? Я имею в виду, разве ты не должна лежать?

– Пока еще нет, спасибо, – сказала она так спокойно, что ему захотелось встряхнуть ее.

– Сколько времени пройдет, прежде чем… это произойдет?

– Думаю, это случится не раньше, чем через несколько часов.

– Часов… – Зак опустился на один из бочонков-стульев. И прижал пальцы к закрытым векам. В висках стучало по духовому оркестру. – Боже. – Он поднял голову и пристально посмотрел на Клементину глазами, сухими как прошлогодняя трава перекати-поле. – Я никогда не прощу тебя за это.

– Да, я вижу, что вы боитесь, мистер Рафферти.

– «Боюсь» – неподходящее слово. – Горло сжалось, когда он сглотнул, но Заку удалось выдавить нахальную ухмылочку. – Я чувствую себя так, будто стою с голой задницей в яме, полной гремучих змей.